«…Если взять работы по философии, политэкономии, истории и по другим общественным наукам, то многие из них представляют набор цитат из произведений Сталина и его восхваления. Считалось, что развивать, двигать вперед теорию, высказывать что-нибудь оригинальное и новое может только один человек — Сталин» («Правда», 28 марта 1956 г.).

В беседе с «красными профессорами» и «комакадемиками» ссылками на Ленина Сталин теоретически обосновал свой план коллективизации. Но первая же ссылка на Ленина была фальсифицированная. Сталин говорил: «К организации колхозов Ленин звал партию еще с первых дней Октябрьской революции» (выделено мною. — А. А.) (Сталин, Соч., т. 11, стр. 88), но такую важную ссылку на Ленина Сталин не подкрепил цитатой из Ленина, как он это всегда делал в других случаях. Все знали причину — с «первых дней Октябрьской революции» Ленин не мог звать партию на организацию колхозов, а звал, наоборот, поделить землю между крестьянами на правах частного владения, согласно эсеровской программе. Не звал Ленин к созданию колхозов еще и потому, что Ленин до последних дней своей жизни термина «колхоз» не знал. Только на VII экстренном съезде партии в марте 1918 года Ленин впервые после революции заговорил о «коммунах» и «артелях», но как? Ленин сказал: «Напрасно приписывают нам то, что мы хотим насильно ввести социализм. Мы будем справедливо делить землю, с точки зрения преимущественно мелкого хозяйства. При этом мы даем предпочтение коммунам и крупным артелям» (Ленин, ПСС, т. 36, стр. 56). В докладах, речах, статьях Ленина говорится о коммунах, артелях, кооперации, но никогда не встречаются «колхозы». Сталину было важно объявить не столько данной аудитории, сколько всей партии и стране, что колхозы Сталина и есть колхозы Ленина.

Однако ссылка на Ленина все-таки не была случайной. Действительно, именно Ленин в июне 1918 года попытался перенести «Октябрьскую революцию» в деревню, создав пресловутые «комбеды». Эти комбеды тогда занимались тем, чем занимались «комсоды» Сталина — организованно, при поддержке государства, грабили зажиточных крестьян, реквизируя их хлеб, скот, фураж не столько в пользу государства, сколько в свою собственную. Сначала Ленин восхищался развертыванием этой «пролетарской революции» в деревне, но потом, поняв, что происходит не углубление «классовой борьбы», а просто грабежи, ликвидировал в ноябре 1918 года комбеды, под маркой устранения «двоевластия» Советов и «комбедов», передав их функции Советам. Когда началась гражданская война, Ленин вновь вернулся к практике «комбедов», но уже без самих «комбедов». Их место заняли специальные полицейские войска под названием ЧОН (части особого назначения). Реквизиция излишков сельскохозяйственной продукции теперь была узаконена государством («продразверстка»). Отряды ЧОН помогали правительству производить эту реквизицию. После того, как была национализирована промышленность, крупная и мелкая, запрещено всякое кустарное производство, национализованы банки, закрыт рынок, — фактически были национализированы и сами крестьянские мелкие хозяйства. Устанавливался прямой «продуктообмен», но только на бумаге, так как город ничего не мог предложить деревне. Отсюда — рост спекуляции. Спекуляция, однако, была приравнена к контрреволюции и каралась жестоко.

Словом, Ленин установил тотальный «военный коммунизм». Сначала этот «коммунизм» объяснялся условиями и нуждами ведения гражданской войны, но войну победоносно кончили, а режим «военного коммунизма» сохранялся в полной неприкосновенности. Более того, большевики совсем и не думали добровольно отказаться от режима «военного коммунизма», который, по их мнению, мог явиться как раз искомой формой перехода к непосредственному коммунизму в деревне. Сегодня партийные теоретики отрицают это, но сам Ленин признавал, что дело обстояло именно так. Обосновывая неизбежность отказа от военно-коммунистической системы и необходимость перехода к новой экономической политике (нэп), Ленин говорил:

«Мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, — и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение.

Не могу сказать, что именно так определенно и наглядно мы нарисовали себе такой план, но приблизительно в этом духе мы действовали. Это, к сожалению, факт» (Ленин, Соч., т. 33, стр. 40).

И Ленин, не только гибкий тактик, но и трезвый политик, скоро увидел, что тамбовское восстание крестьян и кронштадтская революция матросов могут оказаться началом конца его режима, если он не сделает радикального поворота в экономической, в первую очередь, в сельскохозяйственной политике. Отсюда и родился нэп.

Чуждый всем догмам, в том числе и марксистским, но готовый учиться на собственных ошибках (непогрешимым святым Ленина сделали нынешние его эпигоны), Ленин признал банкротство своей политики непосредственного перехода к коммунизму и сделал соответствующие выводы:

«Мы не должны рассчитывать на непосредственно коммунистический переход. Надо строить на личной заинтересованности крестьянина… Умели ли мы это делать? Нет, не умели. Мы думали, что по коммунистическому велению будет выполняться производство и распределение… Если мы эту задачу пробовали решить прямиком, так сказать, лобовой атакой, то потерпели неудачу. Такие ошибки бывают во всякой войне… Не удалась лобовая атака, перейдем в обход, будем действовать осадой и сапой» (там же, стр. 46, 47).

Вот этой «осадой и сапой» и был нэп.

Вернемся к беседе Сталина. Сталин объяснил хлебный кризис наличием мелких индивидуальных крестьянских хозяйств в стране, которые не дают товарной продукции. Сталин снова ставит тот же вопрос, который он поставил перед сибиряками: где же выход? Его ответ тот же: выход в коллективизации. В широких кругах партии уже почувствовали, что Сталин готовится к принципиально новому повороту в деревне, который не вытекает из ленинского нэпа и из решений, принятых на последних съездах. Для всех было очевидно, что возникшие сейчас экономические затруднения — это результат нарушения именно директив этих съездов по отношению к деревне. Это настроение в партии выразил заместитель министра финансов СССР, кандидат ЦК Фрумкин в своем письме членам Политбюро ЦК от 15 июня 1928 г. Фрумкин писал: «Ухудшение нашего экономического положения заострилось благодаря новой после XV съезда политической установке по отношению к деревне… Надо вернуться к XIV и XV партсъездам» (Сталин, Соч., т. 11, стр. 118, 120).

На июльском пленуме ЦК 1928 года Сталин уже официально, перед ЦК и партией, изложил свою новую программу аграрной революции, которая не только расходилась с линией XIV съезда, но шла гораздо дальше и решений XV съезда. В речи 9 июля Сталин заявил:

Отживающие классы (крестьянство и нэпманы) добровольно своих позиций никогда не сдавали, поэтому «продвижение к социализму… не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы».

«Чрезвычайные меры» необходимы при известных условиях и дальше.

Нет других источников финансирования высоких темпов индустриализации, как брать «нечто вроде "дани", нечто вроде сверхналога» с крестьянства, которое переплачивает государству на промтоварах и недополучает за свои продукты.

4. Нет никакого другого выхода для получения товарного хлеба, как превращение мелких крестьянских хозяйств в колхозы (Сталин, там же, стр. 159, 172, 181).

Вот теперь глухая борьба Сталина против бухаринского крыла в Политбюро была впервые перенесена на пленум ЦК. Бухарин в мягкой по форме, принципиальной по существу, речи от 10 июля отвел четыре тезиса Сталина. Бухарин доказывал, что наметившаяся сейчас политика ведет к опасной диспропорции в народном хозяйстве. Ворошилов: Дайте нам ваш рецепт. Бухарин: Пользуясь терминологией Сталина, надо сказать, что образовалась «угроза для смычки» между городом и деревней, «но Ленин писал, что главная задача ЦК и ЦКК, как и партии в целом, состоит в том, чтобы эти разногласия не выросли до уровня серьезных классовых разногласий… Должны ли мы выправить создавшееся в результате хлебозаготовок положение, делая концессии кулаку или ослабляя наступление на него? Абсолютно нет. Проблема настоящего времени состоит в том, чтобы устранить опасность раскола со средним крестьянством, которая сейчас существует… Ни в коем случае мы не должны отождествлять "экстраординарные меры" с решениями XV съезда…» Обращаясь к сталинцам, Бухарин продолжал: Вообразите себе, что вы пролетарская власть в мелкобуржуазной стране, но вы толкаете насильственно мужика в коммуну. Ворошилов: Скажем, как в 1918 и 1919 гг. Бухарин: Но тогда вы будете иметь восстание мужика, руководимый кулаком мелкобуржуазный элемент восстанет против пролетариата и в результате жестокой классовой борьбы пролетарская диктатура исчезнет. Этого вы хотите?