— Начинай! — скомандовал Генька, закрепив шланг.

Мишка сделал глубокий выдох и, взяв другой конец шланга в рот, начал втягивать в себя воздух.

— Вы никак ртом воду носить собрались? — захохотал кто-то из подбежавших ребят.

— Носом, — ответил Генька и взволнованно забегал вокруг ямы.

Мишка покраснел от напряжения, присел. Глаза у него выпучились. И вдруг из его рта хлынул фонтан.

— Ура-а!.. — закричал Генька.

Мишка хотел подхватить, но захлебнулся, и у него получилось: «Угуль… Угуль». Наверху весело рассмеялись ребята.

— Чего смеетесь? — проворчал Мишка отплевываясь. — Это вам не с ведерком на поле бегать. Тут наука и техника — закон сообщающихся сосудов. — Он бросил шланг на дно ямы. Из отверстия, фырча, вырвалась упругая струйка, окатила вымазанные глиной Мишкины ноги. Вода, медленно кружась, заполняла яму. К Мишке потянулось сразу несколько рук; он без труда выбрался наверх, а вода все прибывала и прибывала. Наконец она поднялась до краев и, пенясь, потекла по канавке вниз, к огурцам.

Ребята бежали по тропке, глядя, как мутный ручеек крутит и разбивает высохшие на солнце комочки земли.

— Он же все поле затопит! — крикнул кто-то. Но ручеек, добежав до участка, сорвался в железную бочку, врытую у самых гряд.

— Не затопит, — ухмыльнулся Мишка. — У нас с Генькой отводной канал прорыт, прямо в Елаховку.

Торт стоял на стуле в большой картонной коробке, перевязанной голубой ленточкой. Наверху у скромной надписи — «Главхлеб» — топорщился жиденький бантик.

Около стула растянулся Ганька. Ему только что попало за облизанные хозяйские ботинки. Он уткнул голову в толстые передние лапы и тяжело вздыхал, — сетовал на свою трудную собачью судьбу.

Севка, самый верный Гошкин друг, неуклюже разглаживал электрическим утюгом галстук. Гошка, тяжело отдуваясь, орудовал сапожными щетками. Вот он выставил вперед ногу и, прищурив глаз, полюбовался зеркальным носком ботинка.

— Как лакированные стали… Севка, давай торт посмотрим!

— Чего его смотреть-то?.. Торт как торт…

— А может, нам не тот дали?.. Бывает же, не то дадут, а потом иди жалуйся.

Севка аккуратно сложил галстук, послюнил палец и провел им по раскаленному утюгу.

— Ишь, как шипит!.. Парообразование… Гошка, ну и жарища у вас!

— Душно, — согласился Гошка. — Бабушка пироги печет… Севка, а может, торт прокис уже?.. Давай одним глазком, для проверки?..

— Ладно, только чур, пальцами не ковырять!

Гошка бросил щетки и подскочил к стулу.

— А ну-ка подвинься! Развалился тут! — толкнул он Ганьку ногой. — Берем за бантик! Дергаем! Севка, тот самый!

За тортом друзья сходили еще утром. Он был большой, круглый. Посередине в разноцветных цукатных листьях алела огромная кремовая роза.

Гошка поспешно спрятал руки за спину.

— Красота! Как поставим на стол, ребята так и ахнут!..

— Подумаешь, ахнут… Не видали они тортов, что ли?

Гошка приподнялся на цыпочки, вытянул шею и провел ладошкой по губам.

— Севка, ты бы проглотил эту розу за раз?.. Ух и сладкая!..

Севка что-то промычал, но тут между ними протиснулся Ганька. Черные Ганькины глаза не мигая смотрели на торт, рот был открыт, а язык мелко дрожал.

— А ты чего тут дышишь?! Кусить захотел! Не выйдет, — торт общественный, со всего звена деньги собирали. — Гошка поспешно прикрыл торт крышкой и, путаясь, завязал ленточку. — Бабушка, мы к Косте Пухову на елку — торт будем есть!

— Ступайте, — послышалось из кухни.

Ребята быстро оделись. Ганька уже стоял у дверей и неистово крутил хвостом, норовя заглянуть в глаза мальчишкам.

— Ты дома сиди, чучело! — топнул ногой Гошка. — Мы в гости идем, это тебе не на речку.

Ганька еще сильнее закрутил хвостом, а при слове «речка» даже взвизгнул от удовольствия.

— Эх ты, дворняга-бестолочь! Я тебе русским языком говорю, — сиди дома!

— Да ты привяжи его, — посоветовал Севка.

Гошка разыскал веревку, обвязал ее вокруг Ганькиной шеи и зацепил за ножку этажерки.

— Вот так, сиди и не тявкай.

Но только ребята вышли, как в доме что-то грохнуло, раздался громкий лай и сердитый голос бабушки:

— Я тебя, окаянный!.. Пошел вон!..

— Так и знал, что он этажерку опрокинет. — Гошка ускорил шаг. — Пошли быстрее! Ребята, наверно, уже собрались — ждут.

Костя жил на самом краю поселка, у реки.

Друзья торопливо шагали по укатанной дороге. Кругом было темно, только над соснами, росшими за поселком, мерцали звезды. У новой, недостроенной еще дачи дорога, вильнув в кустах, круто покатилась к реке. За рекой над самым лесом висела луна. Она была похожа на прозрачный ледяной ком. Морозный воздух дрожал; и казалось, что дрожит луна, что она вот-вот сорвется и упадет в лес, разбросав до самого неба ледяные искры.

— Какой у нашей Земли спутник! — гордо заявил Севка.

— А чего она такая большая?

— Полнолуние потому что. — Севка начал путано объяснять, но Гошка осторожно дернул его за рукав:

— Гляди, чего повесили.

На воротах новой дачи, прямо перед глазами ребят, белела дощечка. На ней даже при тусклом лунном освещении была видна крупная надпись.

— «Осторожно!.. Злая собака!» — прочел Севка. — Ерунда! Кто ее там кормить будет?

— А может, специально голодом морят — для злости.

— Ну и пусть морят. Ты лучше на луну смотри… Вот бы на нее слетать!.. Поставил бы ракету на пригорок, прицелился… Р-р-р… Вжих — и там!

— Р-р-р… — раздалось вдруг откуда-то снизу. Из-под ворот винтом вывернулась большая собака.

— Спасайся!! — заорал Гошка. — Она голодная!

Друзья мигом взлетели на забор.

— Чего вылезло, страшило несчастное?.. Пошла обратно! Вот я тебя каблуком! — грозил Севка.

В темноте собака казалась ростом с теленка. Она с громким лаем прыгала на забор, визжала, крутила хвостом.

— Чего радуешься? Загнала на верхотуру… — пыхтел Гошка, устраиваясь между остриями затесанных под углом досок. — Вот тебе и елка! Теперь будем здесь до утра сидеть, словно бандиты какие. — Он посмотрел вниз и крепко прижал к себе драгоценную коробку с тортом.

Собака перестала прыгать, задрала голову кверху и протяжно завыла.

— В-воет… — заикаясь, пробормотал Гошка. — Овчарка… волчьей крови. Такой попадись — пуговиц не оставит.

Севка погрозил собаке кулаком.

— Чудище!.. Только и умеешь на мирных прохожих зубы скалить… Жаль, палки нет, а то бы я ожег тебя поперек спины.

Собака залаяла снова.

— Не умеешь с овчарками разговаривать, — не берись! — Гошка подтянул ноги чуть ли не до самых ушей. — С ними ласково нужно. Это тебе не дворняга… Собаченька, — запел он медовым голосом, — Джульбарсик, Пиратик… Ну, хороший, уберись, откуда пришел…

Собака стояла под забором, и на снегу была видна только ее косматая тень, и тень эта бешено крутила хвостом.

— Ишь, нервничает… Сейчас мы тебе конфеток дадим… Севка, давай конфеты!

— А где я их возьму?..

Гошка подтянул ноги еще выше.

— Заборы какие-то острые, сесть по-человечески нельзя… Собаченька, ты уйди. Мы тебе завтра чего-нибудь принесем вкусненького… Может, ты тортика хочешь?..