— И чтобы у меня перед объективом не было рож с мешками под глазами, — заявил Титус Ллойд, — к тебе, Макс, это тоже относится. Понятно?

— Понятно, — бросил Макс.

В тот вечер он поужинал вместе с Титусом и Дженнифер и рано лег спать.

В самый первый день, используя гостиницу как базу, они снимали на фоне окрашенных в пастельные тона магазинчиков Кокоунат-гроув, торгующих поддельными драгоценностями; девушки оживленно щебетали, примеряя блузки, весело перебрасывали их друг другу и принимались восторгаться расцветками и фасонами всякий раз, как в поле зрения у них появлялся Терри Гейтс.

Терри много суетился, постоянно заскакивая, якобы случайно, в комнату, где переодевались девушки, — и всякий раз подолгу извинялся и уверял всех, что сделал это по ошибке; в конце концов Додо пожаловалась Дженнифер, а Дженнифер посоветовала Терри сесть с Титусом и еще раз посмотреть эскизы к предстоящим съемкам; «Я уже столько раз видел эти эскизы, что они у меня скоро из задницы полезут», — огрызнулся Терри и заявил, что хочет посмотреть, как сидят блузки на девушках; Дженнифер бросила отчаянный и одновременно заговорщицкий взгляд на Макса, и тот сразу же подошел к Терри и спросил:

— Закурить есть?

— Конечно, — ответил Терри.

— Давай выйдем отсюда, а? Осточертела уже вся эта суетня.

Когда они оказались на улице, Макс проговорил:

— Слушай, парень, не лезь к девушкам в раздевалку, ладно? Они любят прикидываться целками и жуть как злятся, если им не подыгрывают. А когда они злятся, хороших снимков не жди.

— Ладно, — ухмыльнулся Терри. — А ты можешь замолвить за меня словечко той блондиночке? Как я понял, ты ее знаешь.

— Обязательно, — заверил Макс. — Нет проблем.

Через какое-то время он подъехал бочком к Додо, когда она стояла, ожидая входа в кадр, а вокруг нее суетился Джимбо, всячески выражая свое неудовольствие по поводу ее прически:

— Дорогуша, надо обязательно укоротить, у тебя волосы в жутком состоянии.

— Ни за что, — возражала Додо. — И уж во всяком случае не здесь.

— Послушай, Додо, — обратился к ней Макс, — будь поосторожнее сегодня вечером. На тебя наш великий бизнесмен глаз положил.

— Я ему яйца оторву, если он полезет, — спокойно ответила Додо. — Мелочь пузатая. Спасибо за предупреждение. О, привет, Терри. Потрясные блузки. Сами фасон разрабатывали?

— Только некоторых, — скромно потупился Терри, вклад которого в разработку моделей ограничился лишь определением объемов выпуска каждого из размеров. — Ту, что сейчас на тебе, делал я.

— Изумительно. Можно мне ее купить после съемок?

— Можешь взять так, золотко. За одну улыбку.

— Ну нет, так я не могу, — возразила Додо. — Я вам должна за нее что-нибудь дать.

— Дать можешь, если хочешь. — Терри подошел к ней и положил руку на ее маленький аккуратный зад, плотно обтянутый джинсами, под которыми, казалось, ничего не было.

Додо взглянула на него и отодвинулась в сторону.

— За блузку уже покупают, — вполголоса процедила она.

— Я его отпугнул, — объявил Макс. — Как смог. Он мне напоминает паршивую дворняжку, угодившую в стаю сук с течкой.

— Спасибо, Макс. — Дженнифер выглядела совершенно измотанной. — Трудная это работенка, правда? Теперь вот Джимбо распсиховался из-за того, что девочки не разрешают их подстричь, а он считает, что у них волосы секутся. Девочки дуются, а Титус сходит с ума, потому что солнце уже высоко и тени лежат не так, как ему надо. Потом еще что-нибудь будет не так. А я-то думала, что это будет не поездка, а удовольствие.

— Она и может быть удовольствием, — беззаботно сказал Макс. — Расслабься и радуйся жизни. Слушай, мне сейчас надо пойти постоять там с мрачным видом на заднем плане, а потом я куплю тебе чего-нибудь выпить.

Было всего девять утра, но уже стояла жара; на улице вокруг них собралась небольшая толпа, по большей части состоявшая из пожилых местных жителей с лицами, выдубленными морскими ветрами. Додо сидела верхом на огромном мотоцикле, который неизвестно откуда раздобыл Титус, две другие девушки расположились по бокам. Макс стоял позади всей этой группы, он знал, что будет не в фокусе, и потому позволял себе жмуриться от солнца. Ему было скучно, он снова чувствовал какое-то раздражение, а вид глядевшей прямо на него подчеркнуто выпяченной задницы Додо вызывал у него эрекцию, которая, конечно же, будет видна на фотографии из-за того, что джинсы облегали его слишком плотно. Надо будет эту Додо сегодня заделать, он уже столько дней никого не трахал и теперь просто места себе не находил из-за этого.

Черт, как же ему все-таки попасть в Ки-Уэст; они должны пробыть тут только четыре дня, и каждый из этих дней до отказа забит съемками. И он в группе один парень, заменить его некому, а теоретически считается, что без него обойтись нельзя.

— Макс, ну-ка соберись! — заорал вдруг на него Титус. — Не думай, будто ты не в фокусе! И не надувай губы. Вот так-то лучше. Джимбо, у Кэри слишком растрепанный вид. Можешь как-то уложить ей волосы?

— Они слишком длинные, потому и растрепанные, — ответил Джимбо. — Подстричь надо.

— Ну так подстриги, мать твою так! Ты парикмахер или кто?

— Не будет он меня подстригать, — заявила Кэри, в смятении хватаясь за голову. — Леонард распсихуется.

— Кэри, — вкрадчиво проговорил Титус, — на мой взгляд, Леонард не имеет к этим съемкам никакого отношения. И за то, чтобы ты постояла тут на флоридском солнышке, показав сиськи из пары блузок, тебе платят очень неплохие деньги. Поэтому если я сказал, что надо подстричься, значит надо подстричься. Или катись к распротакой матери домой. За собственный счет.

— Ну ладно, ладно. — Кэри опустила руки. Джимбо с самодовольной улыбкой подошел к ней, пощелкивая ножницами.

— Так кто тут непослушная девочка?

— Сволочь, — прошипела в ответ Кэри.

— Пойдем чего-нибудь выпьем, — обратился к Дженнифер Макс. — Титус все равно будет пока выстраивать новый кадр, а девчонки — сокрушаться по своим волосам.

— Но он же срезал им не больше чем по полдюйма.

— Я знаю. Сделай он им это во сне, они бы вообще ничего не заметили. Но волосы у них у всех — пунктик. Они следят за своими прическами так же, как художник — за своими кистями.

— Я понимаю. Но ведь у них такие прекрасные прически, — проговорила Дженнифер.

— Мне больше нравится твоя. С ней никакой возни. — Макс говорил искренне. У Дженнифер были блестящие, красиво переливающиеся, коротко подстриженные волосы; именно такие прически ему нравились больше всего.

— Спасибо. Да, с удовольствием чего-нибудь выпью. Апельсиновый сок с «перье».

— Отлично. И я это возьму. Странно, на съемках всегда начинает казаться, что давно пора бы чего-нибудь выпить — сколько там сейчас? — уже в десять утра. Это, наверное, из-за того, что все мы расходуем столько эмоций.

— А ты не похож на обычного парня-модель, — заметила Дженнифер, глядя на него.

— Не похож? Чем?

— Слишком шикарный. Ты и в самом деле виконт Хэдли, да?

— Боюсь, что да.

— И за каким же чертом ты тогда этим занимаешься?

— Мне нравится. И я пришелся к месту. Так почему же мне этим не заниматься?

— Ну, на мой взгляд, твое место в Оксфорде, или в каком-нибудь сельскохозяйственном колледже, или еще где-нибудь в этом роде.

— Киса, я туп как пень. — Макс радостно улыбнулся. — В жизни не поднимался выше троек. И никогда бы не смог поступить ни в какой колледж. А потом, мне просто нравится то, что я сейчас делаю. Возможно, я не стану заниматься этим всю жизнь, но пока это явно лучше, чем работать. Как сказал кто-то.

— Да я просто так спросила. Это, в общем-то, не мое дело. Но в любом случае спасибо тебе большое. Ты мне уже здорово помог.

— Правда? Чем?

— Ну, тем, что поужинал со мной вчера вечером. Я как-то нервничала и стеснялась. Все остальные друг друга знают, а потом, я увидела, что Титус ко мне подъезжает. Так что очень хорошо, что ты к нам присоединился. А сегодня утром ты Терри припугнул, сейчас вот меня успокаиваешь. Я рада, что именно ты с нами поехал.