Приведем несколько примеров. Так, Сталин отрицал заявление Троцкого, что до середины апреля 1917 года он, Сталин, входил в одну группу с Каменевым и выступал против «Апрельских тезисов» Ленина (Сталин: «Фокус тут заключается в том, что Троцкий спутал меня с Каменевым»), или отводил другое заявление Троцкого, что «в национальном вопросе Сталин совершил довольно крупную ошибку», за что Ленин его назвал «великодержавным держимордой» (письмо и статья Ленина «Об автономизации»). Сталин сказал, что «это — сплетня. Никаких разногласий по национальному вопросу с партией или с Лениным у меня не было никогда» (там же, стр. 64–65). Сталин отрицал заявление Троцкого о том, что он, Троцкий, предвосхитил «Апрельские тезисы» Ленина, в силу чего он, не будучи в партии большевиков, оказался в одном лагере с Лениным, тогда как сам Сталин, будучи в партии Ленина, выступал против этих тезисов, называя их «голой схемой». Это заявление настолько взбесило Сталина, что он сравнил самого Троцкого с… мухой! Сталин сказал: «Троцкий, "предвосхищающий" Ленина… Крестьяне совершенно правы, когда в таких случаях говорят обычно: "Сравнил муху с каланчой"» (там же, стр. 68). Поскольку Каменев напомнил Сталину о его многих грехах против Ленина, то Сталин и тут не остался в долгу. Он напомнил Каменеву, что когда тот был в ссылке в Сибири, после февральской революции, то «вместе с именитыми купцами в Сибири (в Ачинске) принял участие в посылке приветственной телеграммы конституционалисту Михаилу Романову, тому самому Михаилу Романову, которому царь… передал "право на престол"» (там же, стр. 77). Сталин с возмущением спрашивал: «Почему же Троцкий и Каменев тычут в нос такого рода ошибки своим партийным оппонентам? Не ясно ли, что этим они лишь вынуждают нас напомнить о многочисленных ошибках лидеров оппозиции?» (там же, стр. 77).
Внутрипартийная борьба вступила в такую стадию, когда стороны пустили в оборот все, чем они располагали: сенсационные разоблачения, архивные документы, фальшивки, инсинуации, интриги, личные оскорбления. Историческая объективность требует заметить, что и здесь пальма первенства принадлежала Сталину. Стоит упомянуть только две его акции из области истории, которые произвели на исторически и политически невежественную партию (из миллионной партии только около двух десятков тысяч членов вступили в нее до 1917 г.) потрясающее впечатление:
Аппарат ЦК собрал и издал все, что писал Троцкий против Ленина и все, что писал Ленин против Троцкого до 1917 года, в том числе и частные письма.
Аппарат ЦК издал секретное письмо Ленина в ЦК против Зиновьева и Каменева, в котором Ленин их называет «штрейкбрехерами революции» (за их письмо в «Новую жизнь» против восстания) и требует их исключения из партии.
Кроме того, пользуясь своей монополией, партийная печать («Правда», журнал «Большевик» и др.) пускали в ход статьи, корреспонденции, заметки, обзоры, в которых оппозиции приписывались грубо фальсифицированные тезисы, лозунги, утверждения. Оппозиция не имела никакой возможности их опровергать. Если оппозиция старалась опровергнуть клевету путем рассылки своих действительных платформ и речей, то ее обвиняли в продолжении той же «фракционной борьбы».
Первое открытое выступление оппозиции в массах против партаппарата было в июне 1927 года в связи с высылкой на Дальний Восток, под видом «назначениия на работу», члена ЦК Л. Т. Смилги, одного из активнейших военных организаторов Октябрьского переворота среди матросов и солдат в Балтике, теперь наиболее опасного врага Сталина. На его проводы на Ярославский вокзал явились Троцкий и Зиновьев, узнав об этом туда же явились и толпы рабочих с разных фабрик и заводов Москвы. По словам заместителя председателя ЦКК Янсона, «приходится констатировать, что это вылилось в своего рода уличную демонстрацию, направленную против ЦК… Здесь роль т. Троцкого была активнее, чем роль т. Зиновьева, так как т. Троцкий выступил здесь с речью» («Партия и оппозиция по документам», стр. 34).
Эта открытая демонстрация тысячной массы рабочих под лозунгом оппозиции дала почувствовать Сталину, Бухарину и Рыкову, что лидеры оппозиции вовсе не «генералы без армии», а весьма опасная потенциальная сила, если она будет апеллировать к улице или к тому, что ЦК называл «третьей силой«. Сигналы из Ленинграда, где все еще сильно было влияние Зиновьева среди рабочих, а также тревожные сведения из разных промышленных центров страны заставили ЦК вновь поставить вопрос об оппозиции на обсуждение нового объединенного пленума ЦК и ЦКК (29 июля-9 августа 1927 г.).
Повестка дня пленума была так составлена, что весь комплекс вопросов о внешней и внутренней политике партии был целиком посвящен критике платформы оппозиции. Докладчиками были Бухарин (о международной политике и критика оппозиции), Рыков (о хозяйственной политике и критика оппозиции), Орджоникидзе (о Зиновьеве и Троцком). Сталин не делал доклада, но его выступления в прениях были длиннее докладов. Новый руководитель Коминтерна Бухарин, резко критикуя оппозицию, оправдывал политику советского правительства в международных делах и линию ЦК в Коминтерне. Бухарин говорил об экономической стабилизации европейского капитализма, сопровождаемой военизацией промышленности, о происках консервативной Англии (разрыв отношений с СССР) с целью организации экономической блокады и военного окружения СССР из-за «могучего революционизирующего влияния СССР». Бухарин доказывал, что Англия подготовляет войну против СССР и что в этой подготовке ее поддерживает «международная социал-демократия вместе с ультралевыми ренегатами коммунизма» и что «в этих условиях проповедь оппозиции ВКП (б) носит особо лживый и преступный характер». «В вопросе нападения на СССР все капиталистические страны (Англия, Америка, Франция, Германия, Италия, Япония) единодушны, только их внутренние противоречия затягивают их нападение на СССР, но не уничтожают его все большей вероятности и неизбежности» («ВКП (б) в резолюциях», ч. II, 1933, стр. 339–341).
Кстати, этот марксистский анализ и прогноз сталинско-бухаринского ЦК был блестяще опровергнут событиями во второй мировой войне, когда весь капиталистический западный мир во главе с США, Англией и Францией объединился с коммунистическим СССР против вчерашнего союзника Сталина по разделению Польши — против Гитлера. Провал политики Коминтерна, Профинтерна и ВЦСПС, курса на легальное завоевание рабочего движения изнутри через соглашение с Амстердамским интернационалом или путем создания Англорусского профсоюзного комитета (по соглашению между Генсоветом тред-юнионов и ВЦСПС) Бухарин и Сталин приписали не только «предательству Перселя, Хикса и компании», но и Троцкому, и Зиновьеву, которые резко критиковали как раз эту, по их мнению, оппортунистическую политику ЦК. Даже по китайскому вопросу, по которому оппозиция категорически требовала выхода компартии из Гоминдана, провозглашения лозунга «гегемонии пролетариата в народной революции и национально-освободительном движении» и создания китайских Советов, ибо, доказывала оппозиция, китайский буржуазный Гоминдан во главе с Чан Кай-ши в любой момент изменит союзу с коммунистами, — даже по этому вопросу, когда «измена» Чан Кай-ши стала фактом (разрыв его с коммунистами 12 апреля 1927 г.), ЦК возложил вину на Зиновьева, Троцкого, Радека и на само «руководство Китайской компартии, систематически отклонявшее директивы Коминтерна» (там же, стр. 347–348).
В ходе борьбы с оппозицией Сталин систематически прибегал к тому, чему его учил Ленин: наиболее действенное средство обезоружить противника — это практически осуществлять его собственную программу. (Русская демократия в 1917 году отрицала идею сепаратного мира с Германией, Ленин это отрицание включил в свою программу, но придя ко власти заключил сепаратный мир. Эсеры выдвинули на I съезде крестьянских Советов летом 1917 года идею социализации земли — передача земли крестьянам — и съезд единодушно эту идею поддержал. Ленин принял целиком эту эсеровскую программу — «Декрет о земле» 26 октября 1917 г., — с тем, чтобы после укрепления у власти отказаться от нее. Русский народ, все русские революционные партии, начиная с 1905 года требовали созыва Всероссийского Учредительного собрания, Ленин его собрал — январь 1918 г. — с тем, чтобы взять его под стражу и объявить вне закона). Эту испытанную тактику Ленина Сталин применяет теперь против левой оппозиции при помощи своих новых союзников — простофиль из правого крыла ЦК (Бухарин, Рыков, Томский, Угланов, Угаров). Так, теперь пленум в резолюции по докладу Бухарина записывает, что хотя лозунг Советов в Китае вчера был неправильным, но сейчас «компартия должна развить энергичную пропаганду идеи Советов» (там же, стр. 349). Оппозиции оставалось теперь жить воспоминаниями, как она права была вчера, но критиковать нынешнюю линию ЦК в китайской революции она уже не могла, ибо это была ее линия. Точно так же Сталин-Рыков поступили и по вопросам тех требований, которые оппозиция предъявляла в отношении хозяйственной политики в городе и деревне: бить оппозицию, принимая ее же требования (в следующей главе о правой оппозиции мы увидим, что Сталин в выполнении требований левой оппозиции пошел куда дальше, чем самые крайние ее установки).
