И тут случилось довольно странное происшествие, давшее толчок целой цепочке еще более странных событий.

Как-то в музей зашел пожилой гражданин довольно странной наружности, напоминавший Паганеля из известного фильма «Дети капитана Гранта». Только в отличие от актера Черкасова он был маленький и толстый. А сходство же заключалось во множестве приспособлений для ловли насекомых, имевшихся при нем. В руках диковинного старика был сачок для ловли бабочек, еще один сачок болтался за спиной. На боку висели жестяные коробки, какие-то морилки. Одет он был в просторный парусиновый костюм. Дополняла наряд широкая соломенная панама. Когда потом мы с ним шли по улице, то вид его вызывал живейший интерес прохожих. А ребятишки так вообще бежали за ним следом.

Этот диковинный человек представился профессором-энтомологом Викентием Аркадьевичем Струмсом.

Время было непростое, и наш бдительный директор перво-наперво потребовал у него документы. Документы оказались в полном порядке: командировочное удостоверение, паспорт, еще какие-то бумаги. Были и рекомендательные письма из очень солидных учреждений с просьбой оказывать В. А. Струмсу всяческую помощь в его исканиях. Пока директор рассматривал бумаги, раздался звонок. И по почтительному тону директора можно было понять, что на том конце провода кто-то из начальства. Разговор, видимо, шел все о том же Струмсе, потому что, положив трубку, директор рассыпался перед профессором мелким бесом.

Из разговора выяснилось, что наш новый знакомый – специалист по ночным бабочкам. И что, как ему стало известно, в наших местах встречается редчайший подвид – бабочка «мертвая голова».

– А где же водится этот подвид? – встрял в разговор я.

Директор музея недовольно на меня покосился.

– Здесь, не очень далеко от города, есть деревня Лиходеевка, так, по моим сведениям, где-то возле нее, – ответил Струмс.

Упоминание о Лиходеевке разожгло мой интерес невероятно. И, не обращая внимания на нахмуренного директора, я полностью завладел разговором.

– А откуда у вас эти сведения? – спросил я профессора.

– Да вот из этой книги. – И он достал из полевой сумки – что бы вы думали – «Сонмище демонов черных и белых» отставного майора Кокуева.

Прочитав заглавие книги, оттиснутое золотом на черном переплете, я чуть со стула не свалился.

– Вот видите, – профессор раскрыл книгу и показал рисунок гигантской бабочки, – автор утверждает, что изображение это в натуральную величину. И я ему верю, да, верю! – Он запальчиво повысил голос: – Особенности рисунка доказывают, что рисовал он с натуры. Подвид этот нигде пока не описан, и я надеюсь…

Тут он остановился и перевел дух.

– Ну, ладно, об этом потом. Одним словом, я прошу вашей помощи. – Он посмотрел на директора. – Помогите мне добраться до этой Лиходеевки.

– Нет ничего проще, – сказал директор. – Даю в ваше распоряжение Митю Воробьева. – Он кивнул в мою сторону. – Завтра же и отправляйтесь.

Я проводил профессора до гостиницы. Мы обо всем договорились. В конце же я набрался смелости и попросил у него на одну ночь книгу, за которой я так долго и безуспешно охотился. Струмс внимательно посмотрел на меня, но книгу дал, только попросив как можно бережнее с ней обращаться. Вообще он производил впечатление чудака не от мира сего. Однако на прощание еще раз внимательно посмотрел на меня, и мне показалось, что он совсем не тот, за кого себя выдает. Лицо его приняло серьезное и даже строгое выражение.

– Конечно, все, что изложено в этой книге, невероятно, – промолвил Струмс. – Однако нет оснований не верить автору. Конечно, много туману. Но личное, личное не может быть придумано! Вы, молодой человек, надеюсь, сами сделаете вывод.

Схватив драгоценную книгу, я побежал к себе. И надо сказать, она действительно была необычной. Долго рассказывать обо всем, что там написано. Сделана она была в виде дневника. Автор передавал читателю все свои переживания, настроения и т. д. Кроме того, он увлекался магией, и страницы переполняли различные мистические пассажи. Больше всего на меня произвел впечатление один из фрагментов этой необычной книги. По смыслу он был кульминационным. У главного героя (или у автора) была возлюбленная, как он пишет, «девица небесной чистоты». Называл он ее по-разному: то Суламифь, то Изольда, то Женевьева. Однако в одном месте текста стоит совершенно конкретное имя – Дарья Михайловна Сурина, дочь соседского помещика. Так вот, можно понять, что Суламифь-Даша совсем отставным майором не интересовалась. Он же сгорал от любви. Просил ее руки у отца и получил отказ: видимо, был незавидным женихом. Впрочем, обожание на расстоянии, очевидно, нравилось Кокуеву, совпадало с его рыцарским идеалом.

Однако драма переросла в трагедию. Дарья Сурина внезапно заболела и вскоре скончалась.

Потрясенный Кокуев чуть не лишился рассудка. Однако задумал оригинальный ход. У него были знакомства среди колдунов деревни Лиходеевки. Кстати, о своих связях с нечистой силой майор пишет весьма осторожно, не называя имен и не вдаваясь в подробности. Можно, однако, понять, что вопросы волшебства, чародейства и магии интересовали его чрезвычайно и что он не жалел на овладение ими ни времени, ни средств.

Одним словом, нечистая сила пошла навстречу несчастному.

Тут-то и начинается самое интересное. Церемония воскрешения Дарьи Михайловны Суриной описана очень подробно.

Прошло четыре дня с момента погребения. Дело было летом, по-моему, в августе. Кладбище находилось вдалеке от деревень и усадеб, на ничейной земле. Издавна хоронили там окрестных помещиков и членов их семей.

Кокуев был извещен заранее и пришел на кладбище еще засветло. Он долго стоял у свежей могилы, где была похоронена его возлюбленная. Потом присел поодаль и стал ждать.

До темноты никто не появлялся. Но как только стемнело, майор почувствовал на кладбище какое-то движение. Постепенно он стал различать невдалеке от свежей могилы темные силуэты. Вспыхнул костерок. В его свете Кокуев увидел, что присутствуют три женщины и один мужчина, глубокий старик с длинными седыми волосами и с такой же бородой. Женщины скинули с себя одежду.

Дальше следует описание ритуала, почти полностью совпадающее с рассказом Валентины Сергеевны. И заклинания, и зеленый столб света… Все это есть и в рассказе майора. Однако самое интересное случилось дальше. Земля, как пишет Кокуев, расступилась, и появилась усопшая. Женщины упали на колени и запели какую-то странную жалобную песню. Старик же подошел к майору, взял за руку и подвел к ней. Кокуев на протяжении всей процедуры хотя и испытал сильнейшее потрясение, но сохранил присутствие духа. Теперь же силы оставили его, он едва держался на ногах. Мертвая стояла, закрыв глаза, и выглядела совершенно как при жизни, только была очень бледна. От нее шел тяжелый запах свежей земли. Наконец она открыла глаза и впилась безжизненным взглядом в майора. Тот окаменел. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Внезапно мертвец поднял руки, точно хотел обнять Кокуева. Этого отставной майор уже не вынес. Он потерял сознание. – Воробьев приостановил свой рассказ и вновь закурил.

– А что было дальше? – с живейшим интересом воскликнула Валентина Сергеевна.

– Вот видите, вы уже и увлеклись, – засмеялся Забалуев.

– А дальше… он пришел в себя в какой-то крестьянской избе. Был день. Тут же находился и давешний седобородый старик. Он кратко объяснил Кокуеву, что своим обмороком тот все испортил. И что возлюбленной больше никогда не увидит. «А если бы ты не сомлел, – как выразился старец, – то мог бы обрести неслыханную радость». Все это я вычитал в этой странной книге, – закончил свой рассказ Воробьев и глубоко затянулся. – Было там еще много чрезвычайно интересных мест, например, рассказ о том, как с помощью волшебства майор пытался искать клады и как почти нашел один. Словом, всего не перескажешь.

– Однако какое поразительное сходство с рассказом Валентины Сергеевны, – заметил Забалуев.

– Да, сходство несомненное. – Митя потушил папиросу и посмотрел на Петухову.