— Мадемуазель, — начала мадам Буонапарте и быстро огляделась, не подслушивают ли их. — Хотя я и ожидала чего-то подобного в течение тридцати лет, но оказалась неподготовленной к этому известию. Я сказала детям неправду ради их же безопасности. На самом деле я знала аббатису с тех самых пор, когда мне было столько же лет, сколько сейчас Элизе. Моя мать была ее ближайшей подругой. Я отвечу на все ваши вопросы, но сначала мы должны связаться с мадам де Рок, чтобы я могла знать, как вы вписываетесь в ее планы.

— Я не могу ждать так долго! — воскликнула Мирей. — Я должна отправиться в Алжир.

— Я вам этого не позволю, — отрезала Летиция.

Взяв в руки вожжи, она сделала детям знак садиться в повозку.

— Вы не вполне здоровы для путешествия. Если вы все же попытаетесь отправиться в путь, то подвергнете большой опасности и себя, и других. Вы не понимаете сути игры, в которую играете, и еще меньше вы знаете о ставках в ней.

— Я пришла из Монглана, — выпрямившись, заявила Мирей. — Я видела фигуры собственными глазами, касалась их.

Летиция смерила ее суровым взглядом. Наполеоне с Элизой как раз помогали маленькому Гийому забраться в повозку и явно заинтересовались словами девушки. Ведь раньше они не знали, что представляет собой сокровище.

— Вы ничего не понимаете! — в ярости воскликнула Летиция. — Элисса из Карфагена тоже не вняла предостережениям. Она умерла в огне, сгорела на погребальном костре, словно птица Феникс, от которой якобы произошли финикийцы.

— Но, матушка! — воскликнула Элиза, помогая Марии Каролине устроиться в повозке. — История утверждает, что она сама бросилась в погребальный костер, когда узнала, что Эней покинул ее.

— Возможно, — загадочно ответила Летиция, — а возможно, существовала другая причина.

— Феникс! — прошептала Мирей, почти не замечая, как Элиза и Каролина втиснулись на сиденье рядом с ней.

Наполеоне присоединился к матери на козлах.

— Возродилась ли потом королева Элисса из пепла, подобно птице Феникс? — спросила Мирей.

— Нет! — пробормотала Элиза. — Ее тень видел в царстве Гадеса сам Эней.

Летиция продолжала неотрывно смотреть на Мирей, словно оцепенев в глубокой задумчивости. Наконец она заговорила, и слова ее заставили девушку похолодеть от ужаса:

— Она возродилась теперь — как фигуры шахмат Монглана. Трепещите, смертные, ибо близок конец, о котором говорилось в пророчестве.

Отвернувшись, она щелкнула поводьями, и повозка покатила по дороге. Никто не произнес ни слова.

Белый двухэтажный дом Летиции Буонапарте стоял на высоком холме над Аяччо. Перед входом росли две маслины. Несмотря на густой туман, пчелы все еще трудились над поздними цветками розмарина, которым была увита дверь.

Во время поездки все молчали. Повозку разгрузили, и маленькой Марии Каролине велели остаться с Мирей, пока остальные готовили ужин. Дорожный наряд Мирей состоял из старой рубашки Куртье, которая была ей велика, и юбки Элизы, которая была ей тесна. Волосы девушки были покрыты пылью, кожа стала липкой от болезненной испарины. Мирей почувствовала огромное облегчение, когда десятилетняя Каролина появилась в комнате с двумя медными кувшинами горячей воды для ванны.

Вымывшись и переодевшись в плотную шерстяную одежду, которую для нее нашли в доме, Мирей почувствовала себя лучше. На столе появились местные деликатесы: бруччо — козий сыр, лепешки из муки грубого помола, хлебцы из каштанов, варенье из дикой вишни, шалфейный мед. Еще были кальмары и осьминоги, которых хозяева наловили сами, и дикий кролик в соусе, приготовленном по собственному рецепту Летиции. В качестве гарнира к мясу подали картофель — он лишь недавно появился на Корсике.

После обеда младших детей отправили спать. Летиция налила в чашечки яблочного бренди, и все четверо устроились рядом с жаровней, в которой еще горели угли.

— Прежде всего я хочу извиниться за мою вспышку, мадемуазель, — начала Летиция. — Дети рассказали мне, как храбро вы вели себя во время террора в Париже, когда ночью в одиночку покинули город. Я попросила Элизу и Наполеоне послушать, что я расскажу вам. Хочу, чтобы они знали, чего я жду от них. Что бы нам ни принесло будущее, я надеюсь, что мои дети послужат и вашей цели, и своей собственной.

— Мадам, — сказала Мирей, грея над жаровней чашечку с бренди. — Я приехала на Корсику с единственной целью: услышать из ваших уст значение послания аббатисы. Миссия, которую мне надлежит исполнить, доверена мне волей обстоятельств. Из-за шахмат Монглана я потеряла последнее, что оставалось от моей семьи. Свою жизнь, до последнего вздоха и последней капли крови, я посвящу тому, чтобы раскрыть темную тайну, связанную с этими фигурами.

Летиция смотрела на Мирей: золотисто-рыжие волосы девушки сияли при свете жаровни, юное лицо не вязалось с печалью и усталостью, которыми были наполнены ее слова. И сердце сказало Летиции, что делать. Она лишь надеялась, что аббатиса с ней согласится.

— Я расскажу вам то, что вы хотите узнать, — произнесла она наконец. — Сорок два года я хранила эту тайну и не открывала ее ни одной живой душе. Имейте терпение, потому что это длинная история. Когда я закончу рассказ, вы поймете, какое тяжелое бремя мне пришлось нести все эти годы. Теперь оно ляжет на ваши плечи.

Мне было восемь лет, когда Паскуале ди Паоли освободил Корсику от генуэзцев. Мой отец умер, и матушка снова вышла замуж за швейцарца по имени Франц Феш. Чтобы жениться на ней, он отрекся от кальвинистской веры и стал католиком. Его семья порвала с ним, не дав ему ни гроша. Именно это обстоятельство и привело в движение колеса судьбы, поскольку в нашу жизнь вошла аббатиса Монглана.

Немногие знают, что Элен де Рок принадлежит к знатному Роду из Савойи. Ее семья владела земельными угодьями во многих странах, и сама Элен много путешествовала. Когда мы встретились в 1764 году, ей не было еще и сорока лет, но она уже стала аббатисой Монглана. Элен была знакома с семейством Феш и, поскольку в ее жилах текла благородная швейцарская кровь, пользовалась у них уважением. Узнав о нашей беде, она взялась примирить моего отчима с его родными — самоотверженный поступок!

Мой отчим, Франц Феш, был высоким, стройным мужчиной с резкими, но приятными чертами лица. Как истинный швейцарец, говорил он мягким голосом, высказывал свое мнение редко и никому не доверял. Естественно, он обрадовался, когда мадам де Рок восстановила его отношения с семьей. В благодарность он пригласил ее в гости на Корсику. Мы не знали тогда, что именно это и было ее целью.

Я никогда не забуду тот день, когда она появилась в нашем старом каменном доме. Дом стоял высоко в горах, на высоте почти двести пятьдесят метров над уровнем моря. Добраться до него было непросто, надо было преодолеть множество ущелий и скал, пройти через заросли маквиса, образующего местами стену высотой в два метра. Однако аббатиса не испугалась этого путешествия. Лишь только были соблюдены формальности встречи, как она сразу перешла к теме, которую хотела с нами обсудить.

— Я приехала сюда не только потому, что вы любезно пригласили меня посетить ваш дом, Франц, — начала она. — У меня к вам дело огромной срочности. Есть один человек — он, как и вы, родом из Швейцарии и, как и вы, перешел в католическую веру. Он преследует меня всюду, куда бы я ни поехала, и это внушает мне страх. Думаю, он стремится выведать тайну, которую мне доверено охранять, тайну, которой уже больше тысячи лет. Поведение этого человека доказывает мою правоту. Он изучал музыку, даже создал музыкальный словарь. Со знаменитым Андре Филидором он писал музыку к опере, водил дружбу с философами Гриммом и Дидро, которым покровительствовала российская императрица Екатерина Великая. Он даже переписывался с Вольтером, которого презирал! Сейчас он слишком стар и болен, чтобы путешествовать самому, и потому ему пришлось прибегнуть к услугам наемника. Этот шпион направляется сюда, на Корсику. Я приехала просить у вас помощи. Окажите мне услугу.