Хотя парень на вид был выше и крепче Сергея, боль­ше он драться не стал. Пробормотав под нос ругатель­ство, повернулся и, немного пошатываясь, зашагал в про­тивоположную сторону. Подметки его подшитых валенок чиркали по посыпанному песком тротуару.

— Ты чего это? — крикнул вслед Сергей. — Соли я тебе на хвост .насыпал, что ли?

Он крикнул первое, что пришло на ум. На такие вопросы обычно не отвечают. Однако парень обернулся и бросил через плечо:

— Моли бога, что легко отделался...

Только сейчас Сергей почувствовал, как сухие сне­жинки покалывают щеки, лоб, заставляют моргать. Ши­рокая спина еще маячила впереди. «Может, до­гнать? ..» — подумал он. На углу парень свернул на Ок­тябрьскую улицу и скрылся за трехэтажным, выкрашен­ным в бурый цвет зданием.

Сергей подобрал шапку, далеко отлетевшую в сторо­ну, отряхнул с нее грязноватые комки снега и медленно пошел к своему дому. Где он раньше встречался с этим парнем? А в том, что встречался, у Сергея не было ни­каких сомнений. Но когда и где?.. И лишь у самого дома вспомнил: он видел его в пивной, когда пили там пиво с Дадоновым и закусывали лещом. Парень стоял за соседним столиком и прислушивался к их разговору. И взгляд у него был недобрый...

Открыв ключом дверь и выпустив радостно заскулив­шего Дружка, Сергей прислонился плечом к двери и за­думался. Случайно ли парень оказался в кинотеатре или специально его выслеживал? Уж не приятель ли он Саши Бигуди? Может быть, увидел их в тот раз вместе, когда Сергей провожал ее на улицу Энгельса...

Небо затягивала хмарь. Одна за другой пропадали звезды. Сухая крупа все сильнее покалывала лицо. Из тени забора на освещенную уличным фонарем тропинку вышла серая кошка. Дружок молчком метнулся к ней, но кошка молниеносно вскарабкалась на забор и, выгнув взъерошенную спину, уставилась на собаку зелеными светящимися глазами.

10

Лиля стояла у трюмо и, недовольно со­зерцая себя, припудривала нос и щеки. Откуда-то появи­лось несколько светло-коричневых веснушек. Раньше их никогда не было. Безобразно торчит грудь. Правда, жи­вот пока не очень большой. Когда на ней пушистая вяза­ная кофта, то трудно догадаться, что она в положении. С мыслью, что придется рожать, Лиля примирилась, хотя порой и мучили сомнения. Ни к чему был ей сейчас

ре­бенок.

Веснушки она припудрила, а коричневую родинку на щеке, наоборот, подкрасила черным карандашом. Муш­ка шла ей. Подкрасила и губы бледно-розовой помадой. Открыла флакончик с духами и быстрым движением не­сколько раз приложила к вискам. Потом накапала на па­лец и потерла за ушами. Здесь нежный запах держится дольше всего.

Прихорашиваясь у зеркала, она то и дело натыкалась взглядом на телефон. Меньше всего ей хотелось, чтобы он зазвонил. Правда, Сергей звонил обычно поздно, а сейчас только четверть восьмого.

Однако телефон зазвонил. Лиля поставила его под туалетный столик и сверху накрыла подушкой с тахты. Весь день она была в смятении: идти на свидание или нет? И лишь в семь вечера решила идти.

Он позвонил утром. Мягким баритоном настойчиво стал уговаривать встретиться. Еще там, в конторе, Лиля сразу поняла, что ему понравилась. Он пригласил ее в тесную комнатушку, где всего и можно было поместиться двоим. Маленький стол и два стула. Звали его Семен Борисович. И был он адвокатом. Роста высокого, седо­влас, с приятным моложавым лицом. Прочитав бумаги (Лиля пришла к нему с очередным отцовским заявле­нием), сказал, что по форме все правильно, но до адре­сата они дойдут не скоро. Таких бумаг приходит очень много, а рассматривают их медленно, впрочем, есть у него свой человек в канцелярии заместителя председа­теля Верховного суда, но...

Сколько раз мать ей говорила, что вот именно в такой момент и нужно как-то дать понять, что за деньгами дело не станет. Нельзя, разумеется, сразу предлагать взятку — это может отпугнуть. Эти крючкотворы народ осторожный. Но дать понять нужно... Сказать, напри­мер, что если будут какие-то расходы, то пожалуйста. Отец был большой мастер давать взятки нужным людям. Причем получалось это у него просто и естественно. Иногда деньги лежали в конверте — это для тех, кто по­проще; иногда — в коробке со скромным подарком; а иной раз, когда человек был влиятельный и неподкуп­ный, взятка давалась в виде большого проигрыша в пре­феранс. И когда выигравший с довольной улыбкой пря­тал деньги в карман, будучи убежденным, что ему чер­товски повезло, отец вроде бы между прочим излагал свое дело, которое подчас тут же улаживалось.

Это умел отец, но он был сейчас далеко отсюда. Там, где отец, морозы в два раза крепче, чем в Москве. То, что мог отец, не могла его дочь, даже во имя облегчения участи отца.

Во время этой красноречивой паузы Семен Борисо­вич пристально смотрел ей в глаза. Тогда Лиле и в го­лову не пришло, что его интересуют совсем не деньги...

Семен Борисович взялся деятельно помогать Лиде. Он запросил бумаги с места бывшей работы отца, из армейского госпиталя, где тот служил венерологом во время войны, письма благодарных больных. Когда пона­добились деньги, он сам назвал сумму. И не слишком большую.

По делу отца они встречались четыре раза. А когда все документы были переданы по назначению в аккурат­но сброшюрованной папке, Семен Борисович позвонил (Лиля дала ему телефон еще в первую встречу) и пред­ложил встретиться в неофициальной обстановке. Неофи­циальной обстановкой был ресторан «Арагви», где уже были заказаны места на двоих.

И тут у Лили екнуло сердце. Мужчин такого типа она немного знала. И они ей, признаться, нравились больше сверстников. Будучи старше почти вдвое, они умели за­нять девушку, умели быть исключительно внимательны­ми, интересными собеседниками, не скупились на уго­щения и подарки. В отличие от нетерпеливых молодых людей, опытный пожилой мужчина никогда не будет то­ропиться и поведет тебя через все лабиринты твоих сомнений к своей цели так, как будто ты сама идешь впе­реди.

Вот почему Лиля ответила ему неопределенно, сославшись на головную боль. За эти четыре встречи она немного узнала его. Все, что ни делал Семен Борисович, он делал со смыслом. Попусту такой человек свое время тратить не будет. Он из тех адвокатов, которые не любят рисковать и за проигрышные дела никогда не берутся. Семен Борисович сказал, что будет ждать ее у входа в «Арагви» в половине восьмого.

Со слабой надеждой, что он ее не дождется, Лиля пришла в восемь. Но он дождался. Сыпалась снежная крупа, и мех на его воротнике сверкал под зеленой неоно­вой вывеской. Хлопали двери, и в ресторан за люди. Несколько черных машин выстроились в ряд под заиндевелыми деревьями. От всей фигуры Семена Бори­совича веяло довольством и солидностью. И Лиля мыс­ленно представила рядом с ним Сергея в легком кожа­ном пальто с пристегнутым меховым воротником и в ста­рой котиковой шапке-ушанке...

Нет в ее муже никакой солидности. Мальчишка и мальчишка! Лиля попыталась было его воспитывать, но он только смеялся. Говорил, что, когда состарится и у не­го вырастет брюхо, как у Голобобова, сразу станет со­лидным, а сейчас это ему ни к чему.

Семен Борисович (воистину воспитанный мужчина!) и словом не упрекнул за опоздание. Осторожно взял руку и повел в вестибюль. Швейцар, будто генералу, от­дал честь. Семен Борисович кивнул ему, как старому знакомому и улыбнулся. И опять же все это без всякой рисовки, не в пример некоторым молодым людям, кото­рые всячески рекламируют свое сомнительное знаком­ство с официантами и швейцарами ресторанов, похло­пывая их по плечу и фамильярно называя по имени.

В зале их встретил молодой подтянутый официант с узкой талией и проводил за маленький уютный столик, освещенный розовым бра. Семен Борисович что-то шеп­нул ему на ухо и повернулся к Лиле.

— К нам больше никого не посадят, — сказал он. В соседнем зале эстрадный оркестр исполнял попу­лярные мелодии. Лиле вдруг захотелось сесть за пианино и сыграть что-нибудь. Вот, наверное, удивился бы Се­мен Борисович! Есть ли у него дома пианино? Наверное, есть. Интеллигентные люди приобретают пианино, не умея на нем играть. Если жена в командировке, он обязательно пригласит ее к себе на чашку кофе... Она