Она передала газету Софи, которая только покачала головой.

– Она будет дурой, если откажется от него. Подумать только! Герцог! Сколько их в Англии? А если говорить о герцоге, который молод, неженат, здоров и красив как бог, то такой вообще один. Он. – И девушка ткнула указательным пальцем в колонку светских сплетен.

– Интересно, – задумчиво протянула Марселина, – к чему такая спешка? Ей же только двадцать один год.

– И чем она занимается? – подхватила Леони. – Ходит в оперу, на балы, пикники, рауты и все такое. Аристократка, у которой есть все – внешность, титул, приданое. Ей ли волноваться о женихах? Этой девушке стоит…

Леони могла и не договаривать. Сестры несколько раз видели леди Клару Фэрфакс. Она была потрясающе красива классической английской красотой – светлые волосы, голубые глаза, молочно-белая кожа. А поскольку среди ее многочисленных достоинств имели место высокое положение, безупречная родословная и большое приданое, поклонники ходили за ней толпами.

– У этой девушки больше никогда не будет такой власти над мужчинами, – сказала Марселина. – Она вполне могла бы себе позволить погулять еще несколько лет, прежде чем остепениться.

– Бьюсь об заклад, лорд Уорфорд не ожидал, что герцог останется вдали от дома надолго, – предположила Софи.

– Говорят, маркиз всегда держал его в кулаке, – улыбнулась Леони, – тем более когда его отец совсем спился. Так что вряд ли можно винить его светлость за желание насладиться свободой.

– Интересно, может быть, это леди Клара стала проявлять нетерпение? Ведь никого вроде бы не тревожило отсутствие Кливдона, даже когда Лонгмор вернулся в Англию без него.

– Не о чем беспокоиться. – Марселина пожала плечами. – В сущности, они помолвлены. Разрыв с леди Кларой означал бы разрыв со всей семьей.

– Возможно, на сцене появился другой красавчик, который не пришелся по душе лорду Уорфорду? – заметила Леони.

– Скорее, все прочие красавчики не по душе леди Уорфорд, – усмехнулась Софи. – Эта дама не допустит, чтобы герцогство проскользнуло сквозь пальцы.

– Интересно, чем Лонгмор мог ему пригрозить? – спросила Софи. – У обоих молодых людей репутация вспыльчивых и задиристых драчунов. Но ведь он не мог вызвать герцога на дуэль? Убийство противоречит его планам. Возможно, он обещал избить герцога до бесчувствия?

– Хотела бы я на это посмотреть, – усмехнулась Марселина.

– И я, – сообщила Софи.

– И я, – добавила Леони.

– Пара молодых красивых аристократов сцепилась в драке, – сказала Марселина и засмеялась. Кливдон покинул Лондон за несколько недель до того, как сестры приехали из Парижа, так что они его ни разу не видели и только знали, что в обществе его считают красавцем. – На это стоит посмотреть. Жаль, что мы никогда не увидим ничего подобного.

– С другой стороны, свадьба герцога случается не каждый день, и если она состоится… – мечтательно проговорила Софи.

– Да… Это будет свадьба года… или десятилетия, – подхватила Леони. – Платье невесты – только начало. Она захочет приданое и полный гардероб, соответствующий ее новому положению. Все будет только высшего качества. Кружева. Тончайшие шелка. Легкий, словно воздух, муслин. Она потратит на все это тысячи.

Какое-то время три сестры сидели молча, представляя себе это зрелище, как благочестивые души грезят о рае.

Марселина знала, что Леони могла бы рассчитать все затраты до последнего фартинга. Непокорная рыжая шевелюра покрывала голову настоящей деловой женщины, обладавшей острым расчетливым умом. Она очень любила деньги и все, что с ними связано, со всей возможной тщательностью вела конторские книги и занималась счетами. А вот Марселина предпочла бы чистить туалеты, чем хотя бы раз взглянуть на колонку цифр.

У каждой сестры были свои сильные стороны. Марселина, старшая, была копией своего отца. Она унаследовала от него чувство стиля, воображение, талант к рисованию. А главное – страсть к прекрасному. Благодаря годам, проведенным в Париже, и обучению портновскому делу у кузины Эммы, пристрастия Марселины несколько изменились. То, что начиналось как тяжелая монотонная работа – ремесло, изученное еще в детстве ради выживания, – стало жизнью Марселины, ее любовью, ее призванием. Она стала не только модельером торгового дома Нуаро – она была его душой.

У Софии был талант к лицедейству, который она обратила на пользу делу. Белокурая голубоглазая милашка снаружи и зубастая акула внутри, Софи могла продать песок бедуинам. Ей ничего не стоило заставить рыдать ростовщиков с каменными сердцами, а прижимистых матрон – покупать самые дорогие безделушки.

– Вы только подумайте о престиже, – проговорила Софи. – Герцогиня Кливдон станет законодательницей мод. Куда бы она ни пошла, все последуют за ней.

– Она будет законодательницей мод в хороших руках, – сказала Марселина, – а сейчас…

Сестры дружно вздохнули.

– У нее не слишком хороший вкус, – сказала Леони.

– Ее мать… – начала Софи.

– Портниха ее матери, если быть точной… – добавила Леони.

– Гортензия Ужасная, – проговорили сестры хором.

Гортензия Даунс владела магазином женской одежды и пошивочной мастерской, которые были единственным препятствием на пути сестер к монопольному господству в этом бизнесе в Лондоне.

В семье Нуаро ненавистную соперницу называли Госпожой Безвкусицей.

– Переманить ее у Госпожи Безвкусицы – это, по сути, акт милосердия, – сказала Марселина.

В комнате повисло молчание. Сестры углубились в свои мысли.

Как только им удастся переманить одну покупательницу, тем более такую именитую, остальные повалят валом.

Женщины высшего общества – как овцы. И это могло бы принести большую выгоду – надо только заставить овец двигаться в нужном направлении. Проблема сестер Нуаро заключалась в том, что слишком мало женщин из высшего общества были их клиентками. Леди из общества – герцогини, маркизы, графини и иже с ними – все еще одевались у Гортензии Даунс.

Хотя работа сестер была во всех отношениях лучше, чем у конкурентки, в их магазин упорно не шли первые красавицы света.

– Нам потребовалось десять месяцев, чтобы заполучить леди Ренфрю, – вздохнула Софи.

Честно говоря, им просто повезло: ее светлость случайно услышала, как закройщица Госпожи Безвкусицы мисс Оукс сказала, что очень трудно подгонять лифы платьев ее дочери, потому что у нее груди разные и находятся не на месте.

Исполненная праведного негодования леди Ренфрю немедленно отменила все свои заказы и явилась в магазин сестер Нуаро, который ей порекомендовала ее приятельница – леди Шарп.

Во время примерки Софи объяснила плачущей девушке, что ни у одной женщины на свете нет абсолютно одинаковых грудей. После этого она сказала мисс Ренфрю, что у нее кожа, как шелк, и половина женщин высшего общества почувствуют жгучую зависть, взглянув на ее декольте. Когда сестры Нуаро закончили процесс одевания молодой девушки, она уже нетерпеливо приплясывала и буквально светилась от радости. Позднее ее очень довольная мать сообщила, что красивая фигура дочери, умело подчеркнутая платьем, не осталась незамеченной потенциальными женихами.

– Теперь у нас нет десяти месяцев, – печально вздохнула Леони. – И мы не можем рассчитывать, что эта злобная кошка мисс Оукс оскорбит еще и леди Уорфорд. Она все же маркиза, а не скромная супруга простого рыцаря.

– Леди Клару Фэрфакс надо поймать в наши сети очень быстро, иначе шанс будет упущен навсегда, – сказала Софи. – Если Безвкусица получит заказ на свадебное платье будущей герцогини, она получит и все остальное.

– Надеюсь, что я буду первой, – сказала Марселина.