— Мы могли бы сбежать, — снова предложила Фиона.

— Я прожил здесь всю жизнь, — твердо ответил Кружка, — и здесь и умру.

— Даже если бы мы могли сбежать, — вмешалась Бидж, — подумай о тех, кто останется. — Она показала вверх. Там, высоко на склоне северных гор, паслись единороги, спокойные и невозмутимые, как всегда. «Интересно, — подумала Бидж, — если со мной что-нибудь случится, спустятся ли они, чтобы позаботиться обо мне?» Такая перспектива казалась маловероятной, но такими же казались и все другие перспективы.

Кружка, проследив за ее взглядом, спросил задумчиво:

— Как вы думаете, они станут защищать нас? Грифон постучал когтями по камню, обдумывая вопрос.

— Сомневаюсь, что они сочтут нашу цель достаточно духовной. — И добавил с раздражением: — Хотел бы я, чтобы они имели самое обыкновенное понятие об обязанностях.

— Это слишком напоминало бы чувство вины, — ответила Фиона. — Они же чисты. Нет вины, нет и обязанностей.

— Как насчет кентавров?

— Они помогли бы, если сумеют нас найти, — проворчала Лори.

— Они нас найдут, — уверенно сказала Бидж. — Кружка оставил им послание. — Все удивленно повернулись к ней. — То, что выцарапано на двери. Ты ведь давно условился с Политой о шифре, верно, Кружка?

Трактирщик усмехнулся, на мгновение став прежним Кружкой.

— До чего же ты сообразительна!

Диведд вернулся; он тащил охапку растопки.

— Там есть и несколько бревен. — Лори отправилась в лес с Диведдом, а грифон настороженно посмотрел ей вслед.

— Думаю, ему можно доверять, — осторожно заметила Фрида. — С ней ничего не случится. Грифон повернулся к ней.

— Ценю твою лояльность по отношению к Диведду; я в нем и не сомневался. С другой стороны, утверждение «ничего не случится» в настоящих обстоятельствах представляется мне довольно сомнительным.

— Он прав, — сказал Кружка. — Мы сделали, что могли, но это не так уж много. — Диведд подошел к ним с кучей свежесрубленных шестов. Кружка забрал их у него и принялся заострять своей ловилкой.

Фрида стала разжигать костер, хотя никто ей этого и не поручал. Необычно молчаливый грифон принялся помогать ей.

Когда до заката оставался час, они услышали музыку. Диведд изумленно поднял глаза.

— Кто бы это мог быть? Мясоеды таких мелодий не знают. — Бидж музыка показалась знакомой: немного похоже на деревенский танец, немного на рок-н-ролл.

— Каджун, — неожиданно сказала Фиона. — Звучит как каджунская мелодия. Боже мой, это же зидеко.

Бидж почувствовала, как тяжесть опустилась на ее плечи.

— Они нашли нас.

Грим приближались к долине, водя хороводы. Некоторые из них завернулись в сотканные мясоедами шерстяные коврики; другие были одеты во что-то похожее на земные сари и джеллабии. Бидж заморгала, глядя на них. Все грим что-нибудь несли: кто ловилки, кто копья, кто музыкальные инструменты. Они увлеченно танцевали, легко передвигаясь на задних лапах.

Глядя на них, Бидж с горечью гадала: и как она могла счесть их неразумными существами?

Грим прошли в сорока футах от них, распевая что-то на смеси английского и французского. Иногда все они запрокидывали головы и издавали в унисон вопль:

«Луп-гару!»

Существо во главе группы грим играло на волынке. Оно остановилось на виду и подняло свой инструмент. Бидж прищурилась; волынка, похоже, была сделана из… Фрида ахнула и показала на волынщика.

— Лицо!

Пузырь волынки был сделан из кожи, содранной с мясоеда. Глаза, рот и нос оказались плотно зашиты. Все в ужасе смотрели, как лицо мясоеда гримасничает, когда грим сжимает волынку. На какое-то мгновение лицо застыло, и Бидж узнала приятеля Диведда Мохнрра.

Диведд взревел, взмахнул Танцором и ринулся вперед.

Казалось, без всякого намерения Кружка выставил шест, который обстругивал, так что Диведд споткнулся и растянулся на земле. Тут же вскочив, он в ярости приставил Танцора к груди трактирщика.

Тот легко отбил клинок в сторону шестом.

— Мы с тобой разберемся утром. — Глаза Фриды расширились: таким властным оказался голос Кружки.

Что-то словно сломалось в Диведде; он кивнул, опустив глаза, потом уселся в сторонке, обхватив себя руками и ежась. Фиона обняла его и протянула бутылку с вином. Диведд сделал большой глоток.

После заката грим снова протанцевали по склону холма. Еще позже у реки загорелись костры. Грим продолжали веселиться; музыка не умолкала.

Фиона снова отхлебнула из бутылки и спросила:

— Бидж! Не могли бы мы все-таки сбежать? Бидж взглянула на огни костров. — Они ведь учуяли нас здесь, верно? Это хищники, они могут идти по следу, и слишком быстро, чтобы я успела закрыть дорогу. А потом они найдут другие дороги, в другие миры. — Она добавила, потому что кому-то это нужно было знать: — И я не уверена, смогу ли снова проложить Странный Путь, если мы все покинем Перекресток и я закрою все дороги на него.

— Сейчас неподходящее время для экспериментов, — кивнула Фиона. Она протянула бутылку Бидж, которая отпила всего маленький глоток: ей ведь нужно было кормить грудью Лорел.

Бидж думала о тех видах, о своих друзьях, которых она привела обратно на Перекресток: кентаврах, единорогах, Гредии, Руди и Бемби. Что же она наделала! И все дороги остались открытыми…

Когда тьма совсем сгустилась, они открыли третью бутылку вина, потом четвертую. Разговаривать никому не хотелось.

Кружка печально взглянул на последнюю бутылку.

— Я берег это вино для особого случая. — Он пожал плечами. — Бывают такие годы, когда ничего не удается.

Фиона протянула руку, он передал бутылку ей и стал смотреть, как она допивает последние капли.

— Всем спать. Утром нам понадобятся силы.

— Ты не можешь заставить людей спать по приказу, — нахмурилась Фиона.

— Конечно, могу. Я просто не могу заставить их повиноваться. — Сам Кружка остался сидеть, обстругивая шесты.

Фиона отодвинулась от Диведда и улеглась, что-то бормоча себе под нос. Через минуту она уже похрапывала.

Диведд слабо улыбнулся, глядя на нее.

— Быстрее, чем гусь покака… — Он оборвал себя, взглянув на Бидж. — Быстрее, чем лошадка бегает. — Он подошел к Бидж. — Как насчет Лорел?