Квартира выгорела дотла… Вот если бы раньше пожар заметили, такого бы не произошло. А то пока Листовский с кровати на коляску пересаживался, уже всё горело… Как только дед это сказал, у меня дыхание остановилось. Я побежала к Тёмке: он уже всё знал. Я потащила его в комнату:

– Тёмка! Если бы мы с тобой сразу побежали и рассказали, что увидели облако или мелькание красного света, то квартира Листовского бы дотла не выгорела, понимаешь?! Ему теперь жить негде!

– Понимаю, – кивает Тёмка, – но знаешь, даже когда мы домой к тебе побежали, я не думал, что это пожар.

– Что теперь делать?!

– А что делать? – не понял Тёмка.

– Мне страшно, – говорю я шепотом. – Мы с тобой во всём виноваты.

– Мне не страшно, но как-то не по себе.

На этом и разошлись. Несколько дней я никому ничего не говорила, но так мне было нехорошо… Бабушка это заметила и спросила:

– Ты что ходишь, будто в воду опущенная?

Я залезла к бабушке на колени и рассказала, как мы с Тёмкой могли спасти квартиру Листовского, но не сделали этого. Слёзы текли по щекам. Мне казалось, что это самое страшное, что я сделала или не сделала в своей жизни. Бабушка внимательно меня выслушала и сказала:

– Всё вы правильно сделали. Вы ведь не знали, что это пожар. Думаю, ты и Тёмка даже не поняли, что это такое. Вы ведь пожар в жизни ни разу не видели. А когда вам стало тревожно, побежали и рассказали. А если бы не рассказали, пожарные, может, ещё позже приехали – сгорели бы соседние квартиры. Но этого не произошло. Так что вы даже молодцы. Не расстраивайся.

Я пошла успокаивать Тёмку:

– Ничего, – говорю, – в следующий раз мы с тобой уж точно будем знать, что это пожар.

Тёмка посмотрел на меня как-то странно и говорит:

– Ты что думаешь, пожары так часто бывают? Может быть, это первый и последний пожар, который мы с тобой в жизни видели.

От его слов я сначала расстроилась, а потом обрадовалась. Ну и хорошо, что больше не увидим. Мне и одного раза хватило.

Не всегда бывает так, что мы только у Тёмки играем. По выходным он иногда приходит поиграть ко мне. У меня Тёмка всё разбрасывает и никогда не помогает убирать. Меня это злит. Как-то раз собрались мы у меня:

– Что будем делать?

– Не знаю, – говорю, – давай в лото поиграем.

– Нет, – отвечает Тёмка, – в лото не хочу.

Это у нас так всегда. Как соберёмся вместе, ну никак придумать не можем, во что бы нам поиграть. А потом – БАЦ! – и интересная игра придумывается. Так и в этот раз.

– Тащи свой ящик, посмотрим, что у тебя есть, – говорит Тёмка.

Ящик – это место, где у меня хранятся игрушки. Он лежит под шкафом. Там и старые, и новые, и поломанные игрушки хранятся. И даже какие-то непонятные части от неизвестных игрушек. Я всё берегу, ничего не выбрасываю. Тёмка залез в мой ящик и вытащил оттуда кукольную кастрюльку.

– Вот, – говорит, – что нам надо! Будем что-нибудь варить. Ты варить умеешь?

– Нет, не умею. Да как же мы будем варить? – засмеялась я. – Это же кукольная посуда.

– Ну и что? Она же из металла сделана. Значит, её можно нагревать.

Это мне никогда в голову не приходило, но сразу стало интересно. А что мы будем варить?

– Ну, лапшу или горох давай.

– Лапша в кастрюльку не войдёт, да и гороха нет.

– Тогда нужно что-то мелкое варить, – ответил Тёмка, – кашу.

– Самая мелкая каша – манка, – со знанием дела ответила я.

– Тащи манку.

Я пошла на кухню и отсыпала в розетку для варенья манки, а в стакан налила воды.

– Так, – сказал Тёмка, – я тут у тебя ещё одну кастрюльку нашёл, она меньше, но для тебя будет как раз. Моя кастрюлька была на длинной деревянной ручке и действительно меньше, чем у Тёмки.

– Теперь спички неси и свечки, – скомандовал Тёмка, – ты знаешь, где у вас спички лежат?

– Я-то знаю, – гордо ответила я.

– И где? – поинтересовался Тёмка.

– На кухне, в ящике старого серванта.

– А-а-а-а, – протянул Тёмка, – мои от меня спички на шкафу прячут.

– Мои тоже прячут, наверное, – неуверенно произнесла я. Потом я побежала на кухню и принесла спички и две свечки.

Пока ходила, Тёмка расположился на моём столе. Нам в этом году в школу идти, поэтому родители мне и Тёмке купили настоящие ученические столы. У него с двумя дверками, у меня с одной. Зато у меня есть полочки справа! Свой стол я протираю каждое утро: у него красивая полировка и замечательные золотые ручки-шарики на ящиках.

Мы зажгли свечки, налили в кастрюльки воду и высыпали манку.

Через несколько секунд Тёмка говорит:

– Чего-то мне пальцы жжёт твоя кастрюля!

– Да? – сказала я. – А мне не жжёт.

– Ну, понятно, ты же за деревянную ручку держишь, – сказал он и уронил свою кастрюлю на стол.

– Ой, что ты натворил! – зашипела я. – Сколько грязи! Убирай сейчас же!

– Чем я тебе буду убирать? – сказал Тёмка, пальцем трогая размазанную кашу.

Я побежала на кухню за тряпкой. Пока я бегала, он заново налил воды в свою кастрюлю и опять насыпал манку.

– Сейчас буду держать за краешек через носовой платок, – говорит Тёмка, вытаскивая носовой платок из брюк.

Я забыла про размазанную кашу, схватила свою кастрюлю со стола и закричала:

– Мамочки! Я стол испортила!

Тёмка с интересом посмотрел на место, откуда я только что подняла свою кастрюльку.

– Да, – сказал он, – ты лак прожгла, теперь навсегда останется белое пятно.

Тут у него в кастрюльке каша забулькала и разбухла. Я решила подумать об этом пятне потом, а сейчас кашу свою доварить. Схватила кастрюльку и поднесла к свечке. Очень быстро и моя каша забулькала.

– Моя, кажется, сварилась, – сказал Тёмка, – ложку давай, пробовать будем.

Я полезла в ящик за игрушечными ложечками, а когда повернулась, смотрю, теперь на моём столе уже две кастрюли стоят: моя и его.

– Ты что делаешь! – завопила я. – Ты мне стол прожжёшь!

Я подбежала и схватила обе кастрюли вместе. Как тут мои пальцы обожжёт! Я выронила Тёмкину кастрюлю, она упала на пол и заляпала ковёр манкой. А пока я смотрела на упавшую кастрюлю, моя кастрюля в руках наклонилась, и каша тоже полилась на ковёр.

– Что-то у вас палёным пахнет, – сказала бабушка, открывая дверь.

Она увидела две горевшие свечки и спички на столе.

– Откуда у вас спички? – строго спросила она. – Сейчас же верните! И потушите свечки.

Я задула свечки и отдала бабушке спички.

– А на столе у вас что за пятна? – спросила бабушка. – Безобразие, немедленно всё убирайте!

Я стала возить тряпкой по столу; как убрать манку с ковра, я даже не представляла.

– Ну, я пошёл домой, – сказал Тёмка, – жалко, что не удалось кашки попробовать.

– Ты что же, не будешь помогать мне убираться? – спросила я.

– Нет, мне пора, – серьёзно ответил он и ушёл.

Я посмотрела на пол, на ковёр, на два белых и одно почти чёрное пятно на столе, на разводы от каши, на совершенно чёрные кастрюльки… так мне досадно стало!

«Я ему всегда помогаю убирать игрушки, а он ушёл?! После наших игр у него дома такого кошмара никогда не остаётся, а у меня, значит, можно?! Больше никогда его не позову, а у него дома тоже что – нибудь разбросаю и разломаю».

Так я думала и водила пальцем по следам от кастрюлек. Очень мне было себя жалко.

Почти каждый день утром перед работой моя бабушка ведёт меня домой к Тёмке. Мы вместе едим, отдыхаем, гуляем на улице и играем. Вечером меня забирают домой, а на следующий день всё повторяется. Мы с Тёмкой не ходим в детский сад – с нами сидит Тёмкина бабушка.

А тут вдруг моих папу, маму и бабушку отправили в командировку. Точнее, папа уже третий месяц в командировке в Башкирии, мама поехала с докладами по области, а бабушку срочно вызвали на какое-то собрание в другом городе. Дедушка до часа ночи свою газету в редакции принимает. А меня, как сказала мама, нужно куда-то «пристроить». Пристроить меня можно только к Тёмке. Вот туда меня и отправили со своей подушкой одну ночь переночевать, потому что бабушка всего на два дня в командировку уезжала. Баба Валя постелила мне на своей кровати, она в одной комнате с Тёмкой спит, а сама пошла в зал спать.