В кухне она обнаружила лампу-вспышку. С помощью оказавшихся там же ножниц она изготовила «абажур»: отрезала кусок материи от полы рубашки, проделала дырочку посередке, чтобы лампа испускала лишь тоненький лучик. В буфете она нашла ножи и взяла один с лезвием в шесть дюймов, спрятав его за голенищем своего сапога. Полчаса у нее ушло на проверку окон и дверей. Сигнализации там не было. Что ж, и на том спасибо. Когда завтра она будет покидать дом, одной помехой окажется меньше.

Во время прогулки Модести решила запастись предметами, пропажа которых вряд ли будет сразу замечена. Помимо ножа и лампы, ей приглянулась деревянная солонка. Когда она взяла ее в руку, то поняла: концы выступают так, что этот мирный столовый предмет может выполнять роль ее любимого Конго. Модести сунула солонку в карман, погасила лампу и какое-то время постояла в темной кухне, чтобы убедиться, что нервы не шалят, что она полна сил и веры в себя. Именно так она держалась всегда в минуты опасности, и ощущение, что все снова стало на свои места, окрыляло.

Десять минут спустя она оказалась в северном крыле, где находились спальни Брунеля, Лизы, Джако и Шанса. К этой части дома можно было пройти по длинному коридору, но на середине он был перегорожен, и большая деревянная дверь оказалась запертой. Модести присела на корточки у замочной скважины, размышляя, не стоит ли попробовать открыть замок. Искушение было велико. Если застать врасплох спящих Брунеля и компанию, то… Нет, стоп! Это может привести к катастрофе.

Модести была по натуре авантюристкой и отлично умела превращать слабости в преимущества, но инстинкт шептал ей, что в данном случае риск не оправдан. Брунель не из тех, кто проявляет легкомыслие. Его оборонительные редуты, конечно же, преодолеть непросто. Модести не обнаружила и здесь проводов сигнализации, но скорее всего, она проведена там, с той стороны двери. Если она попытается проникнуть в запретную зону, ее тотчас же обнаружат. Похоже, окна и двери спален также надежно защищены. Как-никак это была святая святых крепости Брунеля, и он явно сделал все, чтобы обезопасить себя от неприятных сюрпризов.

Модести убрала в карман проволоку и двинулась назад по коридору. Двери по обе стороны вели в спальни надсмотрщиков. Ей раньше приходилось видеть, как они входят и выходят из этих комнат.

За дверью Камачо слышался храп. Модести прислушалась и после короткого раздумья легко отодвинула задвижку и скользнула в комнату. Она увидела, что он лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку и свесив вниз руку. Она включила свою лампу и медленно обвела лучиком стены комнаты, готовая в любой момент выключить фонарь, если ритм дыхания изменится. На одной стене она обнаружила охотничье ружье, а на спинке стула кобуру, в которой находился револьвер «уэббли».

Снова она испытала соблазн воспользоваться оружием, но и тут решила, что момент еще не настал. Она заберет оружие завтра, когда отправится вызволять Джайлза.

Она бесшумно удалилась, притворив за собой дверь. После чего вернулась в южное крыло, в свою маленькую спальню. Заперев за собой дверь с помощью все той же проволоки, она спрятала трофеи за цистерной душа и потом уже разделась. Она была бы в отличном настроении, если бы не глухая боль утраты. Она понимала, что будет теперь жить с этой тупой болью всю оставшуюся жизнь.

Все идет как надо, Вилли, говорила она про себя, лежа в кровати с открытыми глазами и глядя на полоски лунного света, пробивавшегося через жалюзи. У них тут три легковых машины и «лендровер». Я видела, как они на них приезжают и уезжают и вряд ли что-то с ними делают на ночь. Я воспользуюсь «лендровером». Завести его пара пустяков. На легковой машине по пересеченной местности далеко не уедешь. Насколько я помню карту, которую нам принес Таррант, дорога или подобие дороги ведет через горный перевал. Поскольку эта дорога нанесена на карту, «лендровер» должен справиться. Ну а остальные машины придется вывести из строя. Конечно, у них есть еще какие-то транспортные средства на ферме, но пока они до них доберутся, уйдет время. Сегодня все прошло удачно. Я устроила проверку, дому и себе. Похоже, мне удалось вывести из организма ту дрянь, которой они меня угощали. Стало быть, завтра я приступаю к решительным действиям. Вилли-солнышко, пожелай мне удачи.

Ответом ей было ночное безмолвие.

Лиза не спала. В правом боку словно горел костер, но не это лишило ее сна. Ей даже казалось, что костер еле-еле тлеет в каком-то отдаленном уголке ее "я".

Она лежала, напрягшись, чутко прислушивалась к Голосам, и ее раздирали страх и сомнения. Прошлой ночью Голоса звенели целый час, повторяя бесстрастно одно и то же, наподобие греческого хора, который она слышала в античном театре в Евридавре.

То, что на сей раз внушали ей Голоса — тихо, вкрадчиво, неустанно, — перепугало ее так, как она еще ни разу не пугалась. Голоса на сей раз звучали по-новому. Выбор слов, манера, тональность, казалось бы, совпадали с тем, что она слышала раньше, и в то же время в них появилась новая настоятельность, неумолимая жесткость. Впрочем, это как раз было легко понять. Как-никак то, что они нараспев повторяли, потрясало основы, которые она считала неколебимыми.

…Брунель должен умереть… Лиза, ты избрана орудием возмездия. Он стал Врагом. Ты наше дитя и наша ученица. Брунель должен умереть от твоей руки. Тебе оказана великая честь. Это твоя дорога к покою. Все грехи прошлого забыты и прощены, ты чиста перед нами. Брунель стал Врагом, и он должен умереть. Его обуяли злые силы, и он задумал тебя уничтожить. Но ты наше дитя, и мы не дадим тебя в обиду. Он должен умереть от стали, и ты — орудие возмездия. Ты выполнишь наш приказ, и мы даруем тебе покой. Только мы принесем его тебе. Брунель должен умереть от ножа. Нож лежит у тебя под подушкой. Настала пора нанести удар. Мы приняли решение; и тебе выпала честь покарать элодея. Смерть постигнет его не под открытым небом, но в четырех стенах этого дома. Он должен умереть, когда возляжет на тебя. Изгони из головы и сердца все страхи и сомнения. Брунель стал Врагом, и он должен умереть, Лиза…

Лиза расхаживала по комнате, прижимала к ушам ладони, но Голоса неумолимо продолжали свое. Прошлой ночью они говорили с ней целый час, и вот теперь заговорили снова. Она подняла подушку и действительно обнаружила под ней стилет с длинным, заостренным на конце лезвием.

Лиза боялась, что Брунель придет к ней днем или этим вечером, но когда он не явился, ее терзания только усилились. Она понимала, что это лишь кратковременная отсрочка, что ужасный миг ей еще предстоит, что он неумолимо приближается. Лиза снова спрятала стилет под подушку, ожидая, когда появится бывший верховный жрец Голосов, а ныне их заклятый враг. Но время шло, а Брунель не приходил, и Голоса продолжали нашептывать.

Минут за десять до завтрака в комнату Джако зашел Шанс. Окно, что вело на балкон, было распахнуто. У окна стоял маленький столик, который Джако использовал как верстак. Над ним, на стене, висели четыре пистолета Мухтара. Под ними находилась полочка с инструментами. К краю столика были прикреплены тиски.

Когда вошел Шанс, Мухтар сосредоточенно изучал карту, расстеленную на столике. Шанс кинул ему пачку сигарет, а сам плюхнулся в кресло, вытянув ноги. Мухтар пробормотал «привет».

— Сегодняшнее развлечение для мисс Блейз состоит… — начал Шанс. — Ты меня слышишь, Джако?

— Слышу. Я бы устроил ей развлечение — всадил пулю в живот.

— У меня есть идея позанятнее, — улыбнулся Шанс, — но всему свое время. — Он был в отменном настроении. — Сегодня мы будем играть по правилам Брунеля.

— Мы каждый день так играем.

— Кто знает, что сулит нам судьба? Но сосредоточимся на настоящем. Итак, ее приводят в столовую завтракать. Со всеми почестями. Мы обращаемся с ней как с леди. Она входит — мы встаем. Она берет сигарету — мы наперебой даем прикурить. Потом Брунель устраивает ей экскурсию по Бонаккорду. Это ее нервирует. Она пытается угадать, что будет дальше.