Мы уже обсуждали все это, — мягко возразил старик. — И ты, мой господин, читал отчет Синклита, где, в частности, указано, что смерть неизвестно откуда появившихся созданий была лучшим выходом при сложившихся обстоятельствах. Означает ли это, что мы встали на путь разрушения? Ни в коем случае. Просто сейчас у нас нет выбора. Ты не хуже меня знаешь, что предстоящая церемония не может быть отсрочена или отменена. Учитывая обстоятельства появления Тристана на свет, в нем воплощено будущее «одаренной» крови в Евтракии. Все должно идти своим чередом, и никто не властен помешать этому.

Сердце старого мага разрывалось от сочувствия к Николасу. Виг без труда представлял себе, каким беспомощным сейчас чувствует себя король. «И придет Избранный, вслед за тем, что явился прежде», — вспомнил он. Да, осталось всего два дня.

— Все это мне известно, — еще более сердито заявил король. — И я десяток раз перечитал отчет Синклита, где сказано, что четыре последние волшебницы, скорее всего, погибли в море Шорохов тогда, триста лет назад, и что если даже эти гиены в человеческом обличье все еще живы, у них нет никакой возможности вернуться обратно. — Он взволнованно провел рукой по подернутым сединой волосам. — Но речь идет о моей семье. Неужели нельзя, по крайней мере, перенести церемонию в какое-нибудь более защищенное место, где напасть на нас будет гораздо труднее?

— Мы разделяем твои опасения, мой господин, — Верховный маг говорил мягко, пытаясь убедить собеседника, — но ведь за оставшееся время невозможно куда-либо перевести королевскую гвардию, призванную обеспечить защиту собравшихся во время церемонии. И кроме того, в королевстве нет места безопаснее дворца, принимая во внимание его неприступные стены, ров и подъемный мост.

Николас проследил взглядом за стаей перекликающихся друг с другом гусей. «Вот бы и мне так, — подумал он с печалью. — Собрать всю свою семью и улететь с ними в безопасное место».

— Ну хорошо, если церемония непременно должна происходить во дворце и не может быть отложена, почему бы Не провести ее в катакомбах, глубоко под землей? Разве там мы не будем в большей безопасности? — не отступал король. — Там сейчас никого нет, все «маги резерва» отправились на ловлю порожденных волшебницами тварей. Почему бы нам не воспользоваться этим?

Виг закрыл глаза, напоминая себе, сколь нелогичны могут быть те, кто не обучен магическому искусству. А король, к тому же, никогда в жизни не участвовал не то что в настоящей войне, но и в каком-либо сражении. Нужно быть с ним терпеливым. Он с сочувствием посмотрел на Николаса.

— Эта идея рассматривалась Синклитом еще до того, как мы отправили «магов резерва» на поиски, но также была почти сразу отвергнута.

— Почему?

— Во-первых, потому, что Редут был спланирован прежде всего как учебное заведение. Гвардейцы окажутся попросту бесполезны, плутая в его бесчисленных коридорах. Кроме того, его расположение скрыто от непосвященных, и, значит, мы не сможем пригласить туда гостей, как это делается во время церемонии отречения. Как ты объяснишь это своему народу, мой господин? — Верховный маг помолчал, давая королю возможность вникнуть в смысл своих слов. — Как я уже сказал, Синклит полностью понимает и принимает во внимание твое беспокойство, поскольку с того момента, как Парагон окажется в сосуде, маги тоже будут чрезвычайно уязвимы. Но тем не менее мы не видим другого выхода, кроме как действовать в рамках сложившейся традиции.

Николас огорченно покачал головой.

— Что, Тристан и на церемонию собирается явиться в том же виде, в каком предстает перед нами уже который день, вместо того чтобы одеться приличествующим его будущему положению образом? — спросил он, неожиданно меняя тему разговора.

— Боюсь, — Виг сокрушенно вздохнул, — что вряд ли отыщется аргумент, способный заставить его передумать. И учитывая, что мы буквально силой навязали принцу некоторые решения относительно его будущей жизни, советую с пониманием отнестись хотя бы к этому его желанию. — Маг сорвал новую травинку. — Но какое, собственно, это имеет значение теперь, в свете всего остального?

«Как я могу осуждать Тристана? — думал меж тем король. — Сам-то я вышел из народа. Может, как раз справедливо, чтобы мой сын короновался в одежде, которую носят простые люди…»

Николасу припомнились дни его юности, когда он был кузнецом. Да, простым кузнецом и жил со своими родителями на окраине Таммерланда. Это ремесло на всю жизнь одарило его мускулистыми руками и широкой грудью. Он был кузнецом — как перед ним его отец, а еще прежде — дед. А потом настал день, когда он, подняв взгляд от наковальни и молота, увидел стоящих перед ним магов Синклита, сообщающих о том, что он избран королем. У предыдущего монарха жена оказалась бесплодной, и у него не было сына, который мог бы унаследовать трон.

И прошлой ночью тот король умер во сне.

Потом Николас женился на Моргане, самой прекрасной женщине на свете, и у них родились дети, Тристан и Шайлиха.

По-видимому, смирившись с тем, что ничего не добьется от Верховного мага, король встал. Вслед за ним поднялся и Виг. Николас посмотрел в его бездонные аквамариновые глаза с таким выражением, какого маг никогда не видел прежде.

— Верховный маг, — произнес король, — если все же случится худшее, можешь ли ты, по крайней мере, пообещать, что спасешь моих детей? Они для меня дороже всего на свете.

У Вига чуть сердце не разорвалось от обреченного тона, каким это было сказано. Одинокая слеза скатилась по щеке Николаса, и это был первый раз, когда старый маг видел короля плачущим.

— Честно говоря, мой господин, я могу лишь пообещать сделать все, что в моих силах, — ответил он. — Но я люблю их как своих детей, которых никогда не имел, и, если потребуется, буду защищать обоих даже ценой собственной жизни.

Николас крепко сжал плечо Вига, после чего повернулся и зашагал к своему жеребцу. Верховный маг Синклита медленно последовал за ним.

Испытывая явную неловкость, Тристан стоял на высоком помосте, глядя на множество прекрасно одетых людей, замерших в ожидании на расчерченном черными и белыми квадратами полу Верховного зала. А ведь за пределами королевского замка собралось еще больше народа, так что гвардейцам приходилось мягко, но непреклонно оттеснять жаждущих увидеть редкостное зрелище.

Был уже поздний вечер. Множество канделябров, освещавших зал золотистым светом, усиливали впечатление, производимое яркими нарядами гостей. Принц, однако, был одет точно так же, как и в тот памятный для него день в Оленьем лесу, разве что наряд его не был заляпан грязью; колчан с ножами привычно оттягивал плечо. Войдя в зал вместе с остальными членами королевской семьи и магами Синклита, он увидел на лицах гостей явное удивление. Однако сейчас они уже закончили обсуждать его одеяние и перешли к другим, более интересным темам.

Зал блистал великолепием. Фредерик был прав, говоря, что репетиция — ничто по сравнению с самой церемонией. Тысячи гостей — и среди них не меньше сотни королевских гвардейцев — заняли практически все пространство огромного помещения. Все взгляды в ожидании начала церемонии были прикованы к стоящим на помосте.

«Вот и пришло время моей коронации, — мрачно подумал Тристан и снова представил себя со стороны. — Что ж, если мне суждено стать королем, пусть я буду королем простого народа».

Окинув взглядом толпу, принц отметил множество знакомых лиц. Совсем рядом с помостом стояла Наташа, герцогиня Эфиры, сопровождаемая герцогом Балдриком, своим супругом; недалеко от нее — Эвелин из дома Норкроссов вместе со своими родителями. Она нежно улыбнулась Тристану, и тот ответил девушке еле заметной улыбкой. Ее отец, однако, взирал на принца отнюдь не восторженно. Тристан, вздохнув, отвернулся. Впереди еще такая долгая ночь!

Перед ним и стоящим на шаг впереди Вигом на мраморном алтаре, укрытом алым бархатным покрывалом, возвышались золотой сосуд и пара амфор с водой, предназначенные для церемонии отречения. За спиной принца, каждый на своем троне, восседали его отец и мать. Король был облачен в торжественное одеяние из светло-голубого бархата с воротником, отороченным белым горностаем. Моргана выглядела прекрасной как никогда в белом платье и длинных, по локоть, перчатках. По правую руку от короля восседали маги Синклита; по левую стояли Шайлиха и Фредерик.