— Не сочтите меня тщеславным, — отозвался Колльер, — но мне вовсе ни к чему слушать психиатрический бред насчет того, что это ситуация, к которой лучше не иметь никакого отношения. — Он посмотрел в трубу и добавил: — Но, как ни смешно, я готов в ней участвовать. Сам не знаю почему.

— Не страшно? — спросила Модести.

Стив подумал, потом ответил вполне серьезно:

— Сейчас нет. Удивительно, но факт. Мне было страшно с тех пор, как нас сцапали на Зильте, а вот теперь страх улетучился.

Модести взяла плоскую коробочку из аптечки, открыла ее, включила фонарик и обратилась к Колльеру:

— Смотри, Стив.

Он наклонился. В углу был комочек клеенки. Она раскрыла его фонариком. Колльер увидел капсулу. Теперь она была не та, что тогда, после извлечения. Сефф явно нажал на клавишу передатчика. В углу виднелась дырочка с неровными краями. Модести чуть надавила на капсулу фонариком, и из нее брызнул какой-то белый порошок, кристаллы которого весело заиграли в луче света.

Она выключила фонарик и закрыла коробку.

— Ты носил это в себе. Неудивительно, что теперь тебе уже не страшно.

Колльер кивнул. Он, конечно, отдавал себе отчет, что отнюдь не победил страх, но прекрасно понимал, что она имела в виду. Страх был сродни боли. Нарыв причинял боль. Но когда его вскрывали, то новая боль казалась уже благословением. Потому он, может, не испытывал того прежнего страха, но теперь его посетил новый, нормальный, вполне здоровый страх человека, который оказался в гуще сражения. Это было переносить гораздо легче, чем ходить со страшной капсулой внутри.

— Они, конечно, не сразу сунутся опять, но я все-таки пойду, — сказал Вилли, поудобнее приладил сумку с гранатами и уполз.

— Надо проверить оба крыла, Стив, — сказала Модести.

Нигде не было никакого движения, и три минуты спустя они снова залегли над передним парапетом.

— Похоже, мы вывели из строя половину их отряда, — удовлетворенно сказал Стив и добавил: — Когда я говорю «мы», я, разумеется, выражаюсь достаточно условно.

— Некоторые, возможно, только получили ранения.

— Верно, но примерно треть выведена из строя.

— Приблизительно так.

— А может, имеет смысл швырнуть несколько этих самых бомб с газом и постараться прорваться туда, где вы хотели спрятать меня с Люцифером, и там уже дождаться Далла с его ребятами? — предложил Колльер.

— Нет, тут у нас неплохая позиция, мы нанесли им немалый урон, и если они продолжат в том же духе, у них будут новые жертвы. Если же мы постараемся прорваться к морю, то подставим себя. Когда ты удерживаешь высоту, лучше оставаться на ней и не предпринимать отступления без крайней на то необходимости.

— Наверно… Ты говоришь так, словно служила в армии, воевала.

— Воевала, — сказала она, и на этом дискуссия прекратилась.

Колльер только вздохнул. Уже не в первый раз она охлаждала его пыл кратким, но выразительным заявлением, которое само по себе вызывало желание задать множество вопросов, но они так и не получали ответа.

— Каков, по-твоему, будет их следующий ход? — спросил он Модести и в ответ услышал:

— Не знаю, Стив. Похоже, сейчас начинается самое трудное. Пока инициатива была на нашей стороне. Но теперь настала пора Сеффу сделать что-то впечатляющее. Будем исходить из конкретной обстановки.

Они снова отправились проверять крылья. На северном крыле, где пуля разбила первый ноктоскоп, Колльер крайне осторожно выставил трубу, полученную от Вилли. Там все было тихо.

Стив испытал странное ощущение, что его нервы вдруг начинают испытывать давление со стороны этой внезапной тишины, несмотря на его предыдущие хвастливые заверения о том, что ему не страшно.

Модести отправилась проверить, как там поживает Люцифер в своих мечтаниях. Когда она вернулась, Колльер спросил:

— Хочешь убить Сеффа?

— Да, — совершенно спокойно отозвалась она. — Это наша задача номер один — помимо того, что надо самим остаться в живых. Его нельзя упустить. Это было бы ошибкой.

— Возмездие?

— Нет, — все так же спокойно отозвалась она, чуть распахивая рубашку, чтобы воздух охладил разгоряченное тело. — Может, Вилли и думает об этом, но для меня все проще. Сефф — слишком большой мерзавец, чтобы позволить ему жить дальше.

Колльер подумал, что она права. Сефф напоминал оживший фантом из Люциферова ада.

— А как насчет Боукера и Уиша? — спросил он.

— Они ничем не лучше. Они немного другие, но такие же мерзавцы.

— А Регина? Ее тоже хочешь убить?

Модести помолчала секунду-другую, потом ответила:

— Скажу так. Хорошо бы у нее при себе оказался пистолет когда мы загоним ее в угол.

— Она безумна, — сказал Колльер. — Как и Сефф. Они оба такие же психи, как и Люцифер, хотя каждый по-своему.

— Перестань молоть чушь, — сердито отозвалась Модести. Это очень удивило Колльера, потому что впервые он услышал от нее такое.

— Чушь?

— Если бы даже Люцифер кого-то убил, чего он пока не сделал, он бы и не подозревал, что это дурно. Даже если на него наставить пистолет, он сделает то, что хочет. С медицинской точки зрения Сефф, может быть, болен, но он прекрасно знает, что в нашей жизни хорошо, а что плохо. Он с удовольствием творит зло. Ловит от этого кайф.

— Ты проявляешь удивительную кровожадность.

— Наверно. Я встречала действительно плохих людей. Не больных, а плохих. И кроме того… — Она осеклась.

— Продолжай.

Она пожала плечами, не выпуская из рук винтовку.

— Об этом могут говорить только добродетельные люди, а какая из меня добродетельница? Я эгоистичная стерва. Но я неплохо знаю, что такое преступники и что такое полиция. Поэтому я выскажу тебе одну святую истину. Если Сеффу позволить жить, он убьет еще очень многих. С какой стати предоставлять ему такую возможность? С какой стати ставить под угрозу жизнь нормальных людей?

— Я не спорю, я просто задал вопрос. Могу тебя уверить, все твои намерения встречают у меня горячую поддержку.

— Ну и отлично. Но до этого надо дожить. Лучше еще разок посмотри в трубу.

Он осторожно наставил трубу, и его как током ударило. Двое моро, крадучись, пробирались по десятиярдовому открытому отрезку к задней двери с канистрой бензина с тридцать галлонов.

— Цель, — произнес он неистовым шепотом. — Они тащат бензин.

Последние слова заставили Модести вскочить и приставить приклад винтовки к плечу. Она выпрямилась во весь рост. Щелкнул выстрел, и один из носильщиков упал, но тут же из-за уступа скалы началась ответная стрельба. Колльер слышал, как щелкают снаряды над головой, как противно визжат пули, как расплющиваются они о камень ограды. Он опустил трубу и вдруг увидел, что Модести дернулась и, роняя винтовку, упала набок. На голове у нее показалась кровь. Тогда, не помня себя, Колльер вскочил на ноги со второй винтовкой, действующей в автоматическом режиме. Его палец нажал на спуск, и винтовка заходила ходуном в его руках. Колльер стрелял, ориентируясь на вспышки на темном склоне. Его сжигала всепоглощающая страсть уничтожать, и он не обращал внимания на свистевшие вокруг пули. Он поливал свинцом темноту, задыхаясь от ярости.

Винтовка вдруг перестала вибрировать в его руках. Он выругался.

Почему эта сволочь замолчала? А, ну конечно, он расстрелял всю обойму. Где запасная?

Вдруг его словно подкосило. Он почувствовал боль в спине. Он упал на настил, и Вилли Гарвин пригвоздил его своей ручищей к крыше.

— Не шевелись, — свирепо прошипел он, — иначе вообще оглушу. Ты меня слышишь?

Стив кое-как кивнул. Ярость оставила его, и теперь он испытывал только усталость и страх. Вилли же сказал:

— Погляди в трубу. Если они там что-то затеяли, крикни.

Затем он пополз к Модести. Его рука дотронулась до сонной артерии на шее, пощупала пульс. После этого Вилли несколько успокоился. Он внимательно ощупал ее туловище, затем переключил все внимание на голову.

Одна сторона ее покрытого темным гримом лица теперь была в крови. Вилли вытащил из кармана индивидуальный пакет, зубами разорвал его и начал вытирать кровь с ее лица.