Герцог уже кипел от гнева, втайне подозревая, что у него из ушей валит пар. Да как она смеет так говорить о Кларе? И относиться к нему свысока? Он хотел бы схватить ее и… и…

Будь она проклята! Кливдон не мог припомнить, когда женщина, и уже тем более торговка, доводила его до такого бешенства.

Он сухо буркнул:

– Говорите о себе. Я в Париже. А здесь, как вы сами изволили заметить, бьется сердце моды.

– А в Лондоне вы носите только старые вещи? – невинно поинтересовалась Марселина.

Герцог так старался сдержаться и не придушить ее, что не сумел придумать достойного ответа. Он мог только молча испепелять ее горящими глазами.

– Нет никакого смысла злиться на меня, – сообщила Марселина. – Если бы меня было легко обидеть, я бы никогда не преуспела в своем бизнесе.

– Мадам Нуаро, – чопорно проговорил герцог, – вы меня с кем-то путаете. Полагаю, с дураком. Прощайте. Желаю вам хорошего дня. – И он повернулся, чтобы удалиться.

– Да, конечно. – Марселина лениво помахала рукой. – Теперь вы намерены бежать со всей возможной стремительностью. Удачи! Думаю, увидимся у Фраскатти.

Кливдон остановился, обернулся и взглянул на безмятежно улыбающуюся женщину. Его глаза превратились в зеленые щелочки, чувственные губы были плотно сжаты. На лице у правого уха дергалась мышца.

Он – большой сильный человек.

Он – английский герцог, которые, как известно, легко сокрушают мелких надоедливых людишек, если те рискуют оказаться у него на пути. Его осанка и выражение лица испугали бы кого угодно.

Только Марселина – не кто угодно.

Она отдавала себе отчет в том, что помахала красной тряпкой перед носом быка, но сделала это намеренно, как опытный матадор. Теперь, как и бык, он не видел вокруг никого, кроме нее.

– Вот дьявол, – буркнул он, – теперь я не могу сбежать.

– Ну почему же? Бегите, если хотите, – улыбнулась Марселина. – Не стану вас за это винить. Я же сама вас спровоцировала. Но спешу вас заверить, ваша светлость, я самый упорный человек из всех, с кем вам доводилось сталкиваться. И я твердо намерена одевать вашу герцогиню.

– Значит ли это, что вы сделаете абсолютно все, что надо для вашего бизнеса?

– Понимаю, о чем вы думаете, – вздохнула она. – Но этого как раз и не нужно. Сами подумайте, ваша светлость, какая уважающая себя дама возьмет под свое покровительство портниху, которая совратила ее мужа?

– А, значит, в этом деле есть своя специфика?

– Разумеется. Вы, как никто другой, должны знать: обольщение – это искусство; одни в этом деле более опытны и умелы, другие – менее, – сказала Марселина. – Лично я решила употребить все мои таланты на то, чтобы красиво одевать дам. Женщины капризны, им трудно угодить – да, это так. Мужчинам легко угодить, но зато они намного более непостоянны.

Марселина была женщиной проницательной, и ей доставляло большое удовольствие наблюдать за выразительным и очень красивым лицом своего собеседника. Она восхищенно следила, как задумчивое выражение сменило гримасу ярости. Герцог явно был озадачен и спешно пересматривал свою первоначальную оценку, а значит, и тактику.

Он умный человек. Ей следует соблюдать повышенную осторожность.

– Фраскатти? Вы упомянули это место, – поинтересовался он. – Вы играете?

– О да. Азартные игры – мое любимое занятие, – сказала Марселина, и ее глаза блеснули. – Рисковать, ставить на кон деньги, людей, будущее – это образ жизни всех членов моей семьи. Особенно меня привлекает рулетка. Игра случая, не более того.

– Возможно, это объясняет ваше рискованное поведение с мужчинами, которых вы не знаете, – проговорил герцог.

– Портновское искусство – ремесло не для слабых духом, – сказала она.

В его глазах снова заплясали смешинки, уголки губ поползли вверх. У любого другого мужчины такое выражение лица можно было бы посчитать чарующим. У герцога Кливдона оно было разрушительным – в полном смысле сбивало с ног. Смеющиеся зеленые глаза, искривленные в слабой улыбке губы – все это наносило женщине удар прямо в сердце, от которого она потом редко могла оправиться.

– Похоже на то, – согласился он. – Судя по всему, это ремесло более опасное, чем я предполагал.

– Вы просто ничего о нем не знали, – сказала Марселина.

– Признаюсь честно, все это обещает быть интересным, – задумчиво сказал герцог. – Что ж, увидимся у Фраскатти, если вам угодно.

Он поклонился, продемонстрировав чисто мужскую грацию. Это было легкое и уверенное движение мужчины, превосходно владеющего своим могучим телом.

Герцог удалился. Марселина проводила его взглядом. Она заметила, что сделала это не одна. Много очаровательных головок повернулось ему вслед.

Что ж, она бросила вызов, и герцог его принял. На этом, собственно, и строился ее расчет. Теперь главное – не оказаться с ним в постели.

Это будет непросто.

Но то, что просто, не так забавно.

Миссис Даунс ожидала в экипаже недалеко от дома швеи. Около девяти часов вечера швея наконец прошла мимо. Она окинула взглядом экипаж, но не остановилась. Мгновением позже миссис Даунс выбралась на улицу и окликнула молодую женщину. Со стороны можно было подумать, что встретились две старые знакомые. Они поинтересовались здоровьем друг друга и вместе прошли несколько шагов до дома, где жила швея, остановились, обменялись еще несколькими фразами, и швея достала из кармана сложенный листок бумаги.

Миссис Даунс потянулась к нему, но швея отвела руку.

– Сначала деньги, – сказала она.

– Сначала покажи мне, что это, – потребовала миссис Даунс. – Возможно, там нет ничего особенного.

Швея подошла к фонарю и развернула листок. Миссис Даунс тихо ахнула, но тут же постаралась скрыть изумление презрительным фырканьем.

– И это все? Мои девочки сделают то же самое за час. Это не стоит и полкроны, не говоря уже о целом соверене.

Швея аккуратно сложила листок.

– Что ж, пусть делают, – сказала она. – Я записала на обороте последовательность операций, но у ваших умных девочек наверняка не будет никаких трудностей ни с этими складками, ни с бантами. И вам, конечно же, совершенно не интересно, какие ленты использует мадам и где их берет. Понимаю, вам все это не нужно, поэтому я заберу этот листок с собой и брошу в огонь. Лично я знаю, как все это делается. Мадам тоже. И даже наши девочки – не самые неуклюжие – тоже знают.

Швея весьма пренебрежительно отзывалась о своих коллегах. Она искренне считала, что намного превосходит их всех, но ее не ценят по достоинству. Разумеется, она не стала бы выдавать профессиональные секреты конкурентам, если бы некоторые личности ценили ее должным образом.

– Нет, мадам, вам все это не нужно. Даже странно, что вы приехали сюда в такой поздний час и потеряли свое драгоценное время.

– Да, я потеряла достаточно времени. – Миссис Даунс полезла в ридикюль. – Вот твои деньги. Но если ты хочешь больше, то принеси мне что-нибудь получше.

– Насколько больше? – поинтересовалась швея, убирая деньги в карман.

– Ты же понимаешь, нельзя добиться многого, имея только обрывки. Каждый раз по одному платью – этого мало. Вот целый альбом – это уже ценность.

– Не сомневаюсь, но это будет стоить мне места, – сказала швея. – Одно дело – скопировать рисунок или выкройку, а другое – альбом. Мадам сразу заметит пропажу. Имейте в виду, хозяйки очень умны, все три.

– Лишившись альбома с рисунками, они лишатся всего, – злорадно проговорила миссис Даунс. – Да, тебе придется искать другое место. Но, уверяю тебя, поиски будут намного более приятными, когда в кармане двадцать гиней.