— Я пытаюсь донести до вас вот что: все знают, что он пришил Флойда, и все знают, что он торгует наркотиками. Просто-напросто наведываешься в его салун и покупаешь все, что нужно.

— Вы что, покупали там?

— А вы?

— Никогда в жизни.

— Знаете, что я думаю? — сказал Роберт. — Здесь очень легко делать дела — плати кому надо и работай спокойно. Но не для Арлена Новиса, потому что Арлен Новис — тупица, и это делает его опасным. Кто-то периодически вправляет ему мозги, иначе он устроил бы себе шикарную жизнь, купил бы «роллс-ройс», к примеру… Федералы быстро бы его прищучили. Где-то он прячет свои деньги, и явно не под кроватью.

Роберт видел, что Киркбрайд слушает, ловит каждое его слово, только что не кивает в знак согласия.

— Так вот, сначала я спросил себя, зачем такому человеку, как вы, нанимать на должность шефа службы безопасности парня, у которого нелады с законом. Может быть, у Арлена есть что-нибудь на вас? Он трется рядом, не выпуская вас из своего поля зрения. Вы — фасад, вы… — Роберт замолчал, подыскивая сравнения. В голову лезла одна чушь. — Вы — прикрытие… Вы — Колизей… Вы — фасад. Лувр…

При этом лицо Роберта оставалось бесстрастным.

Киркбрайд смотрел на него во все глаза, рот у него не то чтобы был открыт — но почти. Роберт подумал, что мог бы еще поразвлечься, сказать Киркбрайду, что он — Великий Нил, Пизанская башня… Улыбка, что дал да Винчи Моне Лизе…

Но тот еще не понимал.

Поэтому он сказал:

— Вы отмываете его преступные деньги. Я говорю вам это по двум причинам. Во-первых, чтобы вы знали, что я знаю, что вы это делаете. Во-вторых, чтобы вы были готовы принять решение, когда придет время.

Киркбрайд выглядел молодцом, слушал и держал себя в руках.

— О чем это вы? — спросил он.

— Представьте, — сказал Роберт, — что вы подъезжаете к перекрестку и вам нужно повернуть. Что произойдет, если вы не сообразите это сделать вовремя? Окажетесь в кювете, вот что…

Роберт шагнул к своей машине и открыл дверь.

Киркбрайд ждал. Роберт обернулся:

— На чьей вы будете стороне, когда Арлена не станет?

Как только Роберт вернулся в номер, он позвонил в службу сервиса и спросил Ксавьера. Подождав немного, он включил автоответчик, затем телевизор и сказал:

— Дружище Ксавьер. Два коктейля «Маргарита». Десять баксов за каждую сэкономленную минуту, если управишься меньше чем за пятнадцать минут. Все понял? Тогда вперед.

Он оставил пятидесятидолларовый банкнот на столике и пошел в душ. Роберт натаскивал Ксавьера с помощью системы заданий, выполнение которых соответствующим образом поощрялось. Скоро этот парень будет доставлять еду из отеля в лагерь. Энн никакими силами нельзя было заставить готовить. Она никогда в жизни не спала в палатке и была уверена, что возненавидит это. Джерри сказал ей, что она все равно будет спать в долбаной палатке, так что пускай не ноет. Роберта тоже не вдохновляли палатки. Но он знал, что люди, которые будут в них жить, относятся к этому серьезно, как и те, что становились солдатами во время Гражданской войны.

Глядя в телевизор, он позвонил в номер Джерри, зная, что Энн подойдет к телефону.

— У меня тут две «Маргариты», холодные как лед.

— Он в номере, спит.

— Он вроде хотел пойти вниз поиграть.

— Он передумал. Сказал, что пойдет вечером.

— Разбуди его. Скажи ему, что по телевизору показывают чокнутого австралийца, который развлекается с ядовитыми змеями. Джерри любит эту передачу.

— Ты когда-нибудь его будил?

— Он что, этого не любит?

— Он не любит, даже когда сам утром просыпается. С ним часа два вообще разговаривать нельзя.

— Я зайду позже.

Роберт смотрел, как австралоид дразнит змею, приблизив подбородок почти к самой земле, змея шипит, будто хочет сказать ему: «Отвали от меня, кретин!» Он как наяву видел Энн. Стоит рядом с кроватью, на которой, похрапывая, дрыхнет Джерри, смотрит на него и думает, стоило ли ей вообще выходить за него замуж.

Джерри подцепил ее на автошоу, где она представляла «совершенно новый, начиная с революционного дизайна и заканчивая невероятными техническими характеристиками, автомобиль»… Энн расправлялась с эпитетами с мечтательной улыбкой на лице. Роберт был там. Он видел, как Джерри поднялся на карусель и задал стандартный вопрос, который модели, работающие на автошоу, слышат по сто раз на дню: «Вас можно купить вместе с автомобилем?» А она ответила: «Я вам не по карману — вместе с автомобилем или без него». Позже, когда Джерри уже снял ей апартаменты в небоскребе, расположенном на берегу реки Детройт, она сказала Роберту: «Это часть работы — улыбаться и казаться доступной. Но мне показалось, что с этим парнем у меня может что-то получиться, и это я сделала первый шаг навстречу. Я подумала, что он похож на гангстера».

В тот раз Роберт сказал ей: «Не многим девушкам, которые хотели заполучить гангстера, это удалось. Ты просто поманила его, и он клюнул».

Не просто клюнул, а бросил жену с тремя детьми школьного возраста. Это недешево ему обошлось, но, наверное, игра стоила свеч. Поначалу Джермано был внимателен к ней, вел себя так, будто любит ее. Любит ли он ее до сих пор? Трудно сказать — он ведь гангстер. Роберт считал, что он любит ее так же, как пару своих лучших штиблет из крокодиловой кожи, с которыми никогда не расстается. Энн говорила: «Естественно, он меня любит, как же иначе», — у нее всегда было высокое мнение о себе, несмотря на то что ее карьера модели никогда не выходила за пределы Детройта, да и там она работала в основном на автошоу.

Роберт восхищался решительными девушками, готовыми на многое ради того, чтобы получить то, что они хотят.

Беда была в том, что, как только она получила это, ей тут же этого расхотелось. Но она не могла развестись из-за брачного соглашения, в котором был пункт, гласивший, что в случае, если развод произойдет в течение первых пяти лет супружеской жизни, она не получает ни цента. Да и сам Джерри был пострашнее любого соглашения. Отпустит ли он ее, если она решит уйти?

Как-то они обсуждали эту тему, и она сказала Роберту: «Но если Джерри умрет? Если его, например, застрелят? Это же может случиться! Тогда я получу все, что мне причитается». Роберт тогда подумал, что это шутка. В другой раз она заговорила об этом в постели: «Я боюсь, что Джерри могут убить». Роберт подумал, что, когда женщины действительно боятся этого, они так не говорят. Многие женщины боялись, что его убьют, начиная с его собственной матери, и они всегда выражали это в гораздо более деликатной форме.

И еще как-то, когда они только что закончили заниматься любовью, но еще не оделись — в это время Энн становилась особенно разговорчивой, — она сказала: «Роберт, я хочу быть с тобой честной. Если что-нибудь случится с Джерри и мы сможем быть вместе, я все равно не выйду за тебя замуж».

Как будто он ее просил об этом!

«Почему?»

«Я опасаюсь расовых предрассудков».

Роберт озадаченно посмотрел на нее: «Почему? Я буду водить тебя в клубы для черных, никто ничего не скажет. Все будет нормально».

«Я не это имела в виду», — сказала она.

Так-то!

У Энн было чувство собственного достоинства, но в этом отношении ей было далеко до Роберта. Те три четвертых белой крови, которые в ней были, тянули ее назад. Она не появлялась с Робертом на публике — как будто люди могли подумать, что она перешла в другие руки. Она не хотела иметь детей и предпринимала все меры предосторожности, чтобы не забеременеть. Если у нее появится черный ребенок, Джерри выбросит их обоих на улицу. Она ничуть не рисковала, собираясь вырядиться гарнизонной шлюхой. Роберт понимал, что она делает это для него, что это между ними двоими и у Джерри не было ни единого шанса докопаться до истины. Как-то Роберт сказал ей: «Хочешь, чтобы Джерри тебя отпустил? Скажи ему, что твоя бабушка работала на хлопковом поле». Она ответила, что это не смешно.