Затем они исчезли из поля ее зрения, а минуту спустя она услышала голос Камачо из коридора. Потом и голоса, и шаги постепенно стихли, наступило относительное затишье. Модести села на кровать и, не спуская глаз с двери, погрузилась в ожидание.

Они собрались в гостиной. Камачо, ван Пинаар, Лобб, Мескита, Селби. Только Джако остался наверху. Он следил за Пеннифезером, который осматривал Лизу.

Шанс подошел к креслу, где обычно восседал Брунель. Он постоял, положив руки на спинку. Затем начал резким хриплым голосом:

— Ну что ж, надо понять, что к чему. Брунель скончался. Его зарезала Лиза. Теперь я хочу вам объяснить, как надо действовать дальше.

— Сперва надо прикончить эту белоглазую стерву! — крикнул Лобб, который был зол и испуган. Шесть лет он провел под покровительством Брунеля и теперь почувствовал себя беззащитным. С Брунелем он был как за каменной стеной. У карлика были отличные мозги. Это был большой человек, пусть и маленького роста. Брунель приказывал, ты подчинялся, и все шло отлично. Ты делал свое дело, получал хорошие деньги и трехмесячный отпуск. Ты был волен ехать куда угодно, где тебя не могла достать полиция. Не жизнь, а малина. А теперь вот Брунеля не стало. Лобб покачал головой. Это никак не укладывалось в его сознание. Было невозможно поверить, что кто-то мог взять и положить конец жизни Брунеля.

— Убить эту стерву, — пробормотал он снова.

— Ни в коем случае, — холодно возразил Шанс. — Зачем нам лишние осложнения? Пеннифезер сказал, что у нее острый приступ аппендицита. Требуется срочная операция. Мы вполне можем дать ей спокойно умереть от естественных причин, чтобы полицейский врач из Кигали был доволен.

Подал голос Селби, англичанин со светлыми волосами и бледно-голубыми глазами. Его тонкие губы едва зашевелились, когда он произнес:

— А Брунель? Что мы скажем полиции на этот счет?

— Скажем правду, — ответил Шанс, разводя руками. — Объясним, что Брунеля зарезала Лиза, хотя почему, мы и понятия не имеем.

— Ну, а что станет с нами? — задал вопрос Камачо.

— Мы будем жить, как жили, — сказал Шанс. — Я позову человека, который составит завещание и подделает подпись Брунеля. Поскольку других претендентов на имение нет, то завещание вряд ли кто оспорит. Не волнуйтесь, ребята, я о вас позабочусь.

— Ты? — удивленно переспросил Камачо. — А кто тебя назначил?

— Так решили мы с Джако. Разве есть возражения? — Шанс чувствовал, как излучает властность, и это было великолепно. Эти люди были тупицами, остолопами, без Брунеля делавшиеся совершенно беспомощными. Если бы Брунель погиб от его руки, они растерзали бы его на клочки в животной ярости — как им теперь хотелось поступить с Лизой. Так или иначе, они были до смерти напуганы. Им до зарезу требовался новый лидер, босс. Шанс чувствовал, что сможет справиться, сделать из них послушные орудия своей воли. Главное, уметь внушить доверие. В этом отношении Брунель был большой мастак. Только теперь Шанс понял, что это значит, — и то, что у него вроде бы это получалось, наполнило его сердце ликованием.

Надсмотрщики неуверенно переглядывались. Шанс рассмеялся и сказал:

— Боже, какие вы болваны! Ваша задача — управлять имением. Брунель жил здесь, но деньги делал в других местах. Он вертел большими делами, вкладывал средства в самые разные и прибыльные предприятия. Я в курсе всех его операций. — Это была чистейшая ложь, но Шанс произносил свой текст без тени сомнения. Он знал, что Брунель держал в своем кабинете все бумаги, связанные с его финансовыми авантюрами, и надеялся разобраться что к чему. — Только я смогу удержать корабль Брунеля на плаву, только я знаю, как им управлять как добиться того, чтобы деньги делали деньги. Тот, кто не желает играть с нами в одной команде, может уйти хоть завтра же. Я в два счета подыщу ему замену.

— Погоди, — подал голос Селби. — Никто не собирается разбегаться. Ты скажи прямо: ты думаешь, что сможешь управлять хозяйством не хуже Брунеля?

— Я смогу это делать лучше, Селби, — мягко ответил Шанс и провел рукой по своим коротко стриженным серебристым волосам. — Брунель в последнее время утратил инициативу. Три-четыре проекта вот уже несколько месяцев находятся без движения. — Он обвел взглядом собравшихся, понимая, что они прониклись верой в его способность командовать. Господи, как же просто с этим сбродом. Так что зря Брунель корчил из себя Всевышнего.

— О'кей, — сказал Лобб. — Что будем делать сейчас?

— Все пойдет как обычно, — сказал Шанс, сел в кресло Брунеля и вытянул перед собой ноги. — Тебе, дружище Лобб, придется съездить в поселок и сообщить туземцам, что Брунель приказал долго жить. Им в общем-то один черт, кто ими управляет, поэтому особенно не распространяйся. Будь краток, спокоен. Работа продолжается.

— Что будем делать с Брунелем? — спросил Селби и показал рукой в потолок. — Вызовем полицейских?

— Сообщим им чуть позже, когда Лиза отправится его догонять. Ты и ван Пинаар возьмете труп Брунеля и перенесете его в рефрижератор. Остальное предоставьте мне. Я свяжусь с Кигали завтра. Потом разморозим Брунеля, чтобы полицейский медэксперт смог вынести заключение. Полицию я беру на себя. Им останется только подписать заключение о смерти.

— Ладно, — сказал Лобб и встал. Он подумал: чем черт не шутит, вдруг Шанс и правда сумеет заменить Брунеля. Как-никак он был его правой рукой, да и извилины у него вроде есть. Опять-таки он не из робкого десятка. Да глядишь, все пойдет по-старому…

— Не забудьте, что остались эти Блейз и Пеннифезер, — сказал ван Пинаар. — Чем скорей мы их уберем, тем лучше.

Шанс откинулся на спинку кресла, уронив подбородок на грудь, составив вместе кончики пальцев правой и левой рук. Он не отдавал себе отчет, что повторяет излюбленный жест Брунеля, а также копирует его ровный тон, которым он произнес:

— Я никогда ничего не забываю, ван Пинаар. Блейз и Пеннифезер не увидят рассвета. А вы лучше займитесь тем, что вам нужно сделать.

Модеста увидела, как от дома отъехал грузовик, а Мескита заступил на дежурство. На плече у него была бельгийская автоматическая винтовка. После исхода надсмотрщиков в доме установилась тишина. Двое из них понесли к гаражу носилки, на которых под одеялом угадывалось человеческое тело. Модести недовольно прикусила губу. Она сильно страдала от собственной нерешительности. Впрочем, это не была нерешительность человека, сбитого с толку. Сейчас выбор верного решения зависел от учета многих факторов, часть которых она не знала и не могла вычислить. Главное — угадать намерения Шанса. Если она выступит сейчас, может оказаться, что она напрасно поторопилась, если она промедлит, то может упустить благоприятный момент. Оставалось думать и гадать, как себя вести. Неверный расчет означал верную гибель. Она посмотрела на небо. Полчаса до захода солнца. Здесь в экваториальных широтах солнце садится быстро. Короче, лучше немножко повременить.

Она подумала о Джайлзе. Что означал его возглас в коридоре: «Идиоты, я не позволю, чтобы она умерла». Потом он замолчал, странно хмыкнув. Потом что-то произнес Шанс и рассмеялся Джако.

Они подошли к ее двери. Заскрежетал ключ, и дверь распахнулась. В проеме возник Джако с пистолетом. За ним, у противоположной стены она увидела Шанса, который, ухватив Джайлза за волосы одной рукой, другой приставил к его горлу нож.

Джако махнул рукой с пистолетом и сказал ей:

— Вперед.

Он сделал шаг в сторону. Модести вышла из комнаты, не сводя глаз с Шанса. Она вздрогнула, когда увидела, что в руке у него был один из ножей Вилли. Шанс прямо-таки сиял, как человек, дорвавшийся до власти. Он ослепительно улыбнулся Модести и произнес:

— Облачились в рабочую одежду? Отлично. Хотелось бы знать, так ли уж сильно подействовали лекарства, которыми угощал вас Брунель. Ладно, это неважно. Даже лучше, если вы в хорошей форме. Тогда вы в полной мере сумеете оценить то, что мы для вас приготовили. Прошу руки на голову и без фокусов. Лицом к стене и замереть. Одно лишнее движение — и доктору Пеннифезеру будет сделана быстрая трахеотомия. Ну-ка, Джако, обыщи ее.