Эжен кивает и тянется, чтоб получить объятия. В его голове теперь только один вопрос: сможет ли он довольствоваться любовью, если Кисиль не сдержит обещания по каким-либо причинам?

глава 64.

Их отъезд происходит рано утром. Над поместьем витает плотный туман и вокруг ничего не видно дальше, чем на пару шагов.

Слуги суетятся, хотя все сумки уложены в карету еще с вечера.

Кисиль выглядит невыспавшимся и встревоженным. Они и правда, все вместе плохо спали ночью.

Любовные ласки, призванные насытить их друг другом перед долгим расставанием, были только под утро и то не слишком много. Большую часть ночи Кисиль и Эддрик обсуждали экономические аспекты их поездки. Те важные моменты, о которых стоило доложить Таманскому князю в первом же разговоре и то, что стоило забыть напрочь, едва они отъедут от дома графа Глиссера.

Эжена такое проведение последней перед расставанием ночи не слишком устраивало, но его мало кто спрашивал. Так что он сидел на диване, поджав под себя ноги, и слушал долгие разговоры любовников, которые хоть и были ему понятны, но также были совершенно неинтересны.

Периодами он требовал у слуг чай с женьшенем, чтоб освежить голову.

Сейчас, перед отъездом, они все были прилично вымотаны.

- Надеюсь, вы меня будете ждать? – ухмыляется Кисиль.

- Плохо представляю, как ты отсюда выберешься, - хмуро отвечает Эддрик, - Мне кажется невозможным, что Лишер отпустит тебя.

- Ты просто верь в меня.

- Это и мои чувства к тебе – единственное, что меня держит. Потому что я ни черта не понимаю в твоем гениальном плане, - признается Эддрик, нежно целуя губы Кисиля.

- Все гениальное – просто, - улыбается граф мужу, - Я в этом силен.

- Я тебя люблю, - отвечает Эддрик, устало улыбается.

- И я вас очень люблю, - Кисиль оглядывает обоих, давая понять, что обращается не только к Эддрику, но и к Эжену. – Ждите меня все трое, ясно вам?

Руки графа ложатся на живот мужа. Кисиль легко круговыми движениями скользит по еще плоскому животу бывшего герцога.

- Я буду скучать, - говорит Кисиль уже тише.

Эжен тоже получает легкий, почти целомудренный, поцелуй в губы.

Карета отъезжает от ворот и очень быстро в тумане перестает быть видно не только фигуру Кисиля, но и сам дом.

Эжен неотрывно смотрит в окно, пытаясь получше запомнить места, которые стали ему домом в последнее время.

Он не мог сказать, что был безумно влюблен в это поместье, но ему однозначно было хорошо здесь.

Впрочем, так он мог сказать не только про столицу и жизнь с семьей Глиссер, но и про все время пребывания в Карумии.

Было много хорошего, было и плохое. Но жизнь здесь многому научила его, заставила повзрослеть. Он не мог сказать, что желает вычеркнуть из памяти годы, проведенные в Карумии.

- О чем задумался? – тихо спрашивает Эддрик.

Он выглядит неважно. На неестественно белом лице ярко видны синяки под глазами от усталости и яркие пятна нездорового румянца. Его все также тошнит по утрам. Уже реже тошнота заканчивается рвотой, но, как может заметить Эжен, Эддрика сильно выматывает это состояние. А на фоне всех событий переживать такое наверняка еще тяжелей.

- Просто, о Карумии, - отвечает Эжен, не зная как точно подобрать определение тому, что он роется в собственной памяти.

- Здесь было неплохо, верно? – Эддрик улыбается, поглаживая коленку Эжена.

Они сидят друг напротив друга.

Эжен снова выглядывает в окно.

За ними едет несколько карет, две из которых нагружены одеждой, в двух драгоценности и ценные вещи, еще в двух едут слуги. После карет едет охрана. Порядка двадцати человек. И перед их каретой шестеро. В целом получается внушительная процессия.

Позже, когда они встречаются с послами на выезде с городской дороги, общая численность экипажа возрастает почти в три раза и теперь выходит внушительный караван.

Эжен засыпает ближе к полудню, устало прислонившись к холодному окну.

Они проведут в дороге порядка восьми дней, если не выбьются из графика. Это достаточно долго, особенно для Эддрика, имеющего проблемы с самочувствием.

- Послушай, Вик, - Риэль резко тормозит лошадь, сердито окликая спутника. – Я, может и не слишком много путешествовал по родной стране, когда здесь жил, но сейчас неплохо вижу, что мы едем совсем не в Карумию.

Вик недовольно останавливает коня и поджимает губы.

- Считаешь, я могу привести тебя куда-то, где тебя будут ждать неприятности? – хмурится он.

- Считаю, что меня можно поставить в известность о твоих планах.

- Мы едем туда, где твоя семья, не переживай, - дергает Вик головой.

- Я никуда не еду, пока ты все не объяснишь.

- Ну и отлично, - Виктор Лурье небрежно пожимает плечами. – Вот.

Он сует Риэлю в руки небольшую бумагу.

- Что это?

- Новый адрес Эддрика и Эжена. Я свое обещание выполнил, вытащил тебя из дворца в Кальрадии.

- Брось, - Риэль мотнул головой, - Я выбрался оттуда благодаря Мономе Сортесу. Причем тут ты?

- Неужели вы, господин королевский маг, прожив столько лет при дворе до сих пор верите в благотворительность? – насмешливо спрашивает Вик.

Маг поджимает губы.

- А Кисиль? Он тоже там? – Риэль трясет бумажкой, взятой у Вика.

- А ты подумай, что для Кисиля важней, вы или родина, - Виктор зло смеется и дергает поводья.

Оставшись один, Риэль несколько минут задумчиво вертит листок в руках. Он не может сказать, что финансовая помощь в принятии Мономе решения так уж неожиданна. Если бы он думал чуть больше, то понял бы, что даже помышлять о том, что Сортес совершил этот поступок из добрых чувств - откровенная глупость.