Еще, говоря об этих съемках, можно вспомнить, как собранна была Мэрилин в те дни, когда она все-таки появлялась на площадке. Конечно, выбрав Кьюкора в качестве режиссера, она не раз об этом пожалела. Зная, что он хороший режиссер, и уважая его работы, она также понимала, что он не питает к ней особого уважения, так что в этом смысле пригласить его было очень смелым решением. Если вспомнить, что двумя годами раньше она уже работала с ним на съемках фильма «Займемся любовью», можно только гадать, почему она решилась снова повторить тот неудачный эксперимент. «Мать была сумасшедшей, и бедняга Мэрилин была сумасшедшая», — так он отзывался об актрисе. Когда она поняла, что у нее будут проблемы с Кьюкором, она попыталась заменить его сценаристом Нунналли Джонсоном, но это уже было невозможно. «Эта девушка была так невротична, что и описать трудно, — вспоминал Джонсон. — Даже если бы они свихнулись и позволили бы мне занять место Джорджа, то уже через две недели случилось бы что-нибудь такое, из-за чего она бы возненавидела меня так же, как ненавидела его. Мэрилин все дальше и дальше отдалялась от реальности...» Кьюкор заставлял Мэрилин повторять наиболее нелепые сцены снова и снова — такую, как, например, сцена с собакой, причем в конечном варианте ее урезали всего лишь до нескольких секунд. Время Мэрилин могло быть использовано гораздо лучше. Даже в сценах, где ее снимали со спины, где ее дублерша, Эвелин Мориарти, легко могла заменить ее, Кьюкор настаивал, чтобы Мэрилин присутствовала и репетировала, репетировала, репетировала... Но она ни разу не вышла из себя.
Между прочим, студия «20-й век Фокс» на следующий год все-таки завершила забракованный фильм, пригласив на главные роли Дорис Дэй и Джеймса Гарнера вместо Мэрилин и Дина, выпустив его под новым названием «Подвинься, дорогая». Забавно, что в окончательной версии фильма, в сценах, где Мэрилин была одета в красивейшие коктейльные платья и имела пышную прическу, Дорис одета в простые синие джинсы, а ее волосы убраны в прозаический хвостик — такими разными были эти две личности, две великие актрисы, Мэрилин Монро и Дэй.
Президент — навязчивая идея Мэрилин
Можно с уверенностью утверждать, что сознание Мэрилин не участвовало в съемках фильма «Что-то должно случиться», хотя она и пыталась играть как можно лучше. С того самого уик-энда в Палм-Спрингс у Мэрилин, казалось, осталась лишь одна забота — президент Джон Фитцджеральд Кеннеди. Она явно хотела увидеть его снова. Руперт Аллен вспоминает:
«Я совершенно точно знаю, что президент стал ее навязчивой идеей. Становилось непонятным, что же на самом деле происходит между ними, хотя, думаю, там особо ничего и не было. Впрочем, она вела себя так, как будто хотела большего». Один агент секретной службы, работавший в администрации Кеннеди, добавляет: «Она звонила. Или пыталась дозвониться до него. Много раз. Она хотела увидеться с ним. Она ясно дала это понять. Все это знали». Нетрудно понять, почему Мэрилин так заинтересовалась президентом Кеннеди. Она страдала от параноидальной шизофрении, и у нее, по-видимому, было несколько серьезных приступов. Мы знаем, что за ней следило ФБР. Из-за ее взаимоотношений с Артуром Миллером ее могли преследовать и другие, сдвинутые на политике, личности. Как же ей было не беспокоиться? Возможно, она надеялась обрести в лице Джона Кеннеди самого влиятельного защитника. В конце концов, это был человек, руководивший отделом безопасности целой страны. Если и был кто-нибудь в мире, кто мог бы защитить ее от реальных или вымышленных врагов, это должен был быть только Джон Фитцджеральд Кеннеди. Безо всяких исключений, он был самым влиятельным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Другие выдающиеся мужчины ее жизни — ДиМаджио и Миллер — были сильны сами по себе. Их сила заключалась в том, как они управляли аудиторией. Они могли повлиять на то, как люди будут вести себя в той или иной ситуации. А Кеннеди был влиятельной персоной в глобальном масштабе. Он приказывал не ограниченному кругу лиц — он приказывал миру.
Чтобы понять ее одержимость Джоном Кеннеди, необходимо также вспомнить, что она, помимо многого прочего, смертельно боялась оставаться одна. К сожалению, обстоятельства ее жизни сложились так, что по большей части она была предоставлена самой себе. Вне всяких сомнений, в 1962 году все ее поступки были продиктованы страхом. Она принимала решения, будучи одна, в темноте, с ужасом ожидая того, что может с ней случиться, гадая, с какими еще неприятностями она встретится после восхода солнца. Если доктор Гринсон думал, что она доверяла Юнис Мюррей, он сильно заблуждался. Годы спустя Мюррей вынуждена была признаться, что она ничего не знала о том, какую роль играла семья Кеннеди в жизни Мэрилин, хотя и жила рядом с ней бок о бок и шныряла везде, вынюхивая информацию. Конечно, были люди, которым Мэрилин доверяла, — такие, как, например, Пат Ньюкомб, ее пресс-секретарь, но даже в ней она не всегда была уверена. Или Джо ДиМаджио, Пат Кеннеди Лоуфорд, быть может, муж Пат — Питер, Ральф Робертс и немногие другие. И без того узкий круг ее друзей в 1962 году стал еще уже. Даже ее сестра Бернис в этом смысле не входила в круг ее доверенных лиц. Когда позднее сестры разговаривали по телефону, их беседа оказалась довольно поверхностной. Без сомнения, Мэрилин чувствовала, что ей нужна помощь, возможно, в какой-то степени она считала, что ДФК может стать ее спасителем. Также не будем забывать, что подобная любовная связь может помочь получить определенное уважение и внимание окружающих. К сожалению, она была последней в списке президентских забот. Он даже не перезвонил ей в ответ на ее звонки в Белый дом.
Друг и помощник Фрэнка Синатры, Джордж Джекобc, неоднократно беседовал с Кеннеди еще в те времена, когда президент чувствовал себя вполне комфортно в доме Синатры. «Я провел достаточно времени с этим человеком, чтобы понять, что ни одна женщина, даже его жена, не имела для него особого значения. Он чувствовал себя Александром Великим, завоевателем мира — а Мэрилин была лишь очередным завоеванием, трофеем, быть может — большой белой акулой Голливуда, но это был всего лишь рекорд, не любовь».
«Джек фактически разорвал с ней отношения после Палм-Спрингс, — рассказывал сенатор Джордж Смэзерс [демократическая партия, Флорида], хороший друг Кеннеди. — Я думаю, он виделся с ней только один раз после этого, когда она неожиданно приехала в Вашингтон, и мы — он, я и некоторые другие, включая Губерта Хемфри, представьте себе, — взяли ее с собой на прогулку на моторной лодке по реке Потомак. Мэрилин и Губерт Хемфри — теперь это кажется забавным. Эти двое даже не знали, о чем говорить. Мы вернулись в 23.30. Она не осталась в Белом доме, остановившись где-то еще. Никаких шашней между ней и ДФК в ту ночь не было, я это знаю, потому что спрашивал у него на следующий день — он бы похвастался. Но как бы то ни было, Джеки знала об этой поездке. Как-то мы танцевали в зале Белого дома, и она сказала мне: «Не думай, что я такая наивная и не догадываюсь о том, как ты и Джек встречаетесь с красотками, типа Мэрилин, катаясь по Потомаку под луной. Вы такие самодовольные, Джордж».
Джеки привыкла к похождениям Кеннеди, но именно эта интрижка ее обеспокоила. Она слышала, что Мэрилин была женщиной с огромным грузом проблем. «Пожалей ее хоть немного», — попросила она, если верить тому, что он позже пересказывал мне. Она не столько была зла из-за этого, сколько ей было противно. Джек сказал мне тогда: «Оно того не стоит, Джордж. У меня свободные отношения с Джеки. Она разрешает мне встречаться, с кем я хочу. Так что, если связь именно с этой женщиной ей неприятна и мне это грозит тем, что Джеки изменит свое отношение к моим встречам с другими интересными мне женщинами, — что ж, я могу прожить без этой одной. Я могу прожить без Мэрилин Монро. Нет проблем. Так что, послушай, давай просто закончим с Мэрилин, пока не слишком поздно».
