— Зрительная область головного мозга.

— А если в этой области нарушения, то зрение пропадает, верно?

Профессор кивнула.

— Ты понимаешь 00000?

Жот заливистой трелью произнёс очень сложную фразу.

«Зрение отсутствует, но тело подтверждает восприятие?»

Саба озадаченно покачала головой. В висках пульсировала боль, в сознании мелькали цвета и даже вкусы. Она отбросила все это как не имеющее отношения к делу и попыталась ухватить смысл слов, сопровождавших эту смесь ощущений.

— Зрение слепых! — воскликнула она. — Слепые лишены зрения, они не могут видеть, но способны порой оценить форму предметов.

— Верно! Это характерно для всех разумных существ с поражением головного мозга. Но они не доверяют своему восприятию, не верят тому, что воспринимают, и называют это догадками, — продолжал Жот. Таким взволнованным Мариам его ещё никогда не видела.

— Это с ними происходит потому, что они не испытывают чувств, с помощью которых они могли бы проверить верность восприятия.

Саба недолго радовалась тому, что так хорошо поняла учителя.

«Почему мы заговорили о зрении слепых?» — гадала она.

Слабость нахлынула волной, у женщины закружилась голова, и она покачнулась на стуле.

— Ещё совсем немного, — проговорил наставник. Так он впервые выразил сочувствие к её состоянию.

— Прошу прощения, — отозвалась музыковед. — Оказывается, я проголодалась.

Она с вожделением представила себе голубоватый сырный пудинг, который часто подавали в столовой, и у неё заурчало в животе. По тому, как это блюдо действовало на её организм, Мариам предполагала что это белок в чистом виде.

— Поговорим, потом поедим, — сказал Жот. — У твоего народа есть легенды о тех, кто способен видеть будущее? — спросил он.

— Есть. Это случается очень редко, и полагаться на такие предсказания нельзя.

— Не более чем на зрение слепцов, — заметил учитель и вильнул длинным хвостом, накрытым подолом балахона. При этом в сознании музыковеда снова замелькали цвета, головокружение размыло границы поля зрения. Она зажмурилась и сосредоточилась на словах наставника.

— Точно так же мы, живущие во времени, не имеем органа чувств, предназначенного для восприятия времени, и потому никакие ощущения не связывают нас с восприятием времени. Понимаешь?

— Я… Я…

Саба запнулась. Снова навалились слабость и головокружение. Борясь с ним, она открыла глаза. Глаза защипало. У неё снова повысилась температура — так быстро.

— Думай, слушай, ощущай на вкус, — сказал учитель. — А теперь мы поедим.

«Вкус. Поесть».

Казалось, все слова теперь связаны между собой каким-то внутренним значением. Женщина попыталась постичь эту связь, но слабость не позволила, и она с благодарностью последовала за Жотом в столовую, где они сели завтракать вместе с остальными обитателями Дома знаний.

Рассвет посеребрил собирающиеся тучи, когда Росс выбрался из станции подземки, которой пользовались джекки, и побежал трусцой к нурайлскому общежитию. Теперь, когда его приключение закончилось, он чувствовал себя несколько потерянно. Мужчина ощущал волнение оттого, что начал действовать, к нему примешивалось чувство вины. Мердок понимал, что должен был выйти на связь. Жена будет сердиться. И она имела на это полное право.

Однако рациональное отношение к собственной вине не утешало, а перспектива скандала не радовала.

Когда он поравнялся со зданием общежития, некоторые из тех существ, которые тоже там жили, уже покидали свои комнаты и направлялись по своим делам. Росс, лавируя между ними, быстро поднялся вверх по пандусу. Искушения сразу отправиться на работу у него не было. Он решил, что уж лучше сразу предстать перед разгневанной супругой и побыстрее покончить со всем этим.

Он подошёл к комнате и открыл дверь.

Мердок не представлял, что может ожидать его за дверью, кроме разгневанной супруги. А увидел он Эвелин и Гордона, сидевших на полу по-турецки и увлечённо трудившихся при помощи своих ноутбуков. Рядом с ними на полу была разложена еда. Росс увидел голубоватую массу, на вкус чем-то напоминавшую пирожок с сыром, и сглотнул слюну. Ему вдруг жутко захотелось есть.

У него, однако, хватило сил оторвать взгляд от еды и посмотреть в карие глаза жены. Мердок встретился с её пристальным взглядом и увидел, что она… усмехается.

— Ну, — сказала женщина, — поскольку ты меня с собой не взял, как насчёт подробного отчёта?

— Конечно, — отозвался Росс. — А ты разве не злишься? То есть… если злишься, то имеешь право…

Эш едва заметно улыбнулся и промолчал.

Эвелин сказала:

— О, как только я удостоверилась в том, что с тобой все в порядке, то сразу перестала злиться.

— Что? — изумился Мердок.

Уголки губ Риордан раздвинулись шире.

— Михаил проводил меня к пещерам джекков, и я туда хорошенько заглянула — но не более того.

Росс шумно и медленно выдохнул:

— Ты…

— Я прогулялась, чтобы убедиться, что с тобой все в норме, — медленно, с расстановкой произнесла Эвелин. — Не сомневаюсь, ты бы поступил точно так же, если бы на приключения потянуло меня. Нам надо поговорить об этом, но позже. Сейчас всем пора на работу. Садись, позавтракай. Насколько я понимаю, джекки тебя не кормили?

— О, они хотели меня угостить, но я только делал вид, что ем. То, чем они питаются, сильно порадовало бы белку, а мне показалось чем-то средним между орехами и камешками. По крайней мере, на камешки очень даже похоже.

Археолог оторвался от работы, слегка вздёрнув брови.

— Ты решил, что эта экскурсия таит в себе что-то важное — настолько важное, что ты нарушил приказ. Я здесь для того, чтобы узнать о том, что тебе удалось выяснить.

Росс сел на пол. Он отлично знал, что дружелюбная манера Гордона обманчива. Можно было считать, что выговор Эш уже получил.

— Не уверен, — сказал Мердок. — Но что-то есть.

— Выкладывай, — посоветовала ему Эвелин. — А я буду печатать.

— Я понял кое-что только тогда, когда оказался в городе джекков. А у них там именно небольшой город. Они своими пальчиками не только здорово красть умеют, они ещё и неплохие строители. У них там водопровод с холодной и горячей водой, а ванны принимать они любят не меньше, чем люди. Там в помине нет всех этих экологически чистых, но не дающих удовольствия от мытья кабинок, — сказал Росс и махнул рукой в сторону звукового душа.

Археолог едва заметно усмехнулся. Было видно, что он ждёт сведений поважнее.

— В общем, — продолжал Мердок, — когда я туда попал, то увидел джекков с детёнышами в сумках на животе. Пока они рожают и выкармливают младенцев, они в нурайлском городе не появляются. Думаю, с биологической точки зрения они очень похожи на сумчатых: детёныши рождаются маленькими и совершенно беспомощными, а потом растут и развиваются в сумке. При этом джекки бесполы. И вся эта история с воровством связана с обменом генетическим материалом.

— Так вот почему наши инструменты всегда словно пыльцой посыпаны? — спросила женщина.

— Точно. Включившись в их игру — то есть мне казалось, что это игра, — я каким-то образом с ними сроднился. Понимаете, тут все обстоит вот как, насколько я понял: если у тебя что-то украли — это большая честь, это означает, что кто-то желает получить твой генетический материал для своего отпрыска. Но это не просто кража, потому что ты должен сразу же забрать предмет обратно. При этом тебя не должны поймать на воровстве, но если уж такое происходит, то надо обязательно что-то сказать насчёт своего потомства. Хотя, как я догадываюсь, в прошлом в такие моменты возникали драки. Но к тому времени, как джекки стали цивилизованной нацией, когда у них появилась письменность, а затем — и техника для межзвёздных перелётов, драки уступили место ритуальным дуэлям. Они невероятно любознательны. Думаю другие обитатели этой планеты отказываются иметь с ними что-то общее именно из-за их игры в воровство.

— Но ведь с другими видами они не могу обмениваться генетическим материалом, не так ли? — спросил Гордон.