Сигналы, прайминг-эффект и эмоциональные пусковые механизмы - триггеры - ведут к условно-рефлекторному перееданию, по большому счету, одним и тем же образом - вызывая «мысленные призраки». Эти «призраки» - образы прошлых сенсорных и эмоциональных ассоциаций с едой, которые хранит наш мозг. Ожидания, или, по выражению Марка Голдмана, заместителя директора Национального института по изучению проблем злоупотребления алкоголем и алкоголизма, «следы, извлеченные из памяти» придают этим призракам плоть. Когда мы ждем от еды удовольствия (положительное подкрепление) или уменьшения дискомфорта (отрицательное подкрепление) , наше ожидание подчеркивает ценность вознаграждения и стремление его получить. «Предвкушение значительно усиливает первичное подкрепление, - говорит Джордж Куб. - Когда сценарий нашего поведения в присутствии раздражителя уже написан и хранится в мозге, ожидание удовольствия также влияет на решение о дальнейших действиях». Вера в то, что, поев, мы почувствуем себя лучше, вносит свой вклад н наше влечение к пище. На этом этапе только небольшой шаг отделяет нас от ощущения, что мы хотим еды, до уверенности, что мы в ней нуждаемся. Прием пищи помогает достичь желаемого эмоционального эффекта. «Если еда часто поднимает мне настроение, то со временем сама память об этом станет сильным стимулом», - писал Грегори Смит, психолог Университета Кентукки. После того как мы пришли к ассоциированию акта еды с желанным результатом, наши действия по достижению этого результата становятся более автоматическими. Например, я считаю, что батончик Milky Way улучшит мое самочувствие, потому что в прошлом он мне уже помогал. Это ожидание подталкивает мои действия. Я пойман в замкнутый круг желания, удовлетворения желания и нового желания. Условнорефлекторное переедание развивается по собственным законам. Многие любят поесть, но только у некоторых еда занимает большое или даже центральное место в мыслях. Нам еще предстоит найти ответ на вопрос, почему одни люди подвержены условнорефлекторному перееданию намного больше, чем другие, но для этих невезучих растущая концентрация на удовольствии от еды может превратиться в одержимость. «В мыслях о пирожных с кремом нет ничего плохого до тех пор, пока эти мысли не становятся неуправляемыми, - говорит Дэвид Кавано. - Их делает навязчивыми тот факт, что вы вовсе не хотите думать о пирожных». Человек, который не может перестать мечтать о пирожном, когда он ничего не хочет так сильно, как прогнать эти мысли, размышляет: «Почему я все время думаю о еде? Значит, я очень слабый. Я не смогу удержаться на диете». Он испытывает внутренний конфликт, чувствует себя несчастным и, парадоксальным образом, начинает думать, что только пирожное с кремом может облегчить его страдания: «Мне сейчас так плохо, так плохо, но, если бы я его съел, мне бы полегчало». Конфликт растет по мере того, как мы пытаемся выкинуть из головы пирожное с кремом. Это так называемая проблема белых обезьян - стоит приказать себе не думать о белых обезьянах, как они не замедлят оккупировать наше сознание. Известно, что мы можем подавлять мысли лишь на короткое время. Как только мы говорим себе: «Надо бы мне об этом не думать», мы не можем больше думать ни о чем другом. Действительно, если мы сосредоточимся на том, чтобы не есть, нам еще больше захочется есть. Когда чувствуешь себя лишенным, вознаграждающая ценность еды только растет. В конце концов, желание становится потребностью, и мы сделаем именно то, чего так старались не делать, - мы съедим это пирожное с кремом. Потом нам станет стыдно, мы почувствуем себя плохо, и это будет еще больше способствовать бесконтрольному перееданию. Чтобы выбраться из ловушки, нужно представлять себе, как функционирует мозг, что приводит к условно-рефлекторному перееданию и как нужно питаться, чтобы основанное на удовольствии поведение не стало привычкой. 

Ключи к разгадке феномена условно-рефлекторного переедания были найдены много лет назад, но только сейчас, благодаря современному развитию нейробиологии, мы получили возможность поновому оценить старые данные. В1970-е гг. Стенли Шехтер, специалист по социальной психологии из Колумбийского университета, пришел к выводу, что полные люди неправильно реагируют на внутренние сигналы организма, такие как голод, сытость или необходимость восстановить запас энергии. Науке еще предстояло узнать о способности мозга сосредотачиваться на самых сильных раздражителях и о природе системы удовольствия, но Шехтер предположил, что люди с избыточным весом едят в ответ на внешние (экстернальные), а не внутренние сигналы. Его теория получила название экстернальной теории ожирения. Эксперимент Шехтера, в котором сравнивалось пищевое поведение полных и стройных людей, выявил закономерности, важность которых в то время осталась незамеченной. Он разделил участников на две группы: одной из них дали сэндвичи - они могли съесть сколько захотят, тех же, кто попал в другую, попросили только заполнить анкету с вопросами о еде. Затем всем испытуемым предложили крекеры пяти сортов. Те из стройных участников, что уже угостились сэндвичами, съели меньше крекеров, чем те, кто просто заполнял анкету (и это неудивительно). Но полные участники съели примерно одинаковое количество крекеров, безотносительно к тому, ели они сэндвичи или нет. Шехтер предположил, что вид еды сильнее воздействует на людей с лишним весом, чем любые внутренние сигналы о сытости. Сходные результаты получил и Ричард Нисбетт, в то время также работавший в Колумбийском университете. Он предлагал участникам эксперимента, которых разделил на две группы, разное количество еды - ставил на стол тарелку с одним сэндвичем либо с тремя. Нисбетт также говорил обеим группам, что в холодильнике по соседству есть еще сэндвичи и можно взять добавку. Люди с избыточным весом съедали все, что стояло на столе, но не шли за сэндвичами к холодильнику - они съедали ту еду, которую видели. Зрительные сигналы у них играли главенствующую роль. Стройные участники были более последовательны в своем поведении - они съедали примерно по полтора сэндвича независимо от того, сколько сэндвичей стояло перед ними и нужно ли было идти к холодильнику или нет. Благодаря этим исследованиям экстернальная теория ожирения больше 10 лет считалась ведущей теорией, объясняющей избыточную полноту. В большинстве учебников, выпущенных в 1970-е гг., ее предлагали как основное объяснение пищевого поведения людей с лишним весом. Но тут у Джудит Родин с факультета психологии Йельского университета, в свое время в тесном сотрудничестве с Шехтером разрабатывавшей эту теорию, возникли сомнения в ее правильности. Экстернальная теория ожирения была слишком упрощенной, писала Родин в своей новаторской статье, опубликованной в апрельском номере журнала American Psychologist за 1981 г. Убежденная, что эта теория при ближайшем рассмотрении не выдерживает критики, Родин указывала, что другие исследователи наблюдали существенные различия в том, как люди в разных весовых категориях реагировали на внешние стимулы. Особенно смущал тот факт, что некоторые худощавые люди также съедали намного больше, когда видели еду или чувствовали ее запах. Критический подход Родин к экстернальной теории нашел поддержку, и акцент в исследованиях ожирения сместился от влияиии внешних сигналов к концепции ограничения, которая объясняла переедание диетами. Теория ограничения утверждает, что люди ограничивают себя в еде, чтобы сбросить вес, но не могут до бесконечности сидеть на диете. Рано или поздно они теряют контроль, начинают переедать и снова набирают потерянные было килограммы. Однако со временем и в этой теории обнаружились изъяны, и ученые стали жалеть, что отбросили экстернальную гипотезу. Несколько десятилетий назад Шехтер и Родин независимо друг от друга попытались найти механизм, отличающий людей с избыточным весом от людей с нормальным. Оба исследователя обнаружили нечто важное, но не до конца поняли значение своих открытий. Сторонники экстернальной теории распознали силу стимулов - сегодня мы понимаем, что внешние стимулы усиливают удовольствие от вкусной еды. Сторонники теории ограничения правильно оценили риск диет - сегодня мы знаем, что они усиливают стремление к удовольствию. Основываясь на данных, полученных за последние годы, мы можем сказать, что экстернализация и ограничение - два различных проявления одного и того же феномена - условно-рефлекторного переедания.