На каждом участке был тяжелый труд, люди недоедали, недосыпали, сутками не уходили из цехов, каждая остановка агрегата воспринималась как великая беда, и лозунги со стен кричали, призывая скорее ликвидировать простой, восполнить недобор. Но из всех участков самым тяжелым казался тот, где по соседству с нашим цехом с помощью абразивных кругов на электроприводе зачищали стальные заготовки. Визг и скрежет, искры и пыль заполняли это отделение. Сотни женщин, в основном жены фронтовиков, самоотверженно работали здесь. Знали: металл идет на помощь мужу, отцу, брату, туда, где кипят сражения и льется кровь.

Одна смена уходила на отдых, другая бралась за дело. Женщины, надев маски, надвинув очки на глаза, склонялись над заготовками. Иногда прибегали и метались у окон этого отделения ребятишки. Приплюснув носы к пропыленному стеклу, искали голодными глазенками своих матерей. А они, увидев их, подходили к окну и, отодвинув стекло, совали им свертки в плотной бумаге — остатки своего спецобеда. Махнув детям рукой, кричали что-то и снова торопливо шли на свое место. А краны подвозили и подвозили заготовки и потом, готовые, очищенные, связками волокли их к вагонам, которые подкатывали к цеху, и не было этим вагонам конца…

Как только цех перешел на выпуск электростали, мастер Иван Архипов, человек смелый и опытный, дал о себе знать ценным почином. Он заверил, что намерен каждую плавку выдавать по заданному химическому составу. Это означало: весь металл пойдет только по заказам.

Иван Архипов на оперативках объяснял:

— Как у нас до сих пор было? Надо добавить в расплав триста килограммов марганца, а где он? Его приготовленного нет. А плавка не ждет. Вот я и говорю, надо заранее, кучками от ста до пятисот килограммов заготовлять марганец, титан, хром, никель. Скажем, требуется добавить хрома или марганца, а он у вас уже взвешенный, рядышком лежит, бери — и в печь. И еще: ферросплавы будем загодя прогревать, чего тоже раньше не делали. Хлопотно? Но зато надежно — попадание в химический анализ обеспечено.

Хорошо отладил мастер эти операции. Сталеварские бригады поняли ценность его предложения и потом уже не отступали от заведенного порядка, и это подняло качество металла. А Иван Архипов на фронт ушел: был он знатным металлургом, стал артиллеристом высокого класса.

Мартеновские печи по тепловым параметрам были в то время малопроизводительны, работали на мазуте, но на это не оглядывались, непрерывно совершенствовали процесс сталеварения, старались исключить из него и трудоемкие операции. Тут нельзя не вспомнить сталевара Ивана Панкова. Он нашел простой, но эффективный способ скачивания первичного шлака из печи. Операция эта изнурительна: на длинный стальной прут насаживается деревянная плаха, и три-четыре человека выгребают — скачивают шлак в приставленные к окнам печи чугунные коробки.

Иван Панков все переиначил. Он «наводил» шлак после расплава, давал в печь руду и несколько минут держал ванну под факелом, а затем выключал мазут, и шлак, поднявшись, как опара, шел самотеком в коробки.

— По тем временам это было великое дело, — рассказывал бывший начальник смены М. Г. Брюнеткин, с которым мне недавно довелось встретиться. Михаил Георгиевич 43 года проработал в мартеновских цехах, много лет возглавлял мартеновский цех на Челябинском металлургическом заводе, был здесь главным сталеплавильщиком. Не все сохраняет память человека, поэтому я уточнил: какие были самые трудные моменты в ту пору?

Михаил Григорьевич сказал сразу:

— Помнишь, цех стоял несколько дней без мазута? Пустой, серый, глухой, будто мертвый. Тогда нам сообщили: немцы перерезали нефтяную магистраль, возник серьезный сбой в подаче топлива. И тогда в Баку полные цистерны снимали с колес и отправляли через Каспийское море до Красноводска, а потом по железной дороге — на Урал. Этим и выручили нас…

Михаил Григорьевич сидел некоторое время молча, потом снова заговорил не спеша:

— Для меня лично выпал один тяжелейший месяц. Тогда я еще мастером был. Случилось так, что один за другим свалились от переутомления и болезней многие мои коллеги. Остались только Георгий Волков, помнишь, тот богатырь, чуть ли не самый высокий в цехе, и я. Двенадцать часов один на четырех печах отработаешь — в глазах темнеет. Сменит меня Волков и тоже двенадцать часов ведет плавки. Обеды нам прямо на площадку приносили. Как мы с ним выдержали — и сейчас чудом кажется. Ну, а потом к нам сталевары из Сталинграда приехали, с других южных заводов. Подмога была кстати.

И. ПАЙВИН,

рабочий Златоустовского металлургического завода

Для разгрома врага нужно дать фронту как можно больше танков, пушек, орудий и другого вооружения. А для производства этого грозного оружия нужна высокосортная сталь. Поэтому вся моя работа подчинена одной цели — увеличению выплавки стали.

Вступив во Всесоюзное социалистическое соревнование, я стал давать скоростных плавок значительно больше, чем давал раньше. В мае мною дано 10 скоростных плавок. Скоростной метод сталеварения — это моя помощь фронту в разгроме коварного врага[13].

С первых дней войны на Златоустовский завод металлоконструкций легла ответственность — в сжатые сроки выдавать для реконструкции старых предприятий и восстановления эвакуированных тысячи тонн металлоконструкций и специального заводского оборудования.

«Обязать директора Златоустовского завода металлоконструкций изготовить металлоконструкции для мартеновских печей ММК в месячный срок со дня получения металла»; «Для формирования Уральского добровольческого танкового корпуса необходимо изготовить семь бензоцистерн. Мобилизуйте коллектив завода на досрочное выполнение этого важнейшего для корпуса заказа», — так требовали идущие один за другим постановления обкома ВКП(б) того времени. На заводе работало много молодежи. Было пять комсомольско-молодежных фронтовых бригад. Фронтовая бригада сборщиков под руководством Бабаева выполняла задание на 260—550 процентов. Трудился весь коллектив самоотверженно и заказы фронта выполнял в срок.

В первые месяцы войны примерно половину плавильщиков, мастеров, начальников смен призвали в армию. Бывало, спрашиваешь: «А где старший плавильщик и горновой печи?» — и слышишь в ответ: «Их ночью в военкомат вызвали».

Плавильщиков заменяли молодежь и женщины. Советские законы о труде и во время войны запрещали женщинам работать плавильщиками. Но женщины все же настаивали на своем, и некоторым разрешили выплавлять ферросплавы. В то тяжелое, грозное время к печам встали Мухина, Панкратова, Ахметова, Соколова, Андреева, Березовская, Смолина и многие другие. И как они работали! Приходилось удивляться их трудолюбию и настойчивости.

Для оборонной промышленности требовалась не простая углеродистая сталь, а качественная и в значительных количествах. Для выплавки такой нужны ферросплавы, а к концу 1941 года в стране в числе действующих остался только один Челябинский завод ферросплавов. Государственный Комитет Обороны потребовал от нас удвоить выпуск ферросплавов на действующих мощностях. Понимая всю ответственность, наш коллектив под руководством партийной организации настойчиво приступил к изысканию путей увеличения производства ферросплавов.

Помощи ждать было неоткуда, поэтому челябинские ферросплавщики надеялись на свои силы и опыт, на свои возможности. Как никогда, поднялась на заводе исполнительская дисциплина. Во всех делах чувствовалось деловое взаимопонимание между металлургами, электриками, механиками.

Уже в сентябре 1941 года коллектив цеха № 2 одержал первую победу на электропечах № 11, 12, 13 при выплавке углеродистого феррохрома. Проведенные исследования подтвердили наши предложения о том, что выплавку углеродистого феррохрома можно производить и под закрытым колошником. Производительность электропечей возросла на 25 процентов. Намного снизился и расход электроэнергии. Этой технологией выплавки углеродистого феррохрома под закрытым колошником и в настоящее время пользуются в цехе № 2.