Вик принюхался и на этот раз почувствовал. От легкого запаха дрожжей у него заурчало в животе.

— Да.

— Лаго печет свежий хлеб каждые два-три дня, — сказал Хамуаль. — Сегодня, должно быть, как раз такой день. А месяц назад он нашел в лесу улей. Он смешал соты с маслом, так что оно стало сладкое и нежное. — Хамуаль улыбнулся в предвкушении.

— Медовое масло? — пробормотал Вик. Он поспешно шагнул в воду и взял мыло. Даже если через час воры его убьют, он умрет с полным желудком. Это уже было что-то. Но даже намыливаясь, библиотекарь мучился любопытством. — Ты говорил, что был рабом, пока Брант тебя не спас.

— Да, — Хамуаль сидел на пригорке возле ручья, приглядывая за лесом. — У моего отца были игорные долги, и он продал меня гоблинам-работорговцам. Брант меня освободил. Он и Сонне тоже взял к себе. Она была уличной карманницей, пока не попалась паре эльфийских торговцев. — Лицо парня помрачнело. — Они были просто гады, из тех наемников, что убивали в Самаркинтауне людей, восставших против хозяев. Мы едва успели ее вытащить. Брант выбрал нас всех, а потом и мы его признали за старшего. У меня никогда раньше не было настоящей семьи, Вик, а теперь есть.

Открытый и убежденный тон Хамуаля тронул Вика. При встрече с Брантом он сам испытал только страх. Приятно было узнать, что у Бранта была и другая сторона.

— Он хороший человек, — сказал Хамуаль.

— Для вора? — спросил Вик.

— Мы и есть воры, — ответил Хамуаль. — Это единственное дело, которое дает нам средства к жизни и позволяет быть свободными и не зависеть от какого-нибудь лорда. Если принимаешь на себя защиту лорда, то заодно берешь на себя его проблемы и цели и можешь умереть за них. Вот только никто из нас не встречал лорда, за которого мы согласились бы умереть.

— А Брант?

Хамуаль ни на секунду не помедлил с ответом.

— Я бы умер за него, и я знаю, что и он бы сделал то же самое, случись такая необходимость.

— Сколько вас тут? — Вик намылил волосы и бороду. Честно говоря, это было очень приятно.

— Двенадцать, считая Бранта. Двоих мы потеряли меньше недели назад — их убили люди воровской гильдии. Так мы и узнали, что они нас заметили.

— Тогда не пора ли вам уходить из Мыса Повешенного Эльфа? — Закончив с мытьем, Вик вышел из ручья и взял у юноши полотенце.

— А мы и уходим, — сказал Хамуаль. — Но Брант уверен, что перед уходом мы сможем провернуть еще одно дело. Пока он тебя не нашел, он чуть не махнул на это рукой, но теперь… — Он пожал плечами. — Посмотрим. Брант очень осторожный человек.

— Но не тогда, когда увлекается чужими секретами, — возразил Вик.

— Тогда дело становится опасным, — согласился Хамуаль. — Он будто перестает замечать риск. Кобнер от этого просто бесится.

Хотя ему дали одежду гнома, Вику она подходила плохо. Библиотекарю пришлось закатать рукава и штанины, и все равно все висело мешком. Он чувствовал себя приютским сиротой, да так, наверное, и выглядел. Но ему было наплевать на это — ведь он сидел за длинным столом в одной из комнат бревенчатого дома, наслаждаясь чудесными блюдами.

Сначала он побаивался приниматься за ужин, не зная, не использует ли Брант еду как метод особо изощренной пытки, чтобы добраться до секретов Вика. Но все же он с рассеянным видом положил себе обжаренной в масле репы, тушеного дикого лука, жареного огурца с перцем, тоненьких ванильных блинчиков со свежей малиной и запил все это черничным чаем. Никто ничего не сказал, так что он взял еще сладкого картофеля со специями и орехами, дрожжевых рулетиков по два на один укус, морковно-чесночного пудинга, зеленых бобов, гороха, несколько ломтиков дыни-канталупки и зубастой дыни, которую очистили от колючих семян, давших ей такое имя.

Разговаривали во время еды мало, и Вику это нравилось. Приятно было сидеть за столом с людьми, которые знали, что еда — это еда, а разговор — это разговор и смешивать их вовсе не обязательно. Все это напоминало ему обеды с двеллерами. Только вот двеллеры не убивали после трапезы товарищей по застолью.

Постепенно Брант, Сонне, Хамуаль и все остальные закончили есть, изумленно наблюдая за двеллером. Вик заметил их потрясение, но постарался не обращать внимания на такую ерунду. Если это окажется его последняя еда, то он по крайней мере получит от нее удовольствие. Ему трудно было забыть две недели голода, на который его обрекли гоблины-работорговцы.

— Ей-богу, — тихим потрясенным голосом сказал Лаго, — половинчик лопнет прежде, чем отставит тарелку.

Остальные воры засмеялись, а Вик очень сосредоточенно их проигнорировал.

Лаго, как уже понял маленький библиотекарь, был весьма интересным типом. Этот старый и сгорбленный гном отлично готовил, а за готовкой и выпечкой любил петь старые застольные песни — да так, что его голос громыхал по всему дому.

Только Кобнер сумел съесть больше Вика — но, впрочем, сердитый гном и начал раньше двеллера. Вик был уверен, что Кобнер столько съел не от голода, а из вредности. А когда Кобнер наконец отставил тарелку, вид у него был не очень довольный.

Вик пребывал в самом приятном состоянии — между полной сытостью и расстройством желудка.

— Да, — сказал Лаго, когда они с Хамуалем убрали тарелки со стола, — это можно будет внукам рассказывать. Ты когда-нибудь видел, чтобы такой маленький человечек столько съел зараз?

— Никогда, — воскликнула Сонне, восхищенно уставившись на Вика. — Не знаю, сможет ли он помочь тебе с головоломкой, Брант, но развлечение из него отличное.

— Развлечений нам не нужно, — сказал Брант, вставая из-за стола. — Нам нужно разъяснение. Поговорим в большой комнате.

Маленький библиотекарь пошел за ворами в другую комнату на том же этаже, придерживая штаны, поскольку ему не дали ремня. Рукава и штанины его костюма свободно болтались при ходьбе.

Комната, в которую они пришли, была действительно большая и просторная. Три длинные кушетки и несколько стульев заполняли пространство перед огромным камином, в котором ярко горел огонь. Брант уселся ближе всех к огню, потом достал из ящичка у своих ног ароматный сверток. Еще в ящике было несколько трубок.