==543

Всепоглощающее государство

«Уплата срочных долговых обязательств»

(фрагмент картины) Брейгеля Младшего (около 1565—около 1637г.).

Гент, Музей изящных искусств. Фото Жиродона.

==544

262

Dickson P. G. M. p. cit., p. 253—303.

263 Ibid., p. 289—290.

264 Ibid., p. 295.

итальянских купцов; Англию XIV в., которую эксплуатировали луккские и флорентийские банкиры-заимодавцы. В XVIII в. Франция окончательно подчинилась «интернационалу» протестантских банков. И в это же время в Германии восторжествовали «придворные евреи» (Hof Juden), помогавшие развитию и функционированию королевских финансов, порой трудному, даже для Фридриха II.

Англия, как это часто бывало, оказывается особым случаем. Взяв в свои руки финансы, государство устранило вмешательство заимодавцев, которые некогда, как и во Франции, господствовали над кредитом. Таким образом часть капитала нации оказалась вытеснена в деловую сферу, прежде всего — в торговлю и банковское дело. Но в конечном счете государственный кредит не вытеснил из игры финансовые силы прошлых времен. Несомненно, что система государственных ценных бумаг, рано сделавшаяся всеобщей как для краткосрочных кредитов, так и для долгосрочных, была рассчитана на широкую публику. Прекрасное исследование П. Дж. М. Диксона содержит список категорий подписчиков: они представляли все этажи социальной лестницы сверху донизу. Но этому автору не стоило труда доказать, что под сенью такой кажущейся открытости узкая группа купцов и финансистов, понаторевших в спекулятивных играх, господствовала над операциями с государственными займами, взяв в целом реванш . Прежде всего потому, что доля многочисленных мелких подписчиков составляла лишь небольшую часть общей суммы размещенных займов. А затем потому, что, как и в Амстердаме, денежные воротилы, которые организовывали заем, не довольствовались размещением подписки; они покупали для себя огромные пакеты ценных бумаг, сразу же использовали их (порой даже до завершения подписки) для спекуляции, пользуясь новым займом, чтобы играть на бумагах займа предыдущего. Разоблачая в парламенте монополию, которую присвоили себе в государственных финансах те, кого он презрительно именовал «гробовщиками» (undertakers), сэр Джон Бернард в конечном счете добился того, что займы 1747 и 1748 гг. были открыты непосредственно для публичной подписки без посредничества финансистов. Но спекуляция без труда обошла новую систему подписки, и общество еще раз увидело, что, если правительство хочет успешно разместить заем, ему не обойтись без таких профессионалов 263. Так что, заключает П. Дж. М. Диксон, следует признать, что вопли тори, направленные против денежного мира, имели под собой солидное основание, а не усматривать в этих воплях простое невежество и предубеждения обойденных 264.

ОТ ОТКУПЩИКОВ К КОРОЛЕВСКИМ ОТКУПАМ

* Террэ Жозеф-Мари (1715—1778) — генеральный контролер финансов в 1770— 1774 гг.— Прим. перев.

Монархической Франции не удалось «национализировать» свои финансы. Может быть, она и не пробовала это сделать всерьез, невзирая на усилия аббата Террэ *, Тюрго и особенно Неккера. Но в конце концов монархия от этого и умерла. Если Революции с самого начала удалось успешно провести финансовую

==545

265

Bosher J. F. French Finances 1770—1795. From Business t Bureaucracy. 1970, p. XI. Особое внимание уделено

институциональным реформам Неккера (см. р. 150 sq.).

На улице Риволи в Париже помещается министерство финансов Французской республики.— Прим. перев.

· Санблансэ (Жак де Бон, сеньер де Санблансэ) (ок. 1457— 1527) — министр Людовика XII и Франциска I, казнен в 1527г.

Фуке Никола (1619— 1680) — суперинтендант финансов Людовика XIV, умер в тюрьме после

девятиадцатилетнего заключения.— Прим. перев. 266 Ibid., p. 17, note 2; p. 304.

'M Manon M. Dictionnaire des institutions, p. 236.

реформу, так это потому, что трудности были в первую очередь социального и институционального характера 265. Дж. Ф. Бошер был прав, сказав в 1970 г., что в долгой истории финансов монархии важнее всего был не столько баланс доходов и расходов, который, конечно, играл свою роль, сколько структура системы, в которой на протяжении столетий торжествовали частные интересы.

В самом деле, Франция не имела государственных финансов, не имела централизованной системы; следовательно, невозможны были ни порядок, ни предвидение. Все шестерни механизма находились вне настоящего правительственного контроля. Действительно, финансы зависели от посредников, которые обеспечивали поступления от налогов, точных долговых обязательств, заимствованных сумм. Посредниками этими были города, прежде всего — Париж (с рентами на Ратушу) и Лион, провинциальные штаты, Ассамблея духовенства, откупщики, что взимали косвенные налоги, финансовые чиновники, занимавшиеся прямыми налогами. Вы можете себе представить, чем стало бы ныне Казначейство французского государства, если бы рядом с ним не стоял Французский банк, а к его услугам и в его подчинении не находились сборщики налогов, контролеры и целая администрация — несомненно, тяжеловесная, истинная цитадель бюрократии,— на улице Риволи *? Если бы вся эта машина находилась в руках частных или получастных предприятий? Как раз в таком положении находилась монархия; она пользовалась целой серией касс, сотней их. Через кассу королевского казначейства, бывшую в принципе центральной, проходила самое большее половина доходов короля. Когда король нуждался в деньгах, он относил тот или иной расход на ту или иную кассу, но, как сказано в пословице, «там, где ничего нет, король теряет свои права», т. е. на нет и суда нет. Даже сборщики и генеральные сборщики, которые фактически контролировали ключевые посты в сборе прямых налогов, были должностными лицами, купившими свои должности и авансировавшими короля в счет тех сумм, какие должны были принести в их кассы талья, двадцатина или подушная подать. Они были независимы, вели собственные дела.

И вот французская монархия до последнего дня своего существования оказывалась отдана на милость эксплуатировавших ее частных интересов. Пожалеем финансистов, от Жака Кёра до Санблансэ и Никола Фуке **, даже до Джона Лоу, подвергавшихся безжалостному преследованию. Но как не признать кратковременную эффективность судебных палат, создававшихся для расследования злоупотреблений и частичного возвращения казне сумм, похищенных тем или иным распорядителем государственных средств? Всего было учреждено четырнадцать таких палат: восемь — в XVI в., пять — в XVII в. и одна, последняя,— в 1716—1717 гг., сразу же после смерти Людовика XIV Сохранившиеся документы позволяют порой проследить состояние государственных финансов и разглядеть личность этих посредников, откупщиков («которые брали на откуп [какую-то] одну пошлину, один налог»), дольщиков («которые брали на откуп часть налога и взимали его к своей выгоде, выплатив вперед

определенную сумму налоговому ведомству»)

==546

Dessert D. Finances et société au XVIIe siècle: à propos de la chambre de justice de 1661.—"Annales E. S. C.", 1974, № 4. m Dessen D., Journet J.-L. Le lobby Colbert: un royaume u une affaire de famille? — "Annales E.S.C", 1975, p. 1303—1337.

Судебная палата 1661 г.268, деятельность которой была связана с процессом суперинтенданта Фуке, предоставляет случай увидеть взятыми прямо из жизни и механизмы, и обширные разветвления этой системы. Перед нами 230 откупщиков-дольщиков, это если и не все обвиняемые, то по крайней мере почти все они. Следовательно, финансы Людовика XIV как раз к началу его самостоятельного правления представляли именно эти 200— 300 человек, из которых вели игру 74, самые богатые. Как и всегда, можно увидеть меньшинства, различные клики. Эти действующие лица были объединены, связаны друг с другом соглашениями, браками, союзами — то были настоящие лобби. Вскоре мы увидим, как восторжествует благодаря устранению соперников лобби Кольбера , который — эта деталь заставляет призадуматься — уберет группу Мазарини, из коей он сам вышел. Эти откупщики, несмотря на россказни публики, желавшей видеть в них людей, вышедших из ничтожества, все были почтенного происхождения: из 230 идентифицированных откупщиков-дольщиков 176 были дворяне (т. е. 76,5% от общего числа); из 74 занимавших первые места в налоговых ведомостях (включая и троих неидентифицированных) 65 были «королевскими секретарями».