Четвертая из пяти мудростей — это всеразличающая мудрость, символизируемая Амитабхой. Зеркало, как мы видели, равно отражает все предметы, но в то же время оно не смешивает и не путает их различительные признаки. Зеркало отражает тончайшие детали, что весьма важно. Это означает, что просветленный ум видит вещи не только в их единстве или раздельности, но он видит то и другое одновременно. Просветленный ум, прежде всего в аспекте все-различающей мудрости, видит не только единство предметов, но и их различия и неповторимость, а также то и другое сразу. Он не сводит ни многообразия к единству, ни единства к многообразию, но видит и единство и вместе с ним множественность. На философском уровне буддизм не относится ни к монизму, который отметает все различия, ни к плюрализму, в котором пропадает всякое единство. Для буддийского видения существования единство не отменяет различия, а различия не отрицают единства. Мыто, воспринимая, видим то одно, то другое, но просветленный ум видит единство и различие в одно и то же время. Он видит вашу неповторимость и, в то же время, единство. В одно и то же время вы индивидуальны, с пышным букетом своих идиосинкразии, и вы все суть одно. Эта пара, единство и различие, монизм и плюрализм, не суть две различные вещи; мы не можем сказать, что это одно, но и не два.
Пятая и последняя — всеисполняющая мудрость, символизируемая образом Амогхасиддхи. Просветленный ум посвящает себя деятельности во благо всех существ. При этом он изобретает множество «искусных средств»{57} в помощь людям. Просветленный ум помогает существам естественно и неопосредованно. Не стоит представлять себе, что Бодхисаттва, или просветленный ум, сидит рано поутру и думает: «К кому мне сегодня пойти и помочь? К тому или этому? Кто сильнее нуждается в моей помощи? Может быть, пойти сегодня оказать помощь такому-то? » Просветленный ум так не работает — он действует свободно, непосредственно, естественно. Помощь изливается с силою паводка, но совершенно непроизвольно. (Из лекции №70: «На пороге Просветления», 1969)
ДХАРМА
СЛОВО БУДДЫ
Будда учил своих учеников Дхарме, а после паринирваны они, в свою очередь, передавали ее из уст в уста и затем, гораздо позже, изложили письменно в виде священных текстов, которые получили название «Буддхавачана» — «слово Будды». Выражение «буддхавачана» часто употребляют, имея в виду просто буддийские священные тексты, но им подразумеваются и более глубокие смыслы, которые мы отчасти рассмотрим.
Подчеркнем, что буддхавачана — это слова самого Будды. Будда — не какое-то личное имя, как Рахула или Ананда. Будда буквально означает — «тот, кто знает». Будда есть тот, кто реализовал в себе истину и реальность. Так что сказать «Будда» — не значит назвать обыкновенную личность, а буддхавачана есть выражение в человеческой речи просветленного состояния сознания. И пусть мы знаем значение слов «Будда» и «буддхавачана», — мы не всегда это полностью осознаем. Мы склонны, возможно бессознательно, полагать, что Будда говорил в общем так же, как и обыкновенные люди, ибо он, в конце концов, пользовался теми же самыми словами. Но, хотя слова могут быть теми же самыми, за ними стоит нечто, чего нет за нашими с вами словами. За словами Будды стоит просветленное сознание. Итак, для имеющих уши слова Будды выражают просветленное сознание.
Далее следует себе уяснить, что хотя в словах Будды и выражается просветленное сознание, но не прямо. Не надо думать, что вот есть просветленное сознание и прямо из него исходят слова, его выражающие. Это не происходит так просто, потому что между просветленным сознанием и его выражением посредством обычной человеческой речи находятся несколько промежуточных уровней бытия и опыта. И эти уровни, в основном, включаются в то, что мы называем буддхавачаной. Рассмотрим эти уровни поочередно.
Во-первых, есть уровень, пребывающий надо всеми прочими уровнями, — это сам просветленный ум, ум Будды. Мы используем выражение «просветленный ум», но нам крайне трудно понять, что же это такое, ибо в просветленном уме отсутствуют субъект и объект. Обычное сознание, над которым властвует это различение субъекта и объекта, едва ли в состоянии представить себе просветленный ум. Мы лишь можем сказать весьма неточно, что просветленный ум — это чистое, нераздельное осознавание, абсолютная пустота{58}. Он абсолютно светоносен, это единая непрерывная масса духовного свечения. Это также полное удовлетворение, мир и блаженство превыше пределов человеческого постижения. Оно пребывает вне пространства и времени и над ними, для него открыто в знании все, ибо в нем нет ничего, что нужно познавать. Можно говорить о нем более иносказательно, уподобив великому и безбрежному океану, в котором миллионы вселенных всего лишь рябь и пена на поверхности.
В просветленном уме — а мы можем выразить его только на языке пространства и времени, пусть он и превосходит их — возникает желание общения с непросветленным умом на уровне этого непросветленного ума. Просветление желает передать Просветление (ибо в конечном счете больше ему нечего сообщить, просветление может сообщить лишь просветление). Мы в этом желании можем узнать сострадание. Общение на этом высочайшем уровне очень тонкое, в нем нет ничего грубого и очевидного. Оно как трепет, как легчайшая вибрация, которая проходит, соединяя просветленный ум и ум, которому лишь немного недостает до Просветления.
Если апеллировать к воображению, то эта вибрация — исключительно тонкий звук — не грубый, физический, внешний звук, который слышит ухо, не даже такой звук, который мы можем услышать внутренним слухом в обычном психологическом смысле, но это изначальный извечный мантрический празвук, это нечто, являющееся в духовной плоскости эквивалентом тому, что мы знаем как звук. И этот звук, даже этот беззвучный звук и есть буддхавачана в высшем смысле слова.
Этот звук издается умом Будды, самою реальностью. Просветленное сознание не ограничено временем и пространством, поэтому оно звучит всегда и везде. В некоторых индийских традициях отождествляют космический празвук с мантрой{59} «Ом»: не с тем звуком «Ом», что произносят человеческие уста, но с тончайшим, внутренним, духовным «Ом», который иногда можно слышать, находясь в медитации или в другом высшем состоянии сознания. Можно даже услышать, что это звучание исходит ото всех явленных предметов Вселенной, ибо ум Будды пребывает за всеми ними и озвучивает их. Больше того, развивая предложенное выше уподобление, мы можем сказать, что просветленный ум подобен океану, а все явленные предметы подобны пене. И каждая волна, каждый клочок пены, каждое явление во Вселенной вторит без устали этой мантре «Ом», только «Ом».
Вслушиваясь в эту мантру, мы слышим слово Будды. В этом слушании можно услышать и понять все — все есть в этом неразличенном звуке. Не нужно слов, не нужно мыслей, не нужно образов: в едином этом празвуке, в звучании ума Будды, слышно все, познается и постигается все.
Второй уровень — это уровень архетипических образов. Просветленный ум нисходит на шаг вниз и оказывается на уровне архетипических образов. Здесь образы солнца и луны, тьмы и света, земли и небес, а также образы птиц, зверей и цветов, дождя, ветра, грома и молнии, образы будд и бодхисаттв, богов и богинь, милостивых и гневных, и, быть может, над всем этим — образы великолепных оттенков цвета, светоносные, исходящие из глубин бесконечного пространства.
Они не созданы ни умом отдельного человека, ни коллективным сознанием, ни даже коллективным бессознательным. Возможно, что эти образы вообще никогда не были созданы, но извечны, как извечно само просветленное сознание, по крайней мере постольку, поскольку речь идет об этом уровне общения. Эти образы тоже, как и просветленный ум, дают в откровении все. Они раскрывают это все в облике и цвете, на этом уровне нет нужды в мыслях, представлениях или словах. Общение с ними, вероятно, не столь тонкое, как на уровне мантрического звучания, но оно все же гораздо тоньше и всеохватнее, чем то, что обычно мы переживаем.
