— А я — в тебе, — язвительно продолжал он. — Он — твой ребенок, не так ли? Ребенок, которого ты придумала, потому, что сама не можешь родить. Ты — порченая!

Она бросилась мимо него и встала на колени перед животным.

Джоэл что-то грубо бросил ей. Он распахнул дверь настежь и исчез, как будто темнота поглотила его. Холод и дождь ворвались внутрь. Корина даже не заметила этого. Нат, который задыхался, всхлипывал, смотрел на нее глазами, которые были дикими и туманными. Кровь запачкала его мех. Стало ясно, что у него сломан позвоночник.

— Мой красавец, мой сладкий, мой озорной мальчик, сейчас все пройдет. Потерпи, пожалуйста, — она всхлипнула, когда поднимала маленькое тельце.

Корина отнесла его в лабораторию, приготовила и сделала инъекцию, качала его на руках и баюкала, ожидая, когда лекарство подействует.

После этого она принесла мертвое тело назад в комнату, легла, не выпуская его из рук, и сама, плача, забылась в кошмарном полусне.

Собственный голос разбудил ее, голос от груды металла, который покоился в углу. Она так и не вспомнила потом, что произошло между ее двумя «я». Конечно, были слова, прикосновения, доза питья для нее, а потом благословенное небытие. Когда она очнулась, уже наступил день и останки Ната были убраны.

Итак, это робот. Он вернулся, пока она вставала с постели. Она могла бы поплакать еще, если бы у нее были на то силы, но, по крайней мере, сквозь головную боль она могла соображать.

Дверь резко распахнулась. Дождь кончился. Мир сиял. Там был целый водопад красок — под ярким небом, где удивительные песни лились от крылатых существ, держащих курс на юг. Ковер, покрывающий землю, превратился в желтоватое золото, лес стал бронзовым, и красным, и алым, с крошечными крапинками, похожими на слюду. Прохлада овевала ее.

Вошел Джоэл, почти повиснув на машине, которая поддерживала его.

Отпустив ее, он рухнул к ее ногам. Из горла, которое не было горлом, его голос попросил:

— Будь добра с ним, ладно? Он провел ночь, шатаясь в лесу, пока не упал. Мог даже умереть, если бы наш хемосенсор не выследил его.

— Именно этого я и хотел, — пробормотал человек на полу, — После всего, что я натворил.

— Это не его вина, — сказал взволнованно корабль, как будто это тоже касалось и его, и он тоже хотел снять с себя вину, — Он не мог рассуждать здраво.

Женский голос продолжал:

— Видите ли, факт воздействия окружающей среды. Мы наконец-то определили. Ты тоже не совсем рационально вела себя, девочка. Но не нужно винить ни себя, ни его, — Немного поколебавшись: — С вами все будет хорошо, когда мы заберем вас отсюда.

Корина даже не заметила, каким беспорядочным был разговор, и вовсе не подумала о его последствиях. Она вместо этого наклонилась, чтобы обнять Джоэла.

— Как я мог это сделать, — задыхаясь говорил он, прижимаясь к ее груди.

— Ты был сам не свой, — сказала Корина-робот, в то время как Корина-женщина прижимала его все крепче к себе и что-то бормотала.

…Они снова были на борту корабля, упрятанные в приборы, невесомые. Пока она не требовала никаких объяснений. Было достаточно того, что их духовные миры объединились, что печаль и демоны покинули их и что они спали без сновидений и просыпались в безмятежном настроении. Но сейчас успокоительные таблетки были уже не нужны, и в здоровых телах снова появился здоровый дух.

Они переглядывались, перешептывались и жали друг другу руки. Джоэл сказал громко в металл, который окружал его:

— Эй, вы, там!

Его второе «я» не ответило. Неужели оно не осмеливалось? Почти минута прошла, когда старшая Корина заговорила:

— Как вы, мои дорогие?

— Неплохо, — констатировал он. — Физически.

Какая тишина наступила!

Пока вторая Корина не приняла вызов.

— Плохие новости для нас. Ведь правда?

— Да, — выдохнул ее голос.

Они напряглись.

— Продолжай! — потребовала она.

Ответ был поспешным.

— Мы болели пеллагрой. Это было как раз то, чего мы меньше всего ожидали, не так уж просто было поставить диагноз, особенно на ранней стадии. Нам пришлось перерыть весь наш банк медицинских данных, прежде чем мы добрались до ключа, открыли то, что необходимо было искать в клеточных образцах и пробах крови, которые мы брали. Это — иммунодефицитная болезнь, вызываемая нехваткой никотиновой кислоты, которая содержится в витамине В.

Джоэл запротестовал.

— Черт побери! Мы знали, что в биохимическом составе Глории нет В-комплекса и принимали таблетки.

— Да, конечно. Именно поэтому мы и пошли сначала неправильным путем, поскольку животные получали точно такую же пищу, что и вы. Но мы обнаружили некое вещество в природной пище — во всей пище на этой планете, оно такое же неотъемлемое для жизни, как АТФ — аденозинтрифосфат на Земле — вещество, которое казалось совершенно безобидным, когда мы производили первичные анализы… — в голосе послышалась боль, — когда мы решили, что сможем воссоздать вас в плоти и крови…

— Оно действует точно по типу человеческих генов, — небрежно добавил корабль. — Мы определили, который, но не видим, как можно заблокировать процесс. При благоприятных условиях высвобождается фермент, разрушающий никотиновую кислоту в кровопотоке. Ваши таблетки вначале поддерживали ситуацию, поскольку концентрация антагониста росла медленно. Но в конце концов было достигнуто равновесие, а вы уже больше не получили заметной помощи, глотая дополнительные дозы таблеток; они разрушались быстрее, чем вы могли их усвоить.

— Нарушения психической деятельности — тоже один из симптомов, — сказала Корина из микрофона, — Поражения физического плана в запущенных случаях не менее ужасны. Не беспокойтесь. Вы вылечились и останетесь здоровыми. В ваших системах химическое вещество удалено, а запаса никотиновой кислоты хватит на всю жизнь.

Ей не нужно было говорить им, что очень немногие вещества эти системы могут использовать в качестве «топлива» и что нет возможности очистить мясо и фрукты, на которые они рассчитывали.

Корабль подбирал слова.

— Ну, знаете ли, это нечто вроде основополагающего открытия, я думаю, что-то вроде того открытия, за которым мы и полетели в космос. Кусочек генетической информации, которой мы теперь владеем и о которой и за миллионы лет невозможно было догадаться, если бы мы оставались дома. Кто знает, к чему этот ключик? К бессмертию?

— Помолчи, — предупредил его товарищ. Паре, которая находилась в каюте, она сказала тихо:

— Мы удаляемся, оставляем вас одних. Выйдите в коридор, если мы вам понадобимся… Отбой.

Машина ведь не может плакать, не так ли?

Долгое время мужчина и женщина молчали. Наконец, он объявил совершенно равнодушно:

— Той пищи, которая у нас есть, хватит на месяц, я полагаю.

— Мы должны быть благодарны и за это. Когда она кивнула головой, пряди волос рассыпались надо лбом и скулами.

— Благодарны! Под страхом смерти?

— Мы знали… наши «я» на Земле знали, что некоторые из нас умрут молодыми. Я шла под сканер, готовая к этому. И ты тоже, конечно.

— Да. В некотором роде. За исключением того, что это произойдет со мной. — Он судорожно вздохнул, ему не хватало воздуха. — И тебя, что еще хуже. Ты единственная Корина, которая есть у меня. Почему же мы?

Она смотрела перед собой, а потом к его удивлению улыбнулась.

— Вопрос, который никого не минует. Нам дан целый месяц.

Он прижал ее к себе и попросил:

— Помоги мне. Дай мне немного счастья.

Солнце, под названием планета номер восемьдесят два в созвездии Эридана, поднималось в бело-золотом сиянии над огромным синим краем планеты. Эта синева такая же глубокая, как океан при ветреной погоде, океан с его приливами и волнами, поднимающимися вверх… Корабль огибал планетную орбиту в направлении дня. Раскаленные облака возникали вместе с утренним светом. Позднее они водоворотом поднимутся к непорочному небу над землей, где лето и зима, штормы и тихая погода, леса, прерии, долины, холмы и вершины, реки, моря, стада за стадами, которые кормит этот мир, — их родоначальник.