Что можно было ответить ему на это?

— Георг, — повторял я ему в сотый раз, — наш передатчик военный и выполняет чисто военные задачи, вносит сумятицу и неразбериху в ряды противника, стараясь облегчить положение наших войск. Разумеется, разоблачение и дискредитация нацизма тоже очень важно, но «Анни» говорит от имени рейнских патриотов, а не от лица антифашистов…

— Как можно быть патриотом, не будучи антифашистом?

Мои слова его нисколько не убедили…

Ежедневно мы выкачивали из Георга массу разных мелочей и бытовых подробностей из жизни немцев. Он обладал редким даром наблюдателя и подсказывал самые незначительные детали. Он и не подозревал, как помогал нам. Ведь до сих пор у нас не было ни одного теоретического пособия, опираясь на которое, мы могли бы составлять наши программы, не было точных указаний, не было методики. Мы довольствовались небольшим практическим опытом. Все приходилось выдумывать самим.

Самой главной для нас задачей было завоевать доверие радиослушателей. Известия с фронтов отвечали этим задачам лишь частично. Хотя наши материалы и были правдивыми, но у слушателя, который сидел у своего радиоприемника вдали от фронта, они могли вызвать подозрение — хотя бы потому, что их нельзя было проверить! Мы же стремились добиться такого положения, чтобы нашим передачам верили вслепую, а для этого нужно было придумать нечто такое, что придавало бы всем материалам печать достоверности.

И тут нас осенила гениальная идея — все наши сообщения маскировать среди массы побочных деталей. Это было бы похоже на игру «Угадай-ка», когда нужное слово находишь там, где его меньше всего ждешь…

Война продолжалась, и каждую ночь передатчик «1212» передавал в эфир новости с фронта и новости из тыла: правдивые репортажи и прочие достоверные материалы, разбавленные небольшими ложными сообщениями. Вот как готовились некоторые наши передачи.

Номер «Мюнхенер иллюстрирте» был трехмесячной давности. Я нашел его в одном из шкафов нашей виллы. На одном снимке на каком-то банкете был изображен генерал-фельдмаршал Модель. Слева от него восседала массивная блондинка с толстой ниткой жемчуга вокруг шеи. Она смеялась тому, что ей нашептывал на ухо гаулейтер Грое с другой стороны. Рядом с Грое сидели бургомистр Годесберг и какой-то высокопоставленный офицер. Банкет состоялся задолго до падения Аахена, Грое был тогда еще в почете.

Мое внимание привлек официант, который стоял как раз позади Грое и наверняка слышал, что говорил гаулейтер своей соседке по столу, так как официант едва сдерживал улыбку.

Интересно, что именно сказал Грое даме?

Моделя мы уже давно держали на примете. Пленные офицеры вот уже несколько недель потихоньку поговаривали о том, что с Моделем что-то не все в порядке. Ходили слухи о плохой организации, о грубых ошибках и об огромной немилости, в чем мы в какой-то мере помогли генералу.

Почему «Мюнхенер иллюстрирте» не поместил фамилии соседки Моделя по столу? Его супругой она не могла быть, так как тогда было бы написано: «со своей очаровательной супругой» — или что-нибудь в этом роде. И замечание Грое наверняка не было предназначено для ушей фельдмаршала!

Торжество состоялось в годесбергском отеле. Официант на заднем плане, видимо, был служащим дома. Мы решили превратить этого официанта в старшего официанта по имени Фриц, который якобы отмечал тридцатипятилетие своей службы. В нашей передаче выдуманный Фриц рассказывал о своей долголетней деятельности, а наши комментарии к его воспоминаниям должны были стать самой горькой пилюлей.

Новоиспеченный Фриц начал выбалтывать все, что «знал». Его голос, на этот раз с рейнским диалектом, удачно копировал Тони Брейер. В своем интервью официант рассказывал о знаменитых киноартистах, о королях экономики и крупных деятелях третьей империи. Ведь прислуживая за столом, он был невольным слушателем секретных разговоров. Например, вот этого: «…сейчас об этом уже можно говорить, так как это знают все. В начале сентября господин гаулейтер по секрету шепнул своей очаровательной соседке по столу, что господин генерал-фельдмаршал очень скоро попадет на Восточный фронт…» В этот момент Сильвио, будто стремясь что-то затушевать, перебивал официанта: «Фриц! Не будем выбалтывать военные тайны. Лучше поговорим о чем-нибудь другом…»

Нас одолевали сомнения, не слишком ли мы рисковали ради какой-то крупицы лжи? Но не прошло и двадцати четырех часов после нашей передачи, как германское радио выступило с опровержением. Немцы пытались спасти подмоченную репутацию Моделя, но от этого положение фельдмаршала стало еще хуже, а авторитет «Анни» намного возрос.

Или вот другой случай. Среди книг, брошюр и каталогов книжного магазина Столбергера нам на глаза попалась карта Германии с помеченными правыми углами, что помогало подбирать соседние карты.

Мы решили использовать эту находку и в тот же вечер передали в эфир официальное сообщение о том, что владельцы карт районов Херфорда, Нинбурга и Миндена должны сдать их военному командованию в интересах обороны страны, так как через несколько дней в этих районах начнутся окопные работы, а карт пока еще нет.

Линия фронта проходила от названных мест в двухстах километрах. Разумеется, ни одна живая душа и не подумала присылать эти самые карты. Да и мы этим сообщением преследовали совсем иную цель — заставить население западных районов Германии задуматься над тем, что очень скоро боевые действия переместятся ближе к их жилищам. Этот «выстрел» не пропал даром. Нам стало известно об этом перед самым концом войны. Через день после нашей передачи один нацист в Херфорде собирался в командировку. Когда он, забрав свои вещи, садился в машину, соседи закричали:

— Собрался удирать! Испугался, что фронт приближается. Спасаешь свою шкуру!..

Пленные тоже помогали нам своими рассказами. Так, например, они сообщили, что запуск «Фау-2» не обходится без несчастных случаев и что совсем недавно несколько «Фау-2» упали на немецкую территорию и взорвались.

В своих передачах мы намекнули, что вообще запуск этих ракет далеко не безопасен и для самого обслуживающего персонала. Не прошло и двух недель, как нам стало известно, что один из перебежчиков обслуживал такие ракеты: он не захотел стать самоубийцей.

В один прекрасный день мы могли записать на свой счет очередной успех, одержанный и в области тактики. Этим мы были обязаны Георгу Дризену. Много путешествуя по району Вейнбергена близ Неймагена на Мозеле, он заметил, что безобидные на вид сторожевые будки превращены в укрепленные огневые точки. В ночь перед наступлением и американское и немецкое радио умалчивало о положении дел на данном участке фронта. Радиостанция «1212» пробила в этом молчании своеобразную брешь, передав рассказ «очевидца» в лице одного обер-ефрейтора, которому якобы чудом удалось спастись от наступающих американских войск. Весь рассказ был построен на хорошем знании Георгом той местности. Прослушав передачу и полагаясь на достоверность сведений, передаваемых обычно радио «Анни», командир немецкого укрепленного района сдал свой район еще до того, как американские войска перешли в наступление. По этому поводу «Анни» получила даже письменную благодарность от командования двенадцатой группы армий.

Или возьмем, к примеру, события в Польше или на Украине. Пленные не имели об этом ни малейшего представления. Тогда мы решили сделать следующее. Согласно официальным докладам, в районе Кайзерслаутерна немецким солдатам были розданы теплые вещи. Это сообщение мы повторили по радио слово в слово, добавив только, что теплые вещи принадлежали расстрелянным полякам и евреям. Вскоре наша разведка захватила мешок с немецкой почтой, где были письма, предупреждающие солдат не брать вещей расстрелянных, так как дезинфекция делалась на скорую руку и легко можно было подхватить тиф или что-нибудь в этом роде.

Разумеется, далеко не всегда мы получали отклики, свидетельствующие об эффективности наших передач. Значительная часть материалов, переданных в эфир, шла на ветер.