— Бакнер! — закричал он.— Бакнер! Помогите, ради Бога!

Крик застрял в горле… Грисвел ступил на верхнюю площадку. Свист прекратился, но Грисвел был не в силах остановиться. Он не видел источника тусклого света, но заметил впереди неясный силуэт человеческой фигуры, похожей на женскую. Но не бывает у женщин такой крадущейся походки, таких странных лиц. Это было даже не лицо, а желтое пятно, злобная маска безумия. Он хотел крикнуть, но не смог.

В занесенной для удара клешнеподобной руке сверкнула сталь… Позади раздался оглушительный грохот, язык пламени расколол сумрак, осветил падающее навзничь чудовищное существо. Грисвел услышал пронзительный визг. Стало темно. Опустившись на колени, Грисвел закрыл лицо ладонями.

Он не слышал, что говорил Бакнер. Наконец южанину, трясущему Грисвела за плечо, удалось привести его в чувство. В глаза ударил слепящий свет. Грисвел заморгал и прикрылся ладонью.

Бакнер нагнулся к нему и встревоженно спросил:

— Вы целы? Господи, да что с вами, дружище? Вы не ранены?

— Со мной все в порядке,— пробормотал Грисвел.— Вы очень своевременно выстрелили. Где она?

— Слушайте! — Неподалеку ерзал, бился об пол, корчился в предсмертных конвульсиях кто-то невидимый.— Джекоб сказал правду,— мрачно произнес Бакнер.— Зувемби можно убить свинцом. Я не промахнулся, хоть и не решился включить фонарь. Когда она засвистела, вы встали и перешагнули через меня. Это был гипноз или что-то в этом роде. Я пошел за вами по лестнице, след в след. И чуть не опоздал… Я остолбенел, когда ее увидел. Смотрите! — Он посветил в зал. На этот раз лампочка горела в полную силу. В стене зияло отверстие, которого прежде не было.— Потайная комната! — воскликнул Бакнер.— Это о ней говорила мисс Элизабет. Идем!

Он бросился в зал, и Грисвел, спотыкаясь, последовал за ним. Они осветили узкий, похожий на туннель, коридор, очевидно проходивший внутри одной из толстых стен.

— Может, она и не думает, как люди,— пробормотал Бакнер, шагая впереди с фонарем в руке,— но прошлой ночью у нее хватило ума замести следы, чтобы мы не нашли потайную дверцу. Вот она, комната!

— Боже мой! — воскликнул Грисвел..— Это же та самая комната без окон, которую я видел во сне! В ней было трое повешенных… О-о-о!

Бакнер застыл на месте. В круге света появились три сморщенных, сухих, как мумии, тела в истлевших платьях, вышедших из моды в конце прошлого века.

Мертвецы были подвешены на цепях к потолку. На полу под ними лежали три пары шлепанцев.

— Сестры Блассенвилль! — прошептал Бакнер.

— Взгляните! — Грисвелу стоило больших усилий говорить членораздельно. Пятно света переместилось в угол.— Неужели эта тварь была когда-то женщиной? — прошептал Грисвел.— Вы только посмотрите на это лицо, на руки, похожие на клешни, на черные звериные когти! Да, раньше она была человеком — на ней остатки бального платья. Кстати, как могло оказаться на служанке это платье?

— Сорок с липшим лет эта комната служила ей логовом,— произнес Бакнер, присев в углу на корточки возле жуткой ухмыляющейся– твари.— Вот оно, доказательство вашей невиновности, Грисвел. Сумасшедшая с топором — все, что нужно знать судьям! Боже, но какая страшная, подлая месть! Каким надо быть чудовищем, чтобы связаться с вуду…

— Мулатка? — прошептал Грисвел.

Бакнер отрицательно покачал головой.

— Мы с вами неверно истолковали бормотание старого Джекоба и записи мисс Элизабет. Должно быть, она все поняла, но из гордости молчала. Теперь я понимаю: мулатка отомстила, но не так, как мы предполагали. Она не стала пить черное зелье, приготовленное для нее старым Джекоб. Снадобье досталось другому человеку, было тайком подмешано в питье. После этого Джоан сбежала, оставив прорастать посаженный ею зуб дракона.

— Так это… не мулатка? — прошептал Грисвел.

— Я понял, что это не мулатка, как только увидел ее в коридоре. Ее лицо, или то, что от него осталось, еще хранит фамильные черты. Я видел ее портрет и не могу ошибаться. Перед вами существо, некогда бывшее Селией Блассенвилль.

Словно волк, следящий за охотниками, Джон Рейнольдс наблюдал за своими преследователями. Он лежал неподалеку от них, в зарослях на склоне горы, с бушующим в сердце вулканом ненависти. За ним долго гнались. Позади него, выше по склону, там, где петляла малозаметная тропа из Долины Сгинувших, стоял опустив голову, дрожа после долгого бега, его мустанг с безумными глазами. А ниже по склону, не более чем в восьмидесяти ярдах от него, остановились враги, совсем недавно перебившие его родственников.

Преследователи, спешившись на поляне перед Пещерой Духов, спорили между собой. Джон Рейнольдс знал их всех и смотрел на них с лютой ненавистью. Между ними и Рейнольдсом давно пролегла черная тень кровной вражды.

Историки, воспевавшие вендетты в горах Кентукки, почему-то пренебрегали вендеттами в Техасе, хотя первые поселенцы юго-запада принадлежали к тому же племени, что и горцы Кентукки. Но между ними существовали различия. В горной местности вендетты тянулись не одно поколение, а на техасской границе они бывали недолгими, свирепыми и ужасающе кровавыми.

Вражда Рейнольдсов и Мак-Криллов длилась по техасским меркам долго. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как старый Исав Рейнольде длинным охотничьим ножом заколол юного Бракстона Мак-Крилла в салуне городка Антилоп-Веллс — во время ссоры из-за прав на пастбище.

Все эти пятнадцать лет Рейнольдсы и их родичи — Бриллы, Аллисоны и Доннелли — открыто воевали с Мак-Криллами и их родичами — Киллихерами, Флетчерами и Ордами. За эти пятнадцать лет бывало всякое: засады в горах, убийства на открытых пастбищах, перестрелки на улицах городков. Оба клана угоняли друг у друга скот. И та и другая сторона нанимала стрелков и бандитов, сея страх и беззаконие по всей округе. Поселенцы держались подальше от этих истерзанных войной пастбищ. Кровная вражда стала непреодолимым барьером на пути прогресса и развития, деморализуя вею округу.

Джона Рейнольдса все это мало волновало. Он вырос в атмосфере вражды и стал одержим ею. Война взяла свою страшную дань с обоих кланов, но клан Рейнольдсов пострадал больше, и Джон был последним из Рейнольдсов, поскольку Исав, правивший кланом,— мрачный, старый патриарх — больше не мог ни ходить, ни сидеть в седле из-за парализованных ног. Так удачно подстрелили его Мак-Криллы. Джону довелось видеть своих братьев, застреленных из засады и убитых в рукопашных схватках.

А теперь последний удар врагов почти начисто стер с лица земли их тающий клан. Джон Рейнольдс выругался при мысли о ловушке, в которую они угодили, зайдя в салун городка Антилоп-Веллс. Спрятавшиеся враги без предупреждения открыли убийственный огонь. Пали: его кузен Билл Доннелли, сын его сестры юный Джонатон Брилл, его шурин Джоб Аллисон и Стив Керни — наемный стрелок. Джон Рейнольдс плохо понимал, как ему самому удалось расчистить путь выстрелами из револьвера и добраться до коновязи. Но враги гнались за ним, наступая на пятки и дыша в затылок, так что он не успел вскочить на своего гнедого, а схватил первого попавшегося коня — быстроногого, но задыхающегося при долгих пробегах мустанга с безумными глазами, который раньше принадлежал покойному Джонатону Бриллу.

На какое-то время Рейнольдс оторвался от своих преследователей и, описав круг, заехал в таинственную Долину Сгинувших, где полно было безмолвных зарослей и крошащихся каменных столпов. Рейнольдс собирался сделать петлю и вернуться по собственному следу через горы, чтобы добраться до владений своей семьи. Но мустанг его подвел. Джон

Рейнольдс привязал его выше по склону так, чтобы со дна долины его видно не было, и пополз обратно — посмотреть, как его враги въезжают в долину. Их было пятеро: старый Джонас Мак-Крилл с его вечно оскаленным в рычании волчьим ртом; Сол Флетчер — чернобородый и приволакивающий ногу здоровяк. Он получил травму в юности, упав с дикого мустанга. С ними были братья Билл и Питер Орды и бандит-наемник Джек Соломон. Сейчас до безмолвного наблюдателя доносился голос Джонаса Мак-Крилла: