Но наконец его приговор — срок на дороге, как он называл его — закончился. Хотя его расходы предусматривали только железнодорожный проезд, он не мог больше ждать и полетел самолетом, заплатив разницу из своего кармана.

Таким образом, он еще и заработал себе лишний свободный день — в пятницу в полдень он уже был дома, плюс уикэнд — прежде, чем ему надо было явиться в Квик-Фото. И в самолете, и в автобусе от аэропорта до дома он размышлял о том, как бы повторить свой фантастический опыт, как вернуться во Дворец Бессмертия.

Впрочем, об этом же он думал все последние три недели.

Кэкстон вошел к себе в комнату и просто уронил свои сумки на пол. Он заметил пачку почты, которую его домохозяйка складывала на стол в его кухоньке, но он не думал, что там может быть что-то очень интересное для него. Он сразу спустился вниз к своей машине и поехал прямо к складам, где он оставил на хранение украденный кинопроектор.

Он не мог найти корешок квитанции.

Нахмурившись, он стоял в офисе, и шарил в бумажнике. Было досадно осознавать, что он, должно быть, оставил его в бумажнике в другом костюме; а так как он был не из застенчивых, он наконец назвал число, когда он здесь был, и предложил служащему выдать вещь без корешка.

Служащий воспринял это с неохотой, но не отказал с ходу.

— Если вы можете подтвердить свою личность… — сказал он, пока просматривал регистрационный журнал.

Кэкстон показал свое водительское удостоверение, а затем стоял и наблюдал, как клерк пальцем водил по двадцати страницам. Наконец он остановился.

— Вот здесь, — сказал он.

На лицо его упала тень.

— Извините, мистер Кэкстон. Эти вещи были выданы три недели назад по квитанции.

Мысль о том, что они его нашли, вызвала жуткое ощущение того, что за ним следили. Он постоянно смотрел в зеркало машины, проверяя не следят ли за ним, и у него возникла дикая мысль, что он мог бы выследить их, следуя за своими преследователями. Однако за ним никто не следил.

Вернувшись домой, он прочел почту, что его нисколько не ободрило. Его щеки казались бесцветными, серыми от страха. Одно из писем было от его поверенного, и в нем был чек на две тысячи четыреста тридцать два доллара. Понадобилось целых двадцать секунд, прежде чем Кэкстон смог оценить, что это была его доля от того, что он отчислял все эти годы в учительский сберегательный фонд. Остальное было перечислено его бывшей жене.

Глядя на чек, Кэкстон вдруг почувствовал, как к нему понемногу возвращается часть его мужества. Он всегда чувствовал себя храбрее в день получки… «Ну и что? — думал он. — Не такая уж огромная сумма. Но в эти дни…» Бросать работу, конечно, не стоит. Но это дает ему относительную свободу. У него теперь есть средства на дополнительные расходы в его поиске. Внезапно у него появилась другая, более потрясающая мысль.

«В конце концов они ведь меня не убили!»

А они могли. Без сомнения, он был полностью в их власти. Однако сейчас казалось, что все, что они хотели — закрыть двери, которые он открыл, и отрезать его от того, что он обнаружил. Он подозревал, что они нашли корешок в его бумажнике и каким-то образом догадались — или выудили у него, когда он спал, — для чего он нужен.

Так как они могли бы убить его, но не убили, он решил, что напрасно испугался. Такой ход рассуждения успокаивал его, тогда как появилась новая мысль: «Фильмы! Они взяли и их?»

Через минуту он был у телефона и неуверенно разговаривал с Арлеем, снова пытаясь овладеть собой, когда голос на другом конце сообщил, что да, фильмы о новинках еще можно получить. Хотя, конечно, многие из них уже на руках.

Кэкстон не терял ни минуты. Он взял напрокат проектор, затем поехал в Фильмотеку Арлея и взял все фильмы, которые там были. Он провел уикэнд, бесконечно прокручивая невероятные ленты: их было семь, включая одну о том, как ремонтировать «Полет», и одну о том, как ремонтировать космический корабль.

Ближе к воскресному вечеру утомленный Кэкстон уже точно знал, как ремонтировать оба аппарата. Некоторые из фильмов были объединены в один цикл. На них были этикетки с буквами и цифрами, и их можно было приобрести, как сказал голос за кадром, в любом магазине.

«Можно… — мрачно подумал Кэкстон. — У поставщиков в 2083 году».

Тем не менее в понедельник он вернул фильмы и был счастлив, когда узнал, что с утренней почтой вернулись еще два. Кэкстон сразу же взял их. Когда Арлей выписывал фильмы, Кэкстон заметил красивую женщину, которая сидела в глубине магазина. Арлей, должно быть, заметил, что Кэкстон обратил на нее внимание, выпрямился и представил женщину как свою жену, Таню.

Взгляд Кэкстона встретился с ее взглядом — и это стало началом его краткой связи с миссис Арлей. Впоследствии он убедил себя, что просто хотел использовать ее для приобретения фильмов у ее мужа.

Они были в его квартире через час после первой встречи: не было никаких предварительных обсуждений. Он подождал ее в полуквартале от магазина Арлея. Она подошла к его машине через десять минут. Он попросил ее поехать за ним в ее собственном авто, что она и сделала. Такие женщины встречались ему прежде. Поэтому он не спрашивал о причинах, просто понимал, что некоторые женщины были доступны для таких отношений. А то, что Таня Арлей была очень красивой женщиной, с хорошей фигурой, было просто удачей. Не всегда ему так везло.

Когда дело было сделано, они договорились встретиться еще раз на следующий день, после чего она поспешно ушла, а он быстро отправился в главный офис Квик-Фото.

Управляющий с воодушевлением приветствовал его.

— Как я говорил вам сегодня по телефону, — сказал он, — некоторые из этих переговоров по товарам прошли быстрее, чем я ожидал вначале. Так что побудьте здесь пару недель, изучите их. Советую сегодня просмотреть некоторые образцы и подготовить вопросы, которые вы хотели бы задать.

Это казалось хорошим предложением — если он вообще мог уделить внимание этой проблеме.

Весь первый день, пока Кэкстон пытался сосредоточиться, Коренастый Брайсон все время заглядывал к нему.

Совершенно неожиданно проявилась причина этого интереса. Он взорвался:

— Кэкстон, я поражен. Когда я вас нанимал, я думал, что вам далеко за тридцать. Но когда вы вошли сегодня, вы выглядели как переросший юнец. Черт возьми, вам не дашь и тридцати.

— Я похудел в дороге, — сказал Кэкстон. Это было объяснение, которое он придумал заранее. — Мне тридцать восемь.

— Бог ты мой, — сказал старик, — если потеря веса может сотворить такое, то пожалуй я брошу датские пирожные, мороженое и ликеры.

Кэкстон скромно промолчал. Он видел, что старик поверил… Он самодовольно подумал: «Естественно, как Брайсон мог не поверить мне?» Правда была совершенно невероятна.

Таня Арлей, как любовница, явно показывала глубочайшее ее презрение человеку, который женился на ней. Дважды за ту неделю она просто звонила Арлею прямо из постели Кэкстона. Это казалось настолько ненормальным, что даже беспокоило Кэкстона — хотя он не делал вид, что понимает основную причину. Он принял решение покончить с этой связью, как только…

У него не было ясного решения, но конечно — к тому времени, когда он просмотрит все фильмы… Что обострило дело, так это то, что Арлей неожиданно отказался давать ему фильмы. Извещение об отказе пришло по почте в пятницу утром, ровно через неделю после возвращения Кэкстона.

Кэкстон сразу же виновато решил, что муж Тани узнал, что происходит. Однако, с тревогой мысленно просмотрев прошедшую неделю и отношения с ней, он не мог понять, как или когда это могло произойти. Убедившись в этом, он дерзко предстал перед Арлеем.

Тот пришел в замешательство, но наконец сказал откровенно, как мужчина мужчине:

— Должен сказать вам вот что, мистер Кэкстон. Я очень сожалею, что моя жена оказалась здесь в прошлый понедельник, когда вы пришли. Вы не понравились ей, и чтобы сохранить покой в доме, мне приходится отказываться от дел с людьми, которые ей неприятны.