Литмир - Электронная Библиотека

— Да, Шарлотта Уэллес, и тогда тебе было бы еще хуже, — произнесла она вслух, — у тебя появились бы основания для надежды. А так все скоро умрет само собой.

Она написала Гейбу записку и положила ее ему на стол: «Звонил тот таинственный призрак с аэродрома. Хотел продолжить разговор. Мне так показалось. Во вторник?»

На следующее утро она отправилась на работу пораньше. Как хорошо без Гейба, думала она, энергично шагая по Пайн-стрит без четверти семь утра. Без него она чувствовала себя такой уверенной, такой во всем разбирающейся и бесстрашной! Даже предстоявшая сделка по поводу «Пичез» больше не пугала и не угнетала ее. Когда-нибудь, в очередной раз вернулась она к излюбленной теме своих мечтаний, когда-нибудь она посадит его в самый дальний и паршивый кабинет, заставит постоянно бегать к ней в ответ на ее непрерывные звонки, нервничать в ее приемной, перед тем как показать ей какую-нибудь циферку, соглашаться с каждым ее словом… Хотя, разумеется, подобным мечтам вряд ли суждено осуществиться. Скорее всего, Гейб уйдет, подумала Шарлотта. Он не выдержит больше чем неделю такой работы у нее под началом. Ну, пусть только наполовину под ее началом. Не надо забывать о Фредди. Но даже и наполовину — было бы неплохо.

Подойдя к своему кабинету, она столкнулась с выходившим оттуда Фредди. Увидев Шарлотту, он как будто бы растерялся.

— Что-то ты сегодня рано, Шарлотта. Стараешься, пока Гейба нет, справиться со всеми делами?

— Я и при нем справляюсь. А что это ты делал в моем кабинете?

— Он не совсем твой, как я понимаю. Или что-то изменилось? Я, в общем-то, занес записку Гейбу. Насчет какого-то обеда во вторник. Мне ее положили по ошибке. Кстати, как провела отпуск? Что делала?

— Превосходно. Мало, но превосходно. Ходила на яхте под парусами. Ты же знаешь, Фредди, как я люблю ходить под парусами.

— Да, конечно. Не помню, ты ведь, кажется, говорила, что ездила не одна?

— Я ничего не говорила, Фредди. Но — да, я была не одна. С другом.

— Понятно. Красивые часы, Шарлотта. Подарок?

— Д-да… Можно и так сказать.

— Ну, твои друзья явно неплохо обеспечены.

— Некоторые — да, неплохо. Извини, Фредди, у меня сегодня много работы.

Он ушел.

Уик-энд Шарлотта с удовольствием провела в Бичезе, в обществе Бетси; Фред тоже улетел в Рим, чтобы присоединиться там к Гейбу. Вдвоем с Бетси они походили по магазинам, погуляли по берегу, сходили в кино, ели на улице гамбургеры, в общем, вели себя как две удравшие с занятий школьницы.

Когда она вернулась домой, там ее дожидалась записка от Макса. Он выполняет какой-то заказ для журнала «Семнадцать лет» и живет в «Хилтоне». Если она не против, он бы заглянул к ней вечером, заодно она бы, может, и ужином его накормила? Если от нее не будет звонка, то он подъедет часам к восьми.

О господи, устало подумала Шарлотта, набирая его номер. И почему только жизнь обязательно должна быть такой сложной? Номер Макса не отвечал.

— У тебя тут потрясающе, — заявил Макс, заходя на кухню, где она варила им кофе. — Мне нравится. А плита не производит впечатления, что ею часто пользуются.

— Во всем Нью-Йорке кухнями пользуются только для того, чтобы готовить тосты и кофе, — отозвалась Шарлотта. — В каждой большой квартире непременно есть просторнейшая кухня, а в ней обязательно и плита, и шкафы для подогрева, и микроволновая печь, и бог знает что еще, всякие прочие сверкающие приспособления, и всем этим никто никогда не пользуется. Если ты пригласишь кого-нибудь на обед или на ужин и станешь сам готовить, тебя тут сочтут просто ненормальным человеком. В Нью-Йорке, когда приглашаешь кого-нибудь, это означает, что ты поведешь приглашенного в ресторан. Вот там, в ресторане, ты уже должен обеспечить подобающее место, устроить скандал, если вас не сажают за самый лучший столик. От всего этого здорово устаешь. И кстати, Макс, насчет сегодняшнего ужина. Мне это не совсем удобно. Лучше бы завтра.

— Ты что, кого-нибудь ждешь? Ждешь, я же вижу! Джереми, как я понимаю, да?

Шарлотта почувствовала, что земля в самом прямом смысле стала уходить куда-то у нее из-под ног.

— Господи, откуда ты…

— Дорогая, у тебя такой вид, словно ты сейчас грохнешься в обморок. Я просто слышал, как ты на Рождество говорила с ним по телефону, вот и все.

— Макс, подслушивать чужие телефонные разговоры отвратительно.

— Может быть, но зато узнаешь массу интересного. Не бойся, я никому ничего не рассказывал. И не буду. Обещаю. Как он, ничего?

— Он… да, ничего, даже очень. Но все это совершенно несерьезно, если ты об этом подумал.

— Да нет, конечно же нет. То есть я хочу сказать, что ничего такого и не думал. — Он широко улыбнулся. — Ладно, Шарлотта. Сейчас уйду. Поужинаем с тобой завтра. Не хочу вклиниваться между тобой и настоящей большой любовью.

— Я же тебе сказала, никакая это не любовь.

— Тем лучше. — Он посмотрел на нее хитроватым, все понимающим взглядом. — А ты выглядишь… прямо-таки шикарно. Во сколько тебе обошлось это пальтишко? — Он кивнул в сторону длинной жакетки из лисьего меха, которую Шарлотта, войдя в дом, сбросила на диван, где она так до сих пор и лежала.

— Ой, — ответила Шарлотта, краснея, — не помню.

— Шарлотта, да не психуй ты так. Какая мне разница, с кем там у тебя что. Я, вообще-то, хотел с тобой о своих делах поговорить.

— Это уже что-то новенькое. — Она все-таки сумела выдавить из себя улыбку.

— Кстати, ты похорошела. Я тебя и не помню такой стройной и изящной. Любовь тебе явно на пользу.

— Я же тебе сказала, нет у меня никакой любви, — раздраженно прервала его Шарлотта.

— Ну, с этим старикашкой, конечно, нет. А с Гейбом-то, наверное, есть, а? Готов пари держать, что есть.

— В таком случае ты проиграл. Я его терпеть не могу, я ведь тебе уже не раз об этом говорила. — Она решила сменить тему разговора. — Так о чем ты хотел поговорить со мной, Макс?

— Мне тут одна мысль в голову пришла. Как по-твоему, не пойти ли мне работать в банк?

— В банк?! Макс, ты с ума сошел! Ты же его ненавидишь!

— Почему ненавижу? Когда ты рассказываешь о своем банке и о том, чем вы там занимаетесь, знаешь, во мне что-то просыпается.

Думаю, что мне бы это подошло. И во всяком случае, это куда лучше, чем втягивать щеки и наблюдать, как какой-то извращенец не может найти подходящий ракурс со своей камерой. Мне уже настолько осточертело это занятие, Шарлотта, я тебе и передать не могу. Мне только что досталось, как какому-нибудь напроказившему мальчишке, только за то, что я отказался от съемки; но мне пришлось от нее отказаться, я не мог пойти, я действительно был болен. Да и ощущение новизны этого дела у меня уже совсем прошло. Но заниматься-то чем-нибудь мне же ведь надо. Вот я и подумал, что, может быть, стоит попробовать.

— В этом деле нельзя попробовать, — строго, напуская на себя важность, заявила Шарлотта. — Им надо или заниматься всерьез, или вообще не браться за него. Но, думаю, оно могло бы тебе понравиться. Правда, в нем очень много и скучного, даже тоскливого. И уж доставаться там тебе будет немало, можешь мне поверить. Но вообще-то, тебе надо поговорить об всем этом с дедом или с дядей Малышом, от меня тут ничего не зависит. А кстати, как там Малыш? Ты его давно видел?

— Довольно давно. Думаю, у него все в порядке. А что?

— Да так… ничего. Мне казалось, что он не очень хорошо себя чувствовал. Ты не обратил внимание тогда, на Рождество, как он похудел? Да и выглядит он каким-то изможденным.

— Нет, я ничего такого не слышал. Но могу потихоньку навести справки, если тебя это интересует.

— Наведи, пожалуйста. Меня это очень интересует. Бедный дядя Малыш, мне его так жалко. А Энджи такая стерва и…

— Да нет, не такая уж она плохая, — не задумываясь, перебил ее Макс. — Ко мне она относится очень хорошо.

— Я думаю, — ехидно проговорила Шарлотта, — она к кому угодно отнесется хорошо, был бы только член подлиннее.

50
{"b":"210433","o":1}