– Как твое занятие, дорогая? – спросил Нед. – Понравилось?

– Да, – ответила Энни, рассматривая ленту от капора, которая только что оторвалась и осталась в ее руке. – Но сегодня у нас была модель – это так сложно. У меня получились ужасные эскизы. Практики не хватает.

– Моя жена скромничает. – Нед тепло улыбнулся ей. – Она куда талантливее меня.

Энни округлила глаза в притворном ужасе.

– Да ну тебя. Не говори глупостей. Кстати, почему бы нам не спуститься и не выпить чаю в гостиной? Тут тесновато, правда? Нед, что скажешь?

– О нет, – вырвалось у меня. Все взгляды обратились ко мне. Я откашлялась. – Дело в том, что… у меня всего один свободный час, и я надеялась провести его, рассматривая работы Неда. Уверена, мистер Педен не откажется от чая, но, может, мы пока… – Я взглянула на Неда, прося поддержки. К счастью, он согласился.

– Да, ты иди, Уолтер; я выпью чаю позже, мое сокровище. – Последняя фраза была адресована вовсе не лысеющему мистеру Педену, а очаровательной золотоволосой Энни. Она нахмурилась и повернулась к гостю.

– Ну что ж, Уолтер, похоже, придется тебе терпеть мое общество.

Педен прикрыл глаза и затанцевал.

– Это было бы чудесно, но прошу прощения, миссис Гиллеспи, – мне пора.

– Какая жалость. – Энни повернулась к Сибил и Роуз. – Будьте хорошими девочками: отнесите свои папоротники в столовую. И попросите Кристину сделать чай.

Схватив вазоны, сестры пошли вниз по лестнице. Педен протанцевал через комнату, качая головой и выбрасывая кулаки вперед, словно какой-нибудь зулус, а не член шахматного клуба Глазго.

– «Убегает, преследуемый медведем», – продекламировал он по пути. – Вы, конечно же, узнали цитату, мисс Бакстер?

Решив, что лучше не обращать внимания на вопрос, я улыбнулась и отошла в сторону, чтобы пропустить Педена. На пороге он застыл и обернулся ко мне.

– «Зимняя сказка». Если вы вдруг не помните.

– Простите?

– Шекспир, мисс Бакстер. Шекспир.

С этими словами он сбежал по ступенькам. Энни, усевшись на ветхую кушетку, расстегивала туфли. Я надеялась поговорить с художником наедине, рассмотреть его полотна и спросить, согласен ли он нарисовать на заказ мой портрет. Однако присутствие Энни меня немного сковывало.

Нед стоял, сунув руки в карманы, и глядел из окошка, поверх крыш домов, на башню Святого Иуды. Казалось, он не в своей тарелке, но я не понимала почему. Теперь я думаю, что Неда смущала необходимость показывать кому-то свои картины – он всегда этого стеснялся. В тот день я уловила его замешательство и – поскольку он так и не начал показывать свои полотна – заговорила об отчиме и его желании заказать мой портрет.

– Скажите, Нед, не согласитесь ли вы принять заказ? Уверяю вас, отчим хорошо заплатит.

Нед и Энни переглянулись, затем художник со вздохом обернулся ко мне.

– Гарриет, это очень любезно с вашей стороны, но боюсь, сейчас я не могу.

Энни с громким стуком поставила туфли на пол.

– Возможно, Нед будет писать портрет ее величества в августе.

– Королевы? Правда? – изумилась я.

Нед порозовел.

– Еще ничего не решено.

– Но она приедет на торжественное открытие Выставки, – сказала Энни. – И в его честь нужно написать картину.

– О боже! – воскликнула я. – Это же чудесно! Но – простите мою настойчивость – если королева приедет только в августе, разве вы не свободны до этого?..

– Да, но не все так просто, – сказала Энни. – Претендентов всего шесть: четверо – именитые художники, а двое – новички, как Нед. Каждый должен представить образцы своих работ, а Комитет выберет победителя.

Нед откашлялся.

– Гарриет, портрет был бы хорошим заработком, но мне нужно сосредоточиться на картинах для конкурса. Очень сожалею.

– О, я все понимаю – вам нужно думать о будущем. Не сомневаюсь, художник, заслуживший право написать портрет королевы, никогда не будет нуждаться в деньгах.

– Верно. – Нед задумчиво почесал в затылке, и его лицо прояснилось. – А как насчет Уолтера?

Энни скорчила печальную гримасу.

– Уолтер не вошел в шестерку.

– Не вошел. Но я уверен, он с радостью напишет портрет Гарриет.

– Мистер Педен? – переспросила я. – Да… Безусловно, стоит подумать. Прошу прощения, Энни, не могли бы вы показать, где можно помыть руки?

– Идите прямо, – сказала Энни, забрасывая ногу на кушетку. – Уборная внизу, сразу налево от входной двери.

Я спустилась в холл. Похоже, девочки были с Кристиной на кухне: их звонкие голоса заглушали стук кастрюль и сковородок. Я вошла в маленькую уборную под лестницей и открыла кран. На самом деле мои руки были абсолютно чистыми – просто я хотела избежать неловкой ситуации и, не имея ни малейшего желания позировать Педену, собраться с мыслями и продумать вежливый отказ. Наблюдая за журчащей струйкой воды, я решила сказать Неду, что, раз уж он занят, я предоставлю выбор художника отчиму.

И я бы так и сделала, если бы на обратном пути мой взгляд случайно не упал на рассыпанные на полу рисунки. Наверное, Энни оставила их на кресле, вернувшись с урока, а девочки смахнули на пол, пробегая мимо. Я присела на корточки и стала собирать листы в стопку, машинально просматривая. На верхнем рисунке была изображена женщина в наряде русской княгини. Пораженная блестящим исполнением, я присмотрелась внимательнее. На мой непритязательный вкус, в работе чувствовался стиль и уверенная рука: четкие линии, гармоничная композиция. Я стала разглядывать остальные наброски. Энни недооценивала собственный талант, хотя, несомненно, была одаренной художницей. «Какая талантливая пара», – подумала я. Оставив стопку на кресле, я направилась вверх по лестнице, и тут меня осенило.

Наверху было тихо, хотя Нед и Энни еще сидели в мастерской. Проходя по коридору, я мельком увидела их за дверью. Стоя за креслом, Нед склонился к жене и уткнулся носом в ее шею. Она запрокинула голову и прикрыла глаза. Верхние пуговицы на платье Энни были расстегнуты, а Нед, скользнув руками в лиф, держал ее грудь в ладонях.

Я остолбенела и собиралась на цыпочках пробраться к выходу, как вдруг под ногой предательски скрипнула половица. Заметив мое приближение, Нед отстранился от жены и стал разглядывать кисточку, а Энни принялась судорожно застегивать платье. Я притворилась, что ничего не видела, и нарочито беззаботно вошла в мастерскую.

– Гарриет! – воскликнул Нед. – Вы так проворны.

– Да, зато мне в картах не везет. – От смущения я ляпнула первую попавшуюся глупость и, не в силах удержаться, добавила: – Энни, надеюсь, вы не обидитесь – ваши рисунки упали с кресла, я хотела их убрать от греха подальше и случайно заглянула – вы прекрасно рисуете.

– Благодарю вас, – сказала Энни, спокойно поправляя волосы.

И тогда я предложила ей написать мой портрет вместо Неда. Энни удивленно воззрилась на меня.

– Кто – я?

– Ну конечно. Вы очень одарены и сами говорили, что вам не хватает практики. Я с радостью буду вам позировать.

– Нет, что вы. – Энни покачала головой. – Я не могу практиковаться на вас. Вы же платите деньги. Это нечестно.

– Платит мой отчим, а он оставил выбор художника за мной. Прошу вас, скажите «да».

– Нет, – сухо сказала Энни. – Не стоит.

Видимо, она уверилась, что я подчеркиваю ее бедственное положение, и постоянно была настороже. Нед улыбнулся.

– Почему нет, дорогая? – спросил он. – Это прекрасная возможность. Право же, глупо отказываться.

– Да? – Во взгляде Энни появилось сомнение. – Пожалуй, мне и впрямь пойдет на пользу серьезная работа с моделью.

Итак, мы решили, что мой заказ достанется Энни. Я буду позировать раз или два в неделю – в зависимости от того, насколько позволят ее домашние дела и уроки живописи. К счастью, я полностью распоряжалась своим временем и была готова подстраиваться под расписание семьи. Когда мы утрясли все детали, Энни устроилась в старом кресле в углу и, вынув из сумки нитку с иголкой, принялась чинить капор, пока мы с Недом рассматривали его работы. Художник расставлял передо мной холсты и рисунки разных размеров, затем отходил в сторону, попыхивая трубкой. К нам то и дело забегали девочки. Кристина принесла чай и ушла. Один раз Сибил гордо встала в центре комнаты, вытянула руки, издала истошный вопль и снова прошагала в коридор. Родителей, похоже, не смутило ее поведение: Энни продолжала шить, а Нед – перебирать холсты.