К тому времени как Бенни наконец разыскал их, Винни и Альфред только-только начали свой необыкновенный танец с куклами. Заметив Бенни, Альфред, тот из близнецов, что был моложе другого на целых четырнадцать часов, игриво подмигнул ему и только потом начал свой знаменитый монолог – своего рода прелюдию к их танцу, шедевру хореографического мастерства.
– А теперь, леди и джентльмены, – объявил он, – хоть мне и известно, что все вы после тяжелого трудового дня торопитесь поскорее домой, где вас ждут близкие и родные, но, умоляю – уделите мне всего лишь минуту вашего драгоценного времени, и я покажу вам нечто совершенно замечательное, то единственное, что вам захочется немедленно унести домой, чтобы порадовать тех, кого вы любите. Вот тут, у моих ног, как вы видите – картонная коробка, а в ней – всего несколько кукол, но не просто кукол, а тех, которые умеют танцевать! И всего лишь по пятьдесят центов за штуку… пятьдесят центов, господа! К тому же вы сейчас легко убедитесь сами, что эти замечательные куклы стоят в десять раз дороже! Никакой механики, леди и джентльмены, вы только взгляните на них – маленькие, изящные, в кармане уместятся! А сколько радости вашим близким, друзьям, соседям, всем и каждому, кто только будет иметь удовольствие увидеть это замечательное представление! Если бы я мог позволить себе отнять хотя бы еще минутку вашего драгоценного времени, то непременно достал бы из коробки одну из этих восхитительных танцующих кукол, чтобы показать, на что она способна!
Сцена, на которой обычно выступали Корсиканские братья, напоминала дорожку фута четыре в длину и три в ширину. Задним фоном чаще всего служил обычный задник сцены, задрапированный чем-то черным. Аудитория, состоявшая в основном из приехавших на лето курортников, любителей походить по магазинам да посидеть в кино (обычно являвшихся поглазеть на представление через несколько минут после того, как в дешевых киношках заканчивался последний сеанс, – по четвертаку за билет) и не превышавшая, как правило, двух дюжин зрителей, затаив дыхание, смотрела, как Альфред копается в коробке. Бенни, устроившись слева от толпы, не сводил с него глаз.
А справа, по другую сторону от тех, кто стоял прямо напротив стены, засунув руки в карманы, устроился Винни – гений, непревзойденный постановщик всего этого представления, но гений скромный, предпочитавший оставаться в тени, не мечтавший ни об аплодисментах, ни о том, чтобы его узнавали в толпе. Самому себе он отвел особую роль – молчаливого, никому не известного наблюдателя, все время, пока шло представление, остававшегося в тени и никем не узнанного. А напротив него соловьем разливался Альфред. У ног его стояла коробка с чудесными танцующими куклами, а Винни с его удивленным видом и руками в карманах легко можно было принять за одного из обычных зевак.
– Конечно, их легко принять за обычных кукол из папье-маше, – продолжал Альфред, – впрочем, как вы можете убедиться сами, головы у них сделаны из картона, руки и ноги – тоже, и все это обклеено тончайшей шелковой бумагой. Да ведь это обычные куклы, скажете вы, как же они могут танцевать?
И ошибетесь, потому что есть одна удивительная вещь, о которой вы даже не подозреваете. Да и как вам догадаться, каким загадочным образом вот эта самая куколка, в которой от макушки до пяток всего шестнадцать дюймов, может танцевать?! А ведь так оно и есть, и сейчас вы сами убедитесь в этом!
Более того – не только я, а все вы можете заставить ее танцевать, причем танцевать часами, без устали, и никаких тебе севших батареек, никаких запчастей, и все потому, что здесь нет никаких чудес механики! Да и откуда им взяться, спрашиваю я, когда все эти чудесные, удивительные куклы сделаны из бумаги и обыкновенного картона?! Ничто не сломается, ничто не выйдет из строя! Да, уважаемые леди и джентльмены, самая обыкновенная бумага и самый обыкновенный картон, но… одна маленькая хитрость! Они обработаны так, что притягивают к себе электрический заряд прямо из воздуха, которым мы все дышим! Он накапливается, накапливается, стекает в их крошечные, изящные ножки и вот… о чудо! Вы видите, они даже не могут стоять на месте, они притопывают от нетерпения, куклы готовы пуститься в пляс и танцевать, танцевать часами! Минутку терпения, уважаемые дамы и господа, сейчас я покажу вам, как они танцуют, но сначала позвольте объяснить, почему мы решили продавать их по столь смехотворно низкой цене. Тут все просто – ведь наши куклы из картона, сделать их почти ничего не стоит, ну а мы сами, что называется, люди скромные. Да и вообще, много ли нам надо – лишь бы доставить людям радость! А заряд, что заставляет их танцевать, и вовсе ничего не стоит, так что, сами видите, вам одна выгода. Не то что прежде, когда стоимость всех этих сложных механизмов тяжким бременем ложилась на плечи покупателей. Ну, а теперь позвольте мне показать наших замечательных кукол!
Альфред, ухватив двумя пальцами куклу за голову, наклонился вперед так, что ее болтающиеся картонные ножки почти коснулись земли. Наступила тишина. Подождав немного, он легонько потряс куклу, потом еще и еще раз.
– Собираю электрический заряд, – охотно объяснил он. – На этот раз он тряхнул куклу изо всех сил. – Один, два, три раза, каждый раз по-разному, все в зависимости от погоды, – сообщил он, – а встряхивать их необходимо, потому что только так они могут накопить количество энергии, достаточное, чтобы привести ее в действие. А теперь смотрите!
Пальцы его разжались, и он выпустил из рук голову куклы. Та закачалась, потом вдруг подпрыгнула, будто живая. Альфред незаметно отодвинулся в сторону, а кукла, никем не поддерживаемая, принялась скакать и вертеться, вскидывая вверх тоненькие ножки, словно радуясь той энергии, которую она, по словам Альфреда, получила прямо из воздуха. Толпа восторженно зашумела, и никто не заметил, – да и как было заметить, если вся задняя стенка задрапирована черным! – что к ручкам и ножкам картонной плясуньи были привязаны тонкие черные нитки, тянувшиеся туда, где со скучающим видом зеваки, заглянувшего полюбопытствовать, что тут происходит, стоял Винни. Нитки спускались прямехонько в его карман и были туго намотаны на указательный палец его правой руки. Винни незаметно дергал за веревочку, она в свою очередь дергала куклу за ножки, и та танцевала, как живая. А Альфред блестяще справился со своей долей работы – прежде чем поставить куклу на пол, незаметно зацепил нитки за крохотный крючок на затылке кукольной головы. Окинув взглядом зрителей, круглыми от изумления глазами таращившихся на сцену, Альфред подхватил куклу на руки.
– Ну, леди и джентльмены, кто купит первую? Их очень мало, напоминаю вам, господа, и всего только по пятьдесят центов за каждую. Так кто первый?
По толпе пролетел недоверчивый шепоток. Все переглядывались, пока наконец чей-то хриплый голос не спросил:
– А откуда нам знать, что все ваши куклы умеют танцевать, а, мистер? Может быть, это всего одна?..
– Все мои куклы умеют танцевать, – уверенным тоном заявил Альфред, – просто потому, что их делают из специального материала, который позволяет накапливать находящуюся в воздухе энергию. Но если вы мне не верите, давайте сделаем так: пусть один из вас подойдет и сам достанет из этой коробки любую понравившуюся ему куклу! Пусть убедится собственными глазами, что в куклах нет ничего необычного. Все они одинаковые… одинаково удивительные. Прошу вас, господа! Может быть, вы, мадам, окажете нам эту честь? – предложил он, поворачиваясь к пожилой женщине, сидевшей с важным видом министерской вдовы, и это отнюдь не означало, что на самом деле она не ушедшая на покой уличная проститутка. Впрочем, кто она, не играло никакой роли – Альфред видел ее в первый раз в жизни.
К тому же, утверждая, что все куклы похожи одна на другую, он говорил чистейшую правду. Старуха подошла и, покопавшись в коробке, извлекла еще одну куклу.
– А теперь, мадам, встряхните ее так же, как раньше делал я, – попросил Альфред.
Старуха слегка потрясла куклу.
