Каждый дом меня как-будто знает.

Окна так приветливо глядят.

Вот тот крайний чуть-ли не кивает,

Чуть-ли не кричит мне: Как я рад!

Здравствуйте. Что вас давно не видно?

Не ходили вы четыре дня.

А я весь облез, мне так обидно,

Хоть бы вы покрасили меня.

Две усталые, худые клячи

Катафалк потрепанный везут.

Кланяюсь. Желаю им удачи.

Да какая уж удача тут!

Медленно встает луна большая,

Так по петербургски голуба,

И спешат прохожие, не зная,

До чего трагична их судьба.

— Теперь уж скоро мы приедем,

Над белой дачей вспыхнет флаг.

И всем соседкам и соседям,

И всем лисицам и медведям

Известен будет каждый шаг.

Безвыездно на белой даче

Мы проживем за годом год.

Не будем рады мы удаче,

Да ведь она и не придет.

Но ты не слушаешь, ты плачешь,

По-детски открывая рот...

Как неподвижна в зеркале луна,

Как будто в зеркало вросла она.

А под луной печальное лицо,

На пальце обручальное кольцо.

В гостиной плачет младшая сестра:

От этой свадьбы ей не ждать добра.

— О чем ты, Ася? Отчего не спишь?

— Ах, Зоя, увези меня в Париж!

За окнами осенний сад дрожит,

На чердаке крысиный яд лежит.

Игру разыгрывают две сестры,

Но ни одной не выиграть игры.

На свадьбе пировали, пили мед,

Он тек и тек, не попадая в рот.

Год жизни Зоиной. Последний год.

Облокотясь на бархат ложи,

Закутанная в шелк и газ,

Она, в изнеможеньи дрожи,

Со сцены не сводила глаз.

На сцене пели, танцевали

Ее любовь, ее судьбу,

Мечты и свечи оплывали,

Бесцельно жизнь неслась в трубу,

Пока блаженный сумрак сцены

Не озарил пожар сердец

И призрак счастья... Но измены

Простить нельзя. Всему конец.

Нравоучительно, как в басне,

Любовь кончается бедой...

— Гори, гори, звезда, и гасни

Над театральной ерундой!