Часто навещая в Майбуа Луизу и Жозефа, живших при школе в небольшой квартирке, которую прежде много лет подряд занимал Миньо, Марк и там наблюдал оздоровляющее действие светского образования. Майбуа уже не был клерикальным гнездом, где в свое время в угоду конгрегации протащили в мэры ее ставлен-пика Фили, бывшего фабриканта брезентов, вдовца, по слухам, жившего со своей служанкой. В Майбуа на две тысячи жителей насчитывалось восемьсот рабочих; в прежнее время они были очень разобщены, им с трудом удавалось продвинуть в муниципальный совет лишь несколько республиканцев, бессильных что-либо предпринять. А при новых выборах все до одного кандидаты республиканской и социалистической партии прошли подавляющим большинством голосов; таким образом, на посту мэра снова оказался соперник Фили, подрядчик Дарра, дождавшийся наконец реванша. Дарра с радостью принял бразды правления в той самой мэрии, откуда церковники прогнали его сразу же после суда над Симоном; особенно его радовало, что теперь за ним стояло сплоченное большинство, это избавляло его от необходимости выносить компромиссные решения и позволяло действовать открыто.
Марк встретил его однажды на улице, он так и сиял.
— Я прекрасно знаю, — с добродушным видом сказал Дарра, — что в тот раз поступил не слишком честно. Ведь я был убежден, что бедняга Симон невиновен, и все же отказался похлопотать за него, когда вы явились ко мне в мэрию. Но что мне было делать! Я прошел тогда большинством всего лишь двух голосов, муниципальный совет совершенно не считался со мной, и ведь меня в конце концов действительно свалили. Ах, если бы в ту пору за мной было большинство, как нынче! Теперь перевес на нашей стороне, и все пойдет как по маслу, вот увидите!
Марк с улыбкой спросил его, что слышно о бывшем мэре Фили.
— Фили! Ах, бедняга очень огорчен: та особа, — вы знаете, о ком я говорю, — недавно умерла. Теперь ему приходится жить с дочерью Октавией, очень набожной девицей, которая отказывается выходить замуж. Его сын Раймон — морской офицер, постоянно в плавании, так что Фили живется не слишком-то весело. Впрочем, кажется, он утешился: я видел у него новую служанку — девица ядреная!
Дарра громко расхохотался. Скопив на строительных подрядах солидный капиталец, он прикрыл свое дело и жил вдвоем с женой в добром согласии, только одно их огорчало — у них не было детей.
— Теперь, надо думать, к Жули уже не станут придираться, — заметил Марк. — Вы не представляете себе, сколько усилий он потратил, сколько преодолел трудностей, прежде чем ему удалось воспитать новых граждан Майбуа, которые выбрали вас в мэры.
— Но зачинателем-то были вы! — воскликнул Дарра. — Я никогда не забуду, какую огромную помощь вы нам оказали… Ручаюсь, Жули и мадемуазель Мазлин теперь могут работать спокойно, никто их не тронет; я постараюсь всеми силами содействовать благородному делу воспитания разумных и свободных новых граждан Майбуа, как вы только что изволили сказать… Да ведь и ваша Луиза, и Жозеф, сын бедняги Симона, посвятили жизнь прекрасной цели — обновлению школы. Вся ваша семья — скромные, беззаветные труженики, мы все должны горячо благодарить вас.
Они вспомнили, при каких неблагоприятных обстоятельствах принимал Марк заведование школой в Майбуа, вскоре после осуждения Симона. С тех пор минуло больше тридцати лет. Сколько за эти годы произошло событий, сколько на школьных скамьях сменилось учеников, все они понесли с собой в жизнь свободные знания! Марк перебрал в памяти своих первых воспитанников. Фернан Бонгар, сын крестьянина, тупой малый, женился на Люсиль Долуар, неглупой девушке, из которой мадемуазель Рузер сделала ханжу. Их одиннадцатилетней дочке Клер, довольно способной девочке, мадемуазель Мазлин давала уже вполне светское воспитание. Огюст Долуар, сын каменщика, ленивый и непослушный мальчишка, теперь был женат на Анжеле Бонгар, упрямой и тщеславной бабенке; их пятнадцатилетним сыном Адриеном, весьма одаренным юношей, учитель Жули просто не мог нахвалиться. Брат Огюста, Шарль, слесарь, тоже недисциплинированный и ленивый, несколько изменился к лучшему после женитьбы на дочери своего хозяина, Марте Дюпон; их сын, тринадцатилетний Марсель, очень способный мальчик, недавно окончил школу с отличными отметками. Третий брат, Жюль, благодаря стараниям Марка стал учителем; в свое время он был одним из лучших учеников Сальвана, а теперь преподавал в школе в Борде вместе с женой Жюльеттой Ошар, окончившей с отличием Нормальную школу в Фонтенэ; полные сил, живые, деятельные, они не нарадуются на своего четырехлетнего озорника Эдмона, который уже знает буквы! Еще учились у Марка братья Савены, близнецы, сыновья мелкого чиновника: Ашиль Савен, отличавшийся в школе лживостью и лукавством, поступил в канцелярию судебного пристава и по примеру отца годами тянул лямку, отупев от однообразной конторской работы; он женился на сестре сослуживца, Виржини Денаш, худой, невзрачной блондинке, их прелестная дочка Леонтина, любимая ученица мадемуазель Мазлин, в одиннадцать лет уже окончила школу. Другой близнец, Филипп, долго оставался без места, и в суровой жизненной борьбе характер его изменился к лучшему, он жил холостяком и управлял образцовой фермой, которой владел вместе с младшим братом Леоном, самым умным и развитым из братьев; Леон решил заняться сельским хозяйством и женился на крестьянке Розали Бонен; их первенец, шестилетний Пьер, недавно поступил в школу к Жули. У Савена была еще дочь, Ортанс, слывшая чудом благочестия в классе мадемуазель Рузер, но родившая в шестнадцать лет от своего соблазнителя дочку Шарлотту; эта девочка была одной из самых способных учениц мадемуазель Мазлин; впоследствии она вышла замуж за лесоторговца и недавно родила дочь, которая вырастет, несомненно, уже совсем свободной от влияния церкви. Таким образом, каждое новое поколение становилось все более сознательным, более разумным, постепенно проникалось понятиями истины и справедливости: просвещение сделает свое дело, и путем беспрерывной эволюции осуществится в будущем счастье народов.
Особенно интересовался Марк жизнью Луизы и Жозефа и семьей любимого ученика Себастьена Мильома, женившегося на Сарре. Распростившись с Дарра, Марк отправился к дочери. Мадемуазель Мазлин уже не работала в школе, ей было за шестьдесят, сорок лет жизни она посвятила начальному обучению девочек и теперь ушла на покой, поселившись в Жонвиле, в скромном домике, по соседству с чудесным садом Сальвана. Она могла бы еще быть полезной, но зрение сдавало, она почти ослепла; однако она примирилась с вынужденной отставкой, зная, что школа перешла в надежные руки ее бывшей помощницы Луизы, назначенной на ее место. Предполагали, что Жули будет переведен директором в Бомон, и тогда его помощник Жозеф заменит его в Майбуа; таким образом, к супругам переходило руководство школой, где еще живы были воспоминания о Симоне и Марке. Сын и дочь этих беззаветных тружеников будут прямыми продолжателями прекрасного дела отцов. У Луизы и Жозефа был двенадцатилетний сын Франсуа, поразительно похожий на своего дедушку Марка. Тот же лучистый взгляд, тот же высокий, напоминающий башню лоб; Франсуа намеревался поступить в Нормальную школу и, по примеру отца, стать простым учителем.
Когда Марк пришел к Луизе, та только что закончила урок домоводства, которое преподавала девочкам сверх программы раз в неделю. Жозеф с сыном и другими учениками отправились к реке на геологическую и ботаническую экскурсию. Зато Марк застал у Луизы ее невестку и подругу Сарру, приехавшую из Рувиля, где Себастьен был старшим учителем.
Их прелестная девятилетняя дочурка Тереза обещала стать в будущем такой же красавицей, как ее бабка Рашель. Сарра приезжала в Майбуа три раза в неделю, — от Рувиля было всего десять минут езды поездом, — присмотреть за мастерской на улице Тру, где все еще хозяйничал ее дед. Старику перевалило за восемьдесят, работать ему становилось уже не под силу, и Сарра собиралась продать мастерскую.
Марк поцеловал Луизу и сердечно пожал обе руки Сарре.
