— Куда вы его ведете? — услышал он голос Марселя.
— Я думаю, — сказал один, — нужно вызвать полицию…
— Прошу вас, — ответил кто-то, — в этом нет никакой необходимости! Этот человек совершенно безобиден. Он просто сумасшедший.
Давид попробовал повернуть голову, но ничего не вышло, его держали слишком крепко.
— Да будет вам! Просто вышвырните его.
Поразмыслив несколько секунд, охранники вытолкнули Давида. Тот, шатаясь, вышел на улицу, в самое пекло.
— Чтобы духу вашего здесь больше не было. Понятно?
— Он все понял, — ответил за него голос. — Не беспокойтесь!
Мужчины кивнули и скрылись внутри гостиницы. Давид обернулся. За ним стоял человек из регистратуры. И улыбался.
— Неплохая попытка. Серьезно, очень даже ничего!
Лицо его показалось Давиду знакомым. Пожелтевшие зубы со щербинкой впереди. Он отбрасывал узкую тень на земле.
— Пошли! Мы едем домой. Большое вам спасибо, очень любезно с вашей стороны! — сказал Марсель и полез в карман.
— Нет, прошу вас! Ничего не надо! Нет! Нет! Это моя работа. — Он посмотрел на Давида. — Уже собираетесь ехать?
Давид кивнул.
— Во всяком случае вы прославились! Милое выступленьице. Именно ради него вы и забрались сюда?
— Я хотел встретиться с одним человеком, с Валентиновым, но он уже…
— Да, он только что отбыл. Я сам бронировал для него билет. Его поезд отходит через полчаса.
— О господи! — воскликнул Давид. — Где здесь вокзал?
Мужчина медленно поднял левую руку, вытянул указательный палец и показал на здание на другом берегу озера.
— Откуда я вас знаю? — спросил Давид.
— Меня многие знают.
Их взгляды встретились. Давид открыл рот, некоторое время он как будто колебался, но так ничего и не сказал. Повернулся и заспешил прочь. Он пытался даже бежать, но нога не слушались, к тому же левая рука совершенно онемела. Воздух был теплый и вязкий, как жидкость. В груди что-то ныло.
Его догнал Марсель.
— Ты уже выставил себя идиотом, теперь достаточно? Что теперь? Что ты собираешься еще учудить?
— Скорей! — задыхаясь, ответил Давид. — Беги на вокзал!
— Тебе нужно к врачу, у тебя ужасный вид!
— Сказано тебе, беги!
— Я даже не знаю, как Валентинов…
— Он маленький, в очках и с бородкой. Да беги же!
Марсель покачал головой, посмотрел Давиду в глаза и… побежал. Он удалялся в сторону вокзала. Солнце словно выросло и светило теперь так ярко, что все кругом расплывалось. Пот катился по лицу Давида. Боли в груди усиливались и ослабевали, снова усиливались и снова ослабевали, в четком ритме. Он достал из кармана ингалятор, направил ко рту, сделал вдох — не помогло. Впрыснул еще раз. Снова никакого эффекта. Отшвырнул пузырек, тот с металлическим звуком ударился о землю и покатился.
Давид не останавливался, но продвигался вперед очень медленно. Не то сам воздух удерживал его, не то земное притяжение было сегодня сильнее, а может, нестерпимая жара затрудняла движение. Сердце неистово колотилось, дыхание прерывалось. Боли усиливались. Он уже шел вдоль магазинов, в витринах лежали ожерелья, трости, часы, снова ожерелья. Люди глазели на них через стекло, мимо промчался на велосипеде ребенок. От асфальта поднимался пар, на небе ни облачка. Вот еще одна витрина с часами: дюжина круглых тикающих предметов, резкие скачки бесчисленных стрелок, следующих за секундами — все напоминало большие гонки. Давид застонал, какая-то женщина изумленно на него посмотрела. Он как будто пошел быстрее. Но нет, это только показалось. Несмотря на жару и досадно медленную скорость, несмотря на свой вес и мучившие боли, Давид бесстрашно продвигался вперед. Вокзал приближался.
Солнце выросло еще больше. На стенах домов колыхались блики озера. Мимо проехала косилка, Давид отпрянул в сторону, и на секунду его одурманил резкий запах свежескошенной травы. Дальше.
Поворот, еще один, вперед по дороге. Возле кафе за ослепительно белыми столиками сидели люди и разговаривали, гремя посудой, поднимая и опуская чашки. Было больно дышать, Давид попробовал задерживать воздух, но надолго не получалось, его настигал приступ кашля. Хотелось пить.
Вот показался вокзал. Три ступеньки вели в пустой зал ожидания. Два окошка, киоск с газетами и сигаретами. Давид вышел на перрон.
— Ну наконец-то!
Марсель сидел на скамейке, закинув ногу на ногу, с сигаретой в зубах.
— Девушка в окошке сказала, что кто-то, похожий на Валентинова, спрашивал у нее, когда отходит поезд и есть ли еще время прогуляться вдоль озера. В маленьких деревушках свои преимущества, нам только нужно дождаться, когда профессор вернется. Присаживайся, ну и видок у тебя!
Давид прислонился к стене. Та показалась ему мягкой, почти резиновой. Посмотрел на рельсы: две блестящие прямые набегали друг на друга и исчезали в черном горле туннеля, так что точка их пересечения оставалась вне поля зрения. Только через несколько секунд он заговорил:
— Нет, мы не будем ждать. У нас нет…
В сердце кольнуло так сильно, что он едва не закричал. Потом резко повернулся и, пройдя через зал, снова оказался на улице. Марсель отбросил сигарету и побежал за ним.
Узкая лестница вела от тротуара к берегу. Давид крепко ухватился за перила и стал осторожно спускаться, шаг за шагом, ступенька за ступенькой.
— Ступай налево, а я направо. Если его увидишь, зови меня!
— Но в этом нет смысла! Мы подождем здесь! С какой стати я должен куда-то ходить?
Давид остановился. Перед ним расстилалось озеро. Синяя плоскость, отбрасывающая полосатые блики света. Шум волн, бьющихся о камни. Давид развел руки, почувствовал идущую от воды прохладу, сделал глубокий вдох, снова дышалось свободно.
— Потому что я тебя прошу, — ответил он. — И потому что ты мне веришь.
— Не верю ни единому слову.
Марсель всплеснул руками, повернулся и пошел прочь. Давид смотрел ему вслед, но уже через несколько секунд тот скрылся из виду, растворившись в ярком свете.
Дорожка вела прямо и была добросовестно выложена. Слева раскинулось озеро, справа — пальмы и диковинные разноцветные растения, привезенные из дальних стран. Нервно раскачивалась на ветру орхидея. Давиду еще никогда не доводилось видеть такого огромного солнца. Слабо вырисовывались очертания гор, цветы тянулись прямо к нему. Какое-то растение с шипами, длинные высохшие листья которого трепетали словно живые, пробудило в нем смутные воспоминания, но они стерлись, как только цветок остался позади. Ребенок на велосипеде обогнал Давида. Женщина остановилась и показала на него пальцем.
— Это вы! — воскликнула она. — Вас же только сейчас по телевизору!.. Правда?
— Правда, — ответил Давид и побрел дальше. Он как будто плыл в теплом тумане. Теперь уже каждый вдох сопровождался болью. Озеро действовало успокаивающе, особенно холодный блеск воды и мысль о том, что в любой момент можно броситься в эту воду, готовую принять любого и предоставить надежную и верную защиту, раз и навсегда.
Быть может, больше никому не удастся найти то, что нашел он; быть может, это единственный шанс, дарованный только ему. А что если (Давид почувствовал такую острую боль слева в груди, что чуть не упал, но падать сейчас он просто не имел права, ибо тогда — и это он ясно осознавал — ему больше не встать) — что если он действительно заблуждается? Поставив правую руку козырьком, Давид снова увидел дорогу и определил, куда идти; пот бежал по лицу, рубашка прилипла к телу, он встряхнул левую руку, но не почувствовал ее. Допустим, но если это ошибка, то почему же его хотят убить?
Он подумал о камнях, которые всегда падают вниз, о том, что никогда не мог понять, почему они не летят вверх; таинственная сила притяжения и все те законы, благодаря которым существовала материя; почему они всегда его так пугали?… Волна сильнее остальных залила камень прямо перед ним и в ту же секунду исчезла. Давид собрался с духом. Преодолевая боль, усталость и тяжесть собственного тела. Возле пальмы рос еще один цветок с высохшими листьями. На мгновение в голове Давида мелькнула залитая голубым утренним светом комната, подкрашенная ужасом перед очередным кошмаром, но картина растаяла, прежде чем он узнал ее.
