Ее звали Грета, она была не так уж и хороша собой, но искусна в делах любви и интригах. Генрих попал в ее сети и она получила возможность влиять на него. Ее мужу было известно все, однако советника устраивало то, что его ловкая женушка добивается для него повышения по службе и увеличения жалованья. Этой неприятной парочке удалось даже выпросить себе земли на восточной границе владений моего брата...

Профессор встал с кресла, на котором восседал, величественный, словно король, что неудивительно, раз он являлся отпрыском августейшего Вильгельма. Продолжал свою повесть он стоя, плавными и скупыми жестами дополняя эмоциональную картину истории саксонского бастарда:

— К тому времени, как я вернулся в замок из Университета, Грета также была беременной и примерно на таком же сроке, что и Мария. Однако в физических отношениях с любовницей Генрих не был столь же щепетилен, как с женой. Мне пришлось не раз видеть, как поздно вечером он входил в ее спальню. Думаю, что на этом настояла сама Грета, чтобы не потерять влияния на правителя. Эта дама путем интриг, подкупа, хитрости и угроз добилась такого положения дел при дворе, что без нее не принималось почти ни одно решение.

Альфред вздохнул и устало произнес:

— Вполне банальная история ловкой фаворитки, но наша «героиня» пошла дальше многих других в своих махинациях. Я сразу понял сущность Греты и постарался раскрыть глаза брату на истинное положение вещей. Но фаворитка, животным чутьем распознав во мне своего врага, упреждала все попытки вразумить Генриха, стравливала нас друг с другом, клеветала на меня. Она убеждала моего брата, что я завидую ему и хочу отравить его. Внушала Генриху, что я изучал яды и теперь собираюсь использовать знания на деле. Но темой моих тезисов были препараты из редких растений, я изучал их целебные, а вовсе не убийственные свойства.

Услышав слова «редкие растения» и удивленная таким совпадением, я взглянула на Марка, но он не видел этого, мой парень сидел на диване и смотрел в окно, куда-то вдаль, его свободная поза и фигура были воплощением гармонии и я залюбовалась. Марк думал о чем-то своем и немного скучал, видимо, эту историю он слышал много раз и знал наизусть. А Эми, Дик и я слушали, затаив дыхание и боясь пропустить какое-нибудь слово. Дикки даже подался вперед, так ему было интересно! А рассказ профессора шел своим чередом:

— Вскоре Мария родила красивого и здорового мальчика, а сама слегла в послеродовой горячке. Вот тут-то мне понадобились все мои знания, полученные за годы учебы. Я лечил добрую, милую и наивную жену моего брата и она медленно пошла на поправку. Спустя всего один день после родов Марии, у Греты тоже родился сын. Она, в отличие от жены Генриха, быстро оправилась и уже через пару дней начала выходить из своей комнаты.

Профессор взъерошил волосы и неожиданно заявил:

— Мне надоело произносить монолог, как со сцены, вы можете задавать вопросы по ходу рассказа, не стесняйтесь, прошу вас!

Предложением воспользовался Дик:

— Насколько я понял, сэр, в данный момент вы рассказываете о событиях 1733 года, раз вам исполнилась двадцать лет, то есть двести восемьдесят лет назад. Стало быть, согласно легенде, речь идет о годе рождения Марка.

— Правильно, мистер Милфорд, но позвольте заметить, что это не легенда, а чистая правда. Итак, один за другим в замке родились два мальчика. Тут-то и начинаются главные события. За новорожденным сыном Марии присматривала кормилица по имени Ангелика. Увидев сына Греты, она вскользь заметила, не сдержав усмешки, что младенцы похожи между собой. Не как близнецы, но сходство очевидно. Может быть именно тогда в голове у любовницы Генриха созрел преступный план. Для его осуществления совершенно необходимым было сотрудничество кормилицы. Ангелика оказалась очень важным действующим лицом в этой драме. Однажды ночью в мою дверь постучали, я открыл и в комнату проскользнула кормилица. Она была испугана и в слезах.

— «Могу я поговорить с вами, ваша милость?», — робко спросила она.

— «Конечно, Ангелика, я слушаю тебя», — был мой ответ.

— «Затевается страшное дело... на подмену-то я согласилась — эта змея заставила меня, но она задумала убить малыша и я не знаю, что мне делать. Хозяйка еще в горячке, а с его светлостью я не осмелюсь говорить, да и не поверит мне он», — сбивчиво лепетала Ангелика.

— «Погоди, я ничего не понял, ты можешь объяснить толком?», — с досадой спросил я.

— «Жена советника, Грета, задумала поменять местами младенцев — своего сына подсунуть ее светлости — та ведь в горячке и не заметит подмены, а маленького принца Грета хочет забрать к себе, сделать вид, что это ее ребенок, а потом убить, представив все несчастным случаем. Это для того, чтобы ее сын стал наследником его светлости», — уже понятнее рассказала Ангелика.

— «Как же она не побоялась открыться тебе и почему ты согласилась участвовать в черном деле?», — изумился я.

Ангелика расплакалась и, размазывая слезы по лицу, стала оправдываться:

— «Я согласилась из-за моей семьи. Иоганн — мой муж — иногда браконьерствует в лесах его светлости, об этом многие знают. Советница Грета сказала мне, что если я не соглашусь помогать ей или выдам кому-нибудь ее тайну, то ее помощник убьет Иоганна в лесу, будто бы случайно на охоте. Но это еще не все. Она, как видно, решила запугать меня еще сильнее и пригрозила, что отравит моего маленького сына Людвига, если я не выполню ее приказ. Что же мне оставалось делать? Я согласилась подменить детей. И никому бы ничего не сказала. Но потом жена советника проговорилась, что маленького принца убьют, чтобы правда никогда не вышла наружу».

— «И поэтому ты, Ангелика, несмотря на угрозы, решила рассказать мне все это?», — я плохо знал кормилицу и пытался разобраться в правдивости ее слов и обвинений.

— «Да, ваша милость. Я надеюсь, что вы сможете помешать злодеям, но при этом не выдадите меня. Я очень прошу вашу милость сделать все так, чтобы жена советника не заподозрила меня, боюсь я ее», — Ангелика рыдала.

Мне пришлось дать воды с успокоительными каплями бедной молодой женщине, которую снедала тревога как за ее семью, так и за судьбу маленького принца, которого она кормила своей грудью, испытывая к малышу материнские чувства.

— «Почему ты пришла именно ко мне, Ангелика?», — спросил я ее ласковым тоном. У меня не осталось сомнений в честности кормилицы, она вызывала восхищение своим благородством и храбростью.

— «Да к кому же мне было еще идти, ваша милость? Эта злодейка имеет власть в замке, она почти каждого или запугала или подкупила. Его светлость ничего не замечает, при нем Грета — прямо чистый ангел, а на самом деле — исчадие ада! В кухне прислуга шепталась о том, что развратная жена советника ненавидит вас, ваша милость, ну, и что вы платите ей той же монетой. Говорили также, что у вас доброе сердце, что вы вылечили конюха Отто, когда лошадь ударила его копытом в грудь. Слыханное ли дело? Вот я и подумала, что кроме вашей милости никто мне не поможет».

Поразмышляв минуту-другую я наметил первоначальный план действий и попросил Ангелику прийти ко мне завтра ночью, чтобы принять окончательное решение.

Ангелика успокоилась, поверив в меня и, уходя, сказала:

— «Нужно спешить, ваша милость, Грета хочет быстро провернуть свое черное дело, пока ее светлость лежит в горячке».

Я закрыл дверь за Ангеликой и схватился за голову. Что же делать?! Мне показалось правильным еще раз поговорить с братом, ибо наилучшим решением было изгнать из замка заразу, которой я считал советника и его жену. Но утром, с трудом попав на прием к Генриху, я заметил, что мой брат холодно и подозрительно смотрит на меня. Злой женщине удалось посеять в душе моего единственного близкого человека зерна недоверия ко мне. Наша многолетняя дружба дала трещину и я понял, что разговором с Генрихом ничего не добьюсь, а лишь могу навредить Ангелике. Поэтому мне пришлось заговорить совсем о другом и в этот момент я нашел единственно верное решение.