В поселке Редутово видит, у дома люди собрались, дети плачут, женщина голосит. Подъехал, оказалось, у женщины отобрали корову за неуплату налога. А у нее пять ребятишек, муж погиб на фронте. Секретарь аж побледнел, ничего не сказал людям, сел в машину и уехал. Молодцов-разбойников догнал у самой Чесмы и приказал вернуть корову владелице. А на другой день вынес этот вопрос на бюро райкома.

— Он у нас южанин, вспыльчивый, но такого яростного я никогда не видела, — вспоминала Мария Тимофеевна. — Вот мы с ним работаем, он про каждого из нас все знает. Заболел человек — домой придет, к инструктору, к техничке. Но и работу спрашивает.

Рабочий день в райкоме начинался в шесть часов зимой, а летом с восходом солнца. Транспорт — две лошадки, в последнее время «газик» появился, да еще в хозяйстве пара быков. Дрова на них возят, сено для лошадей. Круглосуточное дежурство в райкоме. Лошади всегда наготове, чтоб в любую минуту можно выехать. Зимой наготове четыре тулупа и двое валенок. Случалось ведь всякое.

Весной сорок четвертого в поселках Ключи, Порт-Артур и еще в восьми населенных пунктах появилась какая-то незнакомая болезнь, даже умирали люди. Спешно вызвали группу врачей из Челябинска, с ними профессор медицинского института Сергеев приехал. Установили, люди болеют септической ангиной, а причина ее колоски, прозимовавшие под снегом. В них развиваются болезнетворные микробы. Врачи, работники райкома поехали по поселкам, разъясняли, что нельзя есть такое зерно. А люди все равно собирали колоски, мыли, сушили, прожаривали и ели. Ведь в ту пору совсем было плохо с питанием. Травой питались, лебедой.

— Семена лебеды с отходами пшеницы на трудодни выписывали. Я вот о чем думаю: наступят другие времена, беды отойдут в сторону, люди начнут жить по-человечески, расскажет кто-нибудь про такое — не поверят. Разве поверят, что мы еще и награды, знамена получали?

В поселке Ключи председателем колхоза «VII съезд Советов» работал Василий Трофимович Денисов, 70 лет ему было, лучший хозяйственник. Когда не хватало людей, техники, тягловой силы, он взялся за целину, посеял просо и получил хороший урожай. Первый секретарь обкома партии Николай Семенович Патоличев наградил его именными часами.

Колхоз «14 лет Октября» получил Красное знамя за заготовку кормов, «Калиновка» — за хлебопоставки. А за рычагами тракторов, за штурвалами комбайнов сидели женщины и девчонки. Трактористка Тарутинской МТС Шура Чучвага на закрытии влаги выполняла по две нормы да еще горючее экономила. 13—14-летние мальчишки стали прицепщиками, штурвальными, пастухами. В «Красном партизане» пять 13-летних беспризорников работали, пахали, сеяли, питались затирухой. За перевыполнение нормы им давали по полкило хлеба. Работали они за этот хлебушек от темна до темна и вечером ждали табельщика как бога: тот выносил приговор — дать им хлеба или нет.

…После войны одного из них — Мишу Кутубаева — наградят орденом Ленина.

Райкомовских работников орденами Ленина не награждали. Мария Тимофеевна Черная получит медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «За освоение целинных и залежных земель» и еще три медали…

…Пошел третий час ночи. Гостья уснула, а хозяйка, разволновавшись, лежала с открытыми глазами. В памяти вставали картины — одна краше другой. С каким трудом обеспечивали поставку валенок фронту, организовывали пимокатную артель, цеха в хозяйствах. А как распространяли займы! Как принимали детские дома — Московский и Ленинградский. Школу им отдали — свои дети учились по квартирам. Посылки на фронт отправляли с пельменями, печеньем, табаком. Собирали деньги на танковую колонну имени Челябинского комсомола, на создание Уральского добровольческого танкового корпуса.

И чередой проходили перед глазами люди, все больше со своими бедами. Вспомнилась Анна Федоровна Акиньшина, председатель сельского Совета, просила помочь избавиться от должности.

— Почему? — не поняла Мария Тимофеевна. — У тебя дело идет!

— Не могу! Не могу похоронки разносить. Будто я их сама убиваю! Лучше на трактор, на скотный двор, на самую тяжелую работу.

— Боже мой, Анна Федоровна, ладно ли с тобой? Что ты говоришь?!

Успокоила, уговорила, как могла, Мария Тимофеевна председательшу, а когда та ушла, про себя подумала: будь воля ее, тоже бы ушла людей лечить, по своей специальности работать. И не потому, что в райкоме не нравится, поняла она уже, и здесь делает нужное дело. Настороженные взгляды, а иногда и косые — обижают. Не все ее жалуют, потому что власть и будто все может, будто от нее все беды идут и все ошибки. То есть без вины виноватая, и никому про это не скажешь, не пожалуешься.

Ушла бы, да время не то, дисциплина не позволяет, партийный и просто человеческий долг не велит. Не только так поступить, но и задуматься. И, пожалуй, так-то верно.

М. ПАШКОВА,

литератор

Недавно в ЧИМЭСХ, в канун Дня Победы, была организована фотовыставка. На одном из снимков два пацаненка-погодки трех-четырех лет. Худющие, с глазами в пол-лица, в стираной скромной одежонке. И подпись: «Дети войны». Они как будто вглядываются в нас, кого-то ищут, высматривают. Может, отца, который на фронте…

Это — сыновья Бориса Федоровича Соколова. Они действительно не видели отца месяцами, хотя он и не воевал.

— У нас 398 человек ушло на фронт: преподаватели, работники, студенты. Я читал тогда математику и физику, тоже подал заявление, уверен был, что возьмут. Но получил синенькую карточку — бронь. А это, знаете ли, обязывало…

23 июня весь институт на митинг. Первое, что решили немедленно, — отказаться от отпусков и каникул. На следующий день у выпускников началась досрочная сдача госэкзаменов. А 25 июня вышел приказ по институту — откомандировать студентов третьего и четвертого курсов на работу в совхозы и МТС области до окончания уборки. Этим же приказом были созданы курсы комбайнеров и трактористов. Первыми курсантами стали преподаватели вуза.

На овладение техникой отводилось двадцать пять дней. И сутками урчали на тренировочном пустыре комбайны «Коммунар», «Сталинец», старенький трактор. Сводки с фронта с каждым днем были все страшней и тревожней, а мужиков в деревнях все круче подбирала война, оставались старики да мальчишки. И колос на полях уже звенел, наливался — лето стояло доброе, урожай обещал быть щедрым. Соколову казалось, что этот месяц учебы никогда не кончится. Но он, слава богу, кончился.

В Варненский район они приехали в первые дни августа. Трое преподавателей-физиков с механизаторскими удостоверениями в кармане. Но очень скоро в Кулевчинской МТС из городских остался он один — получил повестку в военкомат один из напарников, другому вовсе не повезло, сломал руку. Борис Федорович с товарищами распрощался, пообещал держать марку.

Это было непросто. Из взрослых мужчин в бригаде — он да старший комбайнер Енгисаев. Ну, еще тракторист Яша Князев, у которого уже усы пробивались. А тракторишка Соколову достался — сплошная мука, помногу раз на дню мотор разбирать приходилось. Намаялся с ним. К ночи с ног валился: на стан доберется, рухнет как подкошенный, и не поймет, то ли земля, то ли тело гудит от усталости. Потом втянулся, легче стало.

— Почти полвека прошло, а ту уборочную и людей тех помню. Яшка-тракторист — вот настоящий поэт был! Как он мне красоты широкозахватной косилки втолковывал: «Ты смотри, — говорит, — вот раскроешь крылья и — чистый аэроплан. Неужели не видишь? Как похоже». И действительно, похоже… Он летчиком мечтал стать, бить фашистов в небе…

Что знал, умел и понимал до этого лета будущий профессор и заведующий кафедрой сопромата Б. Ф. Соколов? Наверное, немало: знал математику, физику, умел читать лекции, понимал то страшное, о чем в те годы даже с родными говорить нельзя. Но все это отступило. Самым важным было то, что научился он косу и грабли держать в руках не хуже деревенских, с серпом управляться. И норовистый трактор его слушался. Дорого стоило его новое знание, умение и понимание, когда однажды он присел отдохнуть у бурта с зерном и увидел — идет пар. Догадался: начала гореть собранная в бурты рожь. Бригадира на месте не было. Соколов сам собрал людей — хлеб перелопатили. Тот самый хлеб, что для фронта, для победы. Почему-то именно тогда он понял, что преодолеет выпавшее на его долю — вот этими измозоленными рабочими руками интеллигента вытащит вместе со всеми страну из беды.