— Не чувствуй только как тускарора — чувствуй как девушка, чувствуй как скво. Люби красивый Лилия, клади свой сердце!

Мэйбл прослезилась и крепко прижала к груди милую индианку. С минуту она не могла вымолвить ни слова, но потом заговорила уже более спокойно и связно:

— Не скрывай от меня ничего, Роса. Я готова к самому худшему. Сегодня твои соплеменники пируют, а что же они намерены предпринять завтра?

— Не знай. Роса бойся встречай Разящий Стрела, Роса бойся спрашивай. Роса думай, прячься, пока ингизы приди назад.

— А они не попытаются захватить блокгауз? Ты ведь видела, какой ужас они задумали?

— Очень много ром. Разящий Стрела спи или не смей; капитан уходи или не смей. Все спи сейчас.

— Так ты думаешь, я в безопасности, по крайней мере на эту ночь?

— Очень много ром. Если Лилия, как Роса, может много сделай для свой народ.

— Да, я такая же, если желание помочь моим соотечественникам может придать мне сходство с отважной Росой.

— Нет, нет, — пробормотала Роса, — дух не имей, а если имей. Роса не давай. Мать Роса был плен, и воин много пей; мать бери томагавк, всех убивай. Вот какой краснокожий скво, когда племя беда и желай скальп!

— Да, ты права, — вздрогнув, ответила Мэйбл и невольно выпустила руку Росы. — Я не могу этого сделать, у меня не хватит ни сил, ни духу обагрить свои руки кровью.

— Роса тоже так думай. Тогда сидеть тут блокгауз хорошо, скальп не снимай.

— Значит, ты думаешь, что я здесь в безопасности, по крайней мере до прихода отца с отрядом?

— Знай так. Не смей трогай блокгауз, когда свет. А теперь слушай, все тихо — пить ром, пока голова падай, и спи как бревно.

— А если мне бежать? На острове как будто много пирог. Может быть, утащить пирогу, уйти с острова и предупредить отца о том, что случилось?

— Умей греби? — спросила Роса, украдкой кинув взгляд на подругу.

— Конечно, не так хорошо, как ты, но до рассвета я все же могла бы скрыться из виду.

— А потом что делай? Сила есть греби шесть, десять, восемь миль?

— Не знаю, но я готова сделать невозможное, лишь бы предупредить отца, славного Следопыта и остальных об опасности — Люби Следопыт?

— Все, кто знают Следопыта, любят его, да и тебе бы он понравился, нет, ты полюбила бы его, если бы знала, какое у него золотое сердце!

— Совсем не люби. Очень хороший ружье, очень хороший глаза, очень много стреляй ирокез и братья Роса. Сама снимай скальп, когда могу.

— А я спасу его, если смогу. В этом мы с тобой расходимся. Роса. Как только все крепко уснут, я раздобуду пирогу и уйду с острова.

— Нет, не уходи — Роса не пускай. Зови Разящий Стрела.

— Роса! Неужели ты предашь, неужели бросишь меня после всего, что для меня сделала?

— Роса так сделай! — решительно взмахнув кулачком, воскликнула индианка с пылом и непреклонностью, которых Мэйбл в ней раньше не замечала. — Зови Разящий Стрела громко-громко. Воин сразу вставай, когда жена кричи. Роса не давай Лилии помогай враг, не давай индей делать плохо Лилия.

— Я понимаю тебя. Роса. Твои чувства естественны и справедливы. В самом деле, мне лучше остаться здесь, я слишком переоценила свои силы. Скажи только, если ночью вдруг придет дядя и будет сюда проситься, могу я его впустить?

— Впускай можно. Соленый Вода тут плен. Роса люби пленный лучше скальп; скальп хорошо слава, пленный хорошо чувства. Но соленый Вода прятайся так хорошо, что сам не знай где.

Роса так и залилась своим ребячески-звонким смехом; картины насилия и жестокости были слишком привычны ей, чтобы надолго омрачить душу этой веселой и смешливой девушки. В дальнейшем довольно-таки бессвязном разговоре Мэйбл пыталась лучше выяснить обстановку в надежде узнать что-нибудь такое, что пошло бы ей на пользу. Роса отвечала на все ее вопросы прямо, но сдержанно; она прекрасно разбиралась в том, что не имеет значения, а что может угрожать безопасности ее друзей или помешать их планам. Наша героиня была не способна пуститься на хитрость, чтобы выведать тайну у подруги, к тому же она понимала, что, если б она и решилась на подобную низость, провести Росу буде! не так-то легко. А Росе, со своей стороны, достаточно было просто не говорить о том, о чем не следовало. В общем, она сообщила примерно следующее.

Разящая Стрела уже давно поддерживает тайные сношения с французами, но сейчас он совершенно сбросил с себя маску, Возвращаться к англичанам он больше не намерен, потому что они ему не доверяют, особенно Следопыт, и, как водится у индейцев, он теперь уже не только не скрывает своей измены, а напротив, кичится ею. При нападении на остров Разящая Стрела предводительствовал индейцами, подчиняясь, однако, приказам французского капитана, но Роса не захотела сказать, он ли открыл местоположение поста, который до сих пор считался хорошо укрытым от врагов. На этот вопрос она наотрез отказалась ответить, однако призналась, что вместе с мужем следила за отплытием "Резвого" в то время, когда их обнаружили с куттера и взяли на борт. О точном расположении поста французы получили сведения лишь совсем недавно. И Мэйбл словно кто нож вонзил в сердце, когда из намеков индианки она поняла, что эти сведения дал бледнолицый, состоящий на службе у Дункана Лунди. Правда, это были всего лишь намеки, и когда Мэйбл потом обдумала слова своей подруги, пытаясь припомнить брошенные ею туманные и краткие фразы, она стала надеяться, что неправильно ту поняла и что Джаспер Уэстерн еще докажет свою непричастность к этой истории.

Роса не колеблясь рассказала, что ее послали на остров выведать, сколько там осталось солдат, и подсмотреть, чем они занимаются, но вместе с тем простодушно призналась, что согласилась выполнить поручение главным образом из желания спасти Мэйбл. Благодаря ее донесениям и полученным иным путем сведениям неприятель в точности знал, какими силами располагает пост, известны были и численность отряда сержанта Дунхема и то, с какой целью предпринята вылазка. Однако место, где предполагалось перехватить французский Транспорт, оставалось тайной. Приятно было видеть, как две прямодушные девушки пытаются разузнать все, что могло бы оказаться полезным их друзьям, и в то же время наблюдать, с какой врожденной деликатностью каждая подавляла в себе желание вызвать другую на недозволенную откровенность, а равно и с каким почти неуловимым тонким чутьем они избегали касаться всего, что могло нанести ущерб их народам. Обе всецело доверяли друг другу, и каждая оставалась безраздельно верна своим. Если Мэйбл хотела узнать о планах индейцев, то и Роса горела желанием выяснить, куда отправился, сержант и когда он вернется, но с тактичностью, сделавшей бы честь человеку высокой культуры, не задавала этого вопроса и даже не пыталась окольными путями навести Мэйбл на разговор, который мог бы заставить ее проболтаться. Но если Мэйбл сама касалась чего-либо способного пролить на это свет, индианка напряженно, затаив дыхание, слушала.

Время летело незаметно, девушки настолько увлеклись беседой, что забыли о сне. Однако под утро усталость взяла свое. Мэйбл, вняв уговорам индианки, легла на один из соломенных тюфяков, служивших солдатам подстилкой, и сразу же крепко уснула. Роса устроилась рядом с ней, и скоро на всем острове воцарилась такая глубокая тишина, будто нога человека никогда не ступала в эти лесные дебри.

Мэйбл проснулась, когда яркие лучи солнца ворвались в бойницы, и поняла, что уже довольно поздно. Роса все еще спала рядом с ней, да так сладко, будто нежилась на французском пуховике, и так безмятежно, словно никогда не знала ни забот, ни тревог. Но, едва только Мэйбл пошевельнулась, индианка, привыкшая всегда быть начеку, открыла глаза. Поднявшись, они прежде всего решили осмотреть через бойницу остров.