Вскоре они выбрались на дорогу. В пыли отпечатались следы босых человеческих ног, а также подкованных и неподкованных копыт. Диведд низко пригнулся, разглядывая их, и Кружка, сдерживая нетерпение, жестом велел всем остановиться.

Диведд выпрямился и показал направо.

— Похоже, нам нужно идти сюда. Кружка удивленно взглянул на него.

— Правильно. Загон должен быть там. — Он показал на то место на дороге, где сходились цепочки отпечатков копыт.

Бидж почувствовала злость на себя. Еще секунда, и она бы разглядела это тоже…

Вскоре они подобрались к дощатому забору; внутри загона к нему примыкали примитивные строения с односкатными крышами. Все они открывались внутрь загона, сквозь решетчатые стены были видны корзины с фруктами и другой провизией. Канава, к которой была подведена проточная вода из реки, служила для удаления отходов; другая канава вела к окруженному скалами пруду — вероятно, из него брали питьевую воду и в нем же мылись. Земля в загоне была утрамбована копытами: кентавры были существа подвижные.

Перед воротами загона оказалась доска, на которой висели всевозможные инструменты и приспособления: цепы, серпы, уздечки, кнуты, наручники; там же оказалась тонкая, почти элегантная цепь с кольцом на одном конце и маленьким зажимом на другом. Фрида приподняла ее.

— Выглядит самой безвредной вещью из всех, — сказал Кружка, который наблюдал за ней.

— Похоже на человеческий вариант зажима. — Кружка явно ничего не понял. — Зажима, — повторила Фрида. — Вы укрепляете зажим на губе животного и дергаете за цепь, когда животное делает не то, чего вы хотите. Рано или поздно животное перестает сопротивляться. Настоящий зажим предназначен для лошадиной губы; он был бы велик для… — Фрида представила применение того, что держала в руках, и ее лицо позеленело. — Считается, что это очень гуманный способ дрессировки.

— Да, наверное, — сказал Кружка с отвращением. Он жестом приказал Диведду двигаться вперед.

Кружка быстро открыл засов на воротах; они с Фридой распахнули створки. Бидж и Диведд держали оружие наготове. Когда ворота распахнулись, Кружка быстро скомандовал:

— Диведд, внутрь! — Тот кинулся в загон; Танцор в его руке разворачивался острием во все стороны, пока его хозяин проверял, нет ли вблизи кого-то из рабовладельцев. Из-под одного из навесов появилась Полита и стала настороженно оглядываться. На ее руках были наручники, соединенные с цепью, обмотанной вокруг талии: таким образом она не могла дотянуться до засова на воротах. Ссадины и следы хлыста на ее теле, как и на телах других кентавров, говорили о том, что они все равно не прекращали таких попыток.

Полита кивнула своим друзьям, затем быстро ударила копытом по ящику с продовольствием: три удара, потом еще два. Кентавры появились из-под навесов и выстроились так слаженно, словно это была привычная команда, а не нечто чрезвычайное. Все они были худы, и у всех тела носили следы побоев, хотя и не так много, как у Политы.

Бидж присмотрелась к своей подруге. Полита тоже исхудала, и хотя на лице ее шрамов не было, оно было искажено гневом и самоуничижением.

— Мы боялись, что вы окажетесь не в одном месте, — сказала Бидж.

— Они пригоняют нас сюда в полдень, — с горечью ответила Полита, — нам полагается еда и часовой отдых.

Один из кентавров фыркнул. Бидж узнала некоторых: рыжекудрую Хемеру, пожилую Кассандру, супруга Политы — Лайоса.

Где-то за пределами загона раздались крики.

— Не выпускайте нас сразу, — поспешно сказала Полита. — Сначала освободите от этого. — Она протянула скованные руки.

— Мы сделаем это по пути, — возразил Кружка. — Лучше поторопиться…

— Сейчас.

— Тогда почему бы просто не оповестить противников, где мы находимся? — прошипел Кружка. Но прежде чем он договорил, Диведд знаком показал Полите, чтобы она прижала запястья к столбу ворот. Он несколько раз взмахнул Танцором, примеряясь, потом неожиданно с кряхтеньем ударил. Бидж заморгала от грохота и разлетевшихся искр. Следующий кентавр занял место Политы у столба еще прежде, чем Диведд высвободил лезвие из дерева.

Вскоре пыхтящий от усилий Диведд освободил всех кентавров, хотя на руках у них и остались браслеты от наручников. — Я думал, ты приучен выполнять приказы, — проворчал Кружка.

— Я никогда не говорил, что так уж хорошо обучен, — пожал плечами тот.

— Все вы садитесь верхом, — коротко бросила Полита, — это сэкономит время, — Она обратилась к соплеменникам: — Вы в последний раз понесете на себе кого-то не по собственному решению.

Кентавры не колеблясь встали так, чтобы людям удобно было на них сесть.

— Ты ненавидишь цепи не меньше, чем Полита, — обратилась Бидж к Диведду.

— Гадкие штуки, — проворчал тот и хотел отойти, Бидж схватила его за руку и взглянула на запястье. Следы кандалов были еле видны, но все-таки заметны.

Диведд яростно посмотрел на Бидж, залившись краской и чувствуя себя униженным.

— Ты тогда узнал плуг, — сказала Бидж. — Мог бы и сказать…

— Раньше плуг не имел постромок, — ответил он, не глядя на Бидж. — Вместо них был ошейник. Бидж изумленно воскликнула:

— И ты все-таки настаивал на плате за то, чтобы отправиться сюда освобождать кентавров!

Диведд повернулся лицом к Бидж и ухмыльнулся:

— Больше за так я ничего не делаю. — Он подошел к ближайшей девушке-кентавру и хлопнул ее по крупу. — Ты — мой скакун. — Когда она в ярости обернулась, он подмигнул: — Желаю тебе никогда больше не носить на себе всадника. Бегай на свободе, любимая. Я постараюсь быть легким.

Он вскочил верхом — энергично, хотя не очень изящно.

Второй загон был меньше, но зато в нем царил ужасный шум. Полита подскакала к его воротам и трижды хлопнула в ладоши, вывернув руки так, чтобы браслеты наручников не зазвенели.

Несколько подростков в загоне немедленно умолкли. Полита кивнула с царственным видом.

— Так-то лучше. Мы сейчас откроем вам ворота. — Ее голос был спокоен, но Фрида видела, как хлещет она себя по бокам хвостом.

Полита сама отодвинула засов. Подростки стремительно кинулись на свободу: гнедая однолетка, малыш явно арабских кровей, чалая девочка, похожая на Хемеру. Последним, но ничуть не менее жаждущим свободы, чем остальные, был неуклюжий подросток: Конли, сын Политы. Он ждал, пока остальные выйдут из ворот, приплясывая от нетерпения.