Я был сильно удивлен. Я знал, что у Джеки есть влияние на мужа, но что она обладает таким влиянием, чтобы прекратить отношения между президентом и кинозвездой... Но, видимо, это влияние у нее было. В общем, я позвонил Биллу Томпсону — он был другом Мэрилин, которому, как я знал, можно было доверять, — и сказал: «Послушай, мне нужно, чтобы ты заткнул рот Мэрилин и помешал ей трепаться о том, что у них происходит с Джеком. Об этом начинают слишком много болтать». Вот и все, что я сделал, чтобы это прекратилось, таков был мой небольшой вклад в эти отношения. Но я знаю, что сделал Джек. Он перестал разговаривать с ней по телефону, если вообще разговаривал. Что до него, то он с ней порвал. Но Мэрилин... ну, от нее нельзя было так легко отделаться, давайте назовем это так».

«Если бы Кеннеди обошелся с Мэрилин по-другому, может быть, в конце все оказалось бы не так плохо, — говорил Руперт Аллен. — Но просто избегать ее, как решил поступить он... Некрасиво».

Более того, ДФК, видимо, еще в Палм-Спрингс бросил что-то вроде вызова Мэрилин. «ДФК рассказывал мне, как они болтали о том о сем, и так случилось, что он бросил ей что-то вроде: «В любом случае из таких, как ты, первых леди не выходит, Мэрилин». Он говорил, что эти слова перекрыли ей кислород. Ей очень не понравилось то, что она услышала...»

Кеннеди никогда в действительности так и не сказал Мэрилин, что он решил порвать с ней и что, что бы ни случилось между ними в Палм-Спрингс, на этом все их отношения и закончатся. Как говорят сейчас источники, он просто не отвечал на ее звонки в Белый дом. Впрочем, в его защиту можно заметить, что он — человек, управлявший страной. У него были другие заботы. Однако Мэрилин думала только о нем. «Мэрилин была невротичной особой, ее мучил страх преследования, — говорила Диана Стивене. — Она была психически больной, давайте смотреть правде в глаза. Она сидела на лекарствах и не могла ясно мыслить, а когда дело дошло до этого человека, у нее снесло крышу, и, честно сказать, я не знаю почему. Это был всего-навсего один уик-энд. Но по каким-то причинам, сегодня мы видим это ясно, это стало катализатором ее полной гибели. То, что он не отвечал на ее звонки, сводило ее с ума».

Неожиданный визит Мэрилин к Пат

До этого Мэрилин никогда не приезжала к Пат Кеннеди Лоуфорд без предупреждения, но 8 апреля, через пару недель после уик-энда с ее братом Джеком, она нежданно-негаданно появилась у нее дома. «Мэрилин была жизнерадостна и оптимистична, — вспоминает подруга Пат, гостившая в тот момент у них. — На ней была оранжевая шелковая блузка, черные слаксы и такой же черный шарф, а еще на ней были сексуальные черные очки от солнца. Я подумала, что она выглядит абсолютно безупречно. Я услышала, как она сказала Пат, что пыталась ей позвонить, но телефон был занят».

Пат, вероятно, подозревала, что для появления Мэрилин есть особая причина. До этого ей позвонил Бобби и задал целый ряд каких-то таинственных вопросов о Мэрилин. Виделись ли они с ней? О чем они говорили? Она не упоминала Джека? Разумеется, Пат хотела узнать, к чему был весь этот допрос. Бобби рассказал ей, что Мэрилин звонила в общественную приемную Белого дома. Так как этот телефон был предназначен в основном для передачи сообщений для исполнительной власти — не самый надежный способ поговорить с президентом, — Мэрилин так и не удалось прорваться. Однако ДФК узнал обо всех этих бесчисленных звонках. «Пат немедленно заподозрила что-то, — говорит Патриция Бреннан. — Она спросила Бобби, почему Мэрилин пыталась дозвониться Джеку. Он начал что-то мямлить. Она поняла, что что-то произошло, и заподозрила самое худшее, сделала несколько звонков, и вскоре она уже знала о встрече в Палм-Спрингс. И ей это очень не понравилось, смею вас уверить».

Подруга Пат вспоминает тот день: Мэрилин «резво побежала на пляж», в то время как Пат осталась, чтобы принять участие в соревновании по волейболу. Она играла очень серьезно: высоко подпрыгивала, крутилась и бросала мяч — она была лучшей в своей команде. Когда игра закончилась, Пат подошла к Мэрилин, чтобы обнять ее. Во время разговора Пат оставалась необычно спокойной. Через некоторое время Мэрилин подняла тему ее брата, Джека. Она сказала, что Пат была права, у ее брата действительно сильная харизма. Пат лишь пристально посмотрела на Мэрилин.

Подробности того напряженного разговора между Мэрилин и Пат остались неизвестными, потому что они зашли в дом одни. Известно лишь — поскольку Пат позднее рассказывала об этом, — что Мэрилин в конце попросила Пат дать ей прямой номер ее брата в Белый дом. Пат отказалась выполнить ее просьбу, объяснив, что единственный телефон, который у нее есть, — это его личный или, как она выразилась, «его семейный номер».

Мэрилин несколько раз уходила от этой темы, но затем возвращалась к ней снова и снова. Эта зацикленность на телефонном номере Джека расстроила Пат. Впоследствии она призналась, что «никогда не видела Мэрилин такой взвинченной и маниакальной». Наконец, когда Мэрилин спросила, считает ли Пат, что ее брат счастливо женат, Пат вскипела. «Почему бы тебе не спросить у него самого, — сказала она, хватая ручку и бумагу. — Я не хочу, чтобы у меня об этом болела голова». Она написала номер и протянула бумажку Мэрилин. Мэрилин взяла ее и спросила, не сердится ли Пат на нее. Не говоря прямо о том, что произошло между ее братом и подругой в Палм-Спрингс, Пат тем не менее выразилась предельно ясно. По воспоминаниям Пат, она сказала: «Я могу пережить все это, и мы сможем остаться друзьями. Но моя семья? Мои сестры, мои золовки? Я не знаю... Я просто не знаю».

Неизвестно, воспользовалась ли Мэрилин номером, который получила от Пат Кеннеди Лоуфорд, и звонила ли она Кеннеди в частную президентскую резиденцию. Наверное, мы все-таки можем предположить, что позвонила, так как именно весной 1962 года Кеннеди дал задание своему генеральному прокурору, Бобби Кеннеди, проинформировать Мэрилин о том, чтобы она больше не смела звонить в Белый дом. Кроме того, Бобби должен был дать ей ясно понять, что эти отношения — или как она там называет то, что они переспали, — закончены и ей следует заняться своей жизнью. Бобби передал Мэрилин это сообщение.

Передозировка из-за ДФК?

10 апреля 1962 года должна была состояться встреча Мэрилин Монро и сценариста фильма «Что-то должно случиться», Генри Вайнштейна. Днем раньше, пока она гримировалась и примеряла костюмы, Мэрилин целый день выглядела прекрасно и была совершенно здоровой. Однако на следующий день она опоздала на встречу с Вайнштейном. Это его не удивило. Когда он позвонил ей, чтобы узнать, когда она все-таки сможет подойти, он был встревожен тем, что никто не снимал трубку. После многих бесконечных гудков она наконец подошла к телефону. «О, у меня все прекрасно...», — сказала она. Однако она не произнесла четко слово «прекрасно», вовсе нет. Она невнятно промямлила его, и казалось, что ее сознание то отключается, то возвращается. Встревоженный Вайнштейн сказал ей, что он сейчас приедет, а затем повесил трубку. Потом он позвонил доктору Гринсону, и они вдвоем поспешили к дому Мэрилин в Брентвуде. Они нашли ее в постели, без сознания.

«Она была практически обнаженной, — вспоминал Вайнштейн. — И практически мертвой, насколько я мог судить. По крайней мере, она была в наркотической коме. Я не мог понять, что случилось, почему она сделала это. То, что сегодня она так радовалась жизни, а назавтра оказалась в таком ужасном состоянии, очень сильно меня обеспокоило. Как бы то ни было, доктор Гринсон привел ее в чувство. Меня трясло, я не мог справиться с этим. Он подошел ко мне и сказал: «Не беспокойтесь, с ней все будет прекрасно. С ней все будет прекрасно». Как будто он видел это столько раз, что это его совершенно не взволновало. Но для меня это было очень неприятно».