Вик понял, что дракон весьма расчетливо выбрал себе место. Над водой звук разносился сильнее и дальше, а пещера усиливала его голос, как у оратора с теллудианской переговорной раковиной, которую использовали для переговоров между кораблями в море.

— С просьбой? — Дракон мрачно рассмеялся. — Я сегодня добрый. Что у вас за просьба?

Вик очень осторожно достал из-за пазухи дневник, нашел в кармане кусочек угля и, открыв книгу на чистой странице, начал рисовать дракона. Чувство долга библиотекаря, потребность собирать информацию и приносить ее в Хранилище превозмогли его страх. Он сам удивился тому, как уверенно рисовал отвратительную тварь.

— Мы бы хотели попросить у тебя разрешения пройти под горой, король драконов, — сказал главный гоблин, — а за это мы предлагаем по золотой монете за каждого раба, которого мы проведем сквозь гору.

— Один золотой? — задумчиво переспросил дракон. — Что, в Мысе Повешенного Эльфа так плохо идет торговля рабами?

— Орфо Кадар покупает все, что мы привозим, о великий дракон. Но мы всегда прежде уговаривались по золотому за раба.

— Верно, но у вас сейчас их только сорок, — возразил дракон. — Право использования моих туннелей стоит больше каких-то там сорока золотых. Придется тебе подсластить свое предложение, торговец.

Шенгарк жадный, понял Вик, продолжая рисовать. Это было неудивительно — все читанные им истории о драконах упоминали об их необъятной жадности. Драконьи тела закаляли в пламени, гласили мифы и гипотезы, но сердца их были сделаны из чистейшей жадности. Но самым удивительным было то, что дракон наживался на торговле двеллерами.

— И как мне это сделать, о милостивый Шенгарк? — спросил гоблин.

— В следующий раз не суйся сюда меньше чем с пятью или шестью десятками рабов. Использование моего прохода не может стоить меньше пятидесяти золотых.

Рядом с Виком тихо выругалась Сонне.

— Представляешь, сколько здесь проходит караванов? — прошептала она. — Неудивительно, что Шенгарк давно не занимается грабежами. Во всяком случае, не на Разрушенном Берегу. Он живет за счет Орфо Кадара и Мыса Повешенного Эльфа.

Вик понял, что это правда, и ему стало совсем нехорошо. Но драконы никогда не отличались милосердием.

— О великий и мудрый дракон, — сказал гоблин после лихорадочных размышлений. — Сейчас у меня сорок рабов. Если я вернусь в бухту Черных Ворот, чтобы набрать в деревнях еще рабов, то это только задержит выплату сорока золотых, которые я уже для тебя приготовил. — Гоблин поднял кожаный кошелек и позвенел им. — А присматривать за четырьмя десятками рабов, пока мы ловим еще один, будет трудно. Может, даже труднее, чем подниматься в горы, вместо того чтобы проходить сквозь них.

Звон прокатился над озером. Дракон наклонил голову, прищурив красные глаза и слушая с жадностью и интересом.

— Ты что, споришь со мной, глупый гоблин?

— Нет, король драконов. Я бы никогда так не поступил.

Шенгарк выдохнул пламя, отразившееся в неподвижных голубых водах озера.

— Если бы ты так поступил, то я бы сжег тебя на месте, а потом развеял бы твой пепел по ветру, чтобы весь ваш тупой род надолго запомнил твою судьбу.

Гоблин прав, решил Вик, видя, как ужасная тварь приглядывается к кошельку с монетами. Шенгарк хочет золото сейчас, а не потом.

— Я дам вам пройти с этим количеством рабов, — сказал Шенгарк. — Но это в последний раз.

— Спасибо, о свирепый и могучий дракон. Твоя щедрость и мудрость…

Не успел гоблин договорить, как дракон с шипением плюнул в него огнем. Гоблин заорал, пытаясь увернуться от нацеленного в него магического пламени, но в одно мгновение превратился в огненный шар, — а другие гоблины и рабы шарахнулись от него во все стороны. Скоро он упал на землю. Пламя еще раз вспыхнуло и погасло, оставив за собой только почерневшие кости.

— Я не собираюсь славиться своей щедростью, — взревел Шенгарк. — Только не щедростью! Я не щедр. Я дракон. Я верная смерть на бесшумных крыльях, с убийственными когтями, огненным дыханием и холодным сердцем.

Гоблины и скорчившиеся двеллеры поспешно с ним согласились.

Вик поморщил нос, почувствовав запах горелой гоблинской плоти. Его чуть не стошнило, но под суровым взглядом Сонне он зажал рот рукой и быстро овладел собой.

— Цена за проход сорока рабов, — объявил дракон, — это сорок монет и жизнь глупца, который осмелился сопротивляться моим решениям. Пока я правлю этими горами, никто не смеет проходить сквозь них, не заплатив мне дани.

Гоблины быстро и охотно выразили свое громкое согласие. Потом они похвалили дракона за эту демонстрацию жестокости и злобности.

Шенгарк посмотрел на гоблинов.

— Я хочу сорок золотых монет, а на обратном пути еще трех жирных овец, чтобы успокоить мой гнев.

Гоблины моментально согласились.

— И не загоните животных до худобы на обратном пути, — добавил дракон. Он снялся с насеста и легко заскользил над озером.

На секунду Вику показалось, что дракон врежется в стену пещеры. Но он свернул в последнюю минуту, подхватив когтями задней лапы обгорелый кошелек с золотыми монетами. Потом дракон яростно заколотил крыльями, снова подняв волны на поверхности озера, и скрылся в отверстии на потолке.

Почти сразу же в очередной раз загрохотал вулкан. С потолка пещеры в озеро с плеском посыпались камни и упало несколько сталактитов. Солнечный свет скрылся в облаке пыли.

— Пошли, — прошептала Сонне.

— Подожди, — ответил Вик.

— Нечего ждать, — Сонне потянула его за руку. — Нам повезло, что дракон нас не почуял.

— Я думал, ты не веришь в драконов, — сказал Вик. — А ты теперь поверила во все их возможности, о каких только слышала? — Считалось, что у драконов невероятный нюх. Говорили, что если они раз учуют добычу, то возьмут ее след за десять миль.

— Драконы существуют, — ответила Сонне, — так что я не хочу рисковать, сомневаясь в их талантах.

Вик наблюдал за тем, как гоблины приходили в себя.

— Еще минутку.

— Осталось еще девятнадцать гоблинов, — напомнила ему Сонне.

— Я хочу посмотреть, куда они пойдут.

Гоблины сорвали свой страх и огорчение на двеллерах. Многие успели кнутами изодрать им спины прежде, чем один из гоблинов взял на себя командование.