— Ловко у тебя получилось!
— Уметь надо.
— Нет, ласточка, я так не умею.
— Ну и дура!
Аня задумалась на минутку:
— Понимаешь… У Алексея такой принцип: семью не заводить.
— Слышала я про ваш принцип. Выдумывают люди чепуху и косятся с ней, как дурни с писанными торбами. Если бы ты ему потачку не дала, то ничего бы из его принципа не вышло. Аня прошлась по комнате, остановилась напротив Сулимы.
— Это не чепуха. Таких пар, как мы с Алексеем, теперь много. Я имею в виду свободных пар. В будущем их станет еще больше…
— Да тебе-то разве легче от этого? — искренне удивилась Люба. — Тебе законный муж нужен, дети, Я как-то зимой слегла, грипп свалил. Температура поднялась — головы от подушки не оторвать. А муж в командировке. Так я говорю своей Оксане: «Доченька, принеси мне водички!» Принесла. А потом и покормила меня. Так-то вот. Если бы не было рядом никого, хоть сдохни. — Она махнула рукой с самоуверенным видом. — Конечно, я человек посторонний и не все понимаю, как там у вас и что. Но ежели по-жизненному рассудить, то в сто раз лучше жить семьей. Женитесь — мой вам совет.
Наспех прибирая в комнате, Аня усмехнулась. Странная соседка! Да разве такого человека, как Алексей, затянешь в загс? Вот он мечтает об академии Генштаба, готовится. И поступит туда…
Она украдкой вздохнула, внезапно представив, как однажды он уйдет от нее и никогда больше не вернется. И тогда в ее жизни наступит пустота. Кому нужна женщина, которой через два года — тридцать! Мужчины любят молодых и свежих. А она от горя быстро увянет и останется до конца дней одна. И зачем только ехала сюда?
Люба помогла ей подравнять на этажерке книги, сложила аккуратной стопочкой журналы на столе, собрала разбросанные газеты.
— Вот видишь, двадцати минут не прошло, как у тебя все готово. И сама ты принаряженная, словно куколка. — Она весело и повелительно махнула рукой. — А теперь давай кроить мне платье!
Аня смотрела на нее обескураженно. У нее никогда не хватало духу решительно отказать кому-либо из назойливых модниц. А браться за кройку сейчас не хотела — боялась отпугнуть Алексея тряпками. Зайдя в квартиру и увидев здесь соседку с ее платьем, он может повернуться и сказать до свидания. Потом жди опять звонка с тоской, неуверенностью и томлением.
— Любушка, — заговорила она почти умоляюще. — Ну давай займемся этим завтра!
— Чудачка! Да чего ты боишься?.. Может, Алексей твой придет через час, не раньше. А мы станем вот тут, и я его увижу, как только он появится в дальнем конце улицы. Не бойся, не прогляжу. Сразу заберу свои лахи и исчезну.
— Ох, беда мне с тобой! Ну давай! — Быстро развернула на столе креп, взяла сантиметр и мелок. — Фасон-то хоть выбрала?
Соседка вытащила из кармана халата вырванный из «Работницы» листок с моделью летнего платья.
— Вот такое. Недавно видела на одной солидной даме.
— Ничего фасончик… Только он не по твоей фигуре. Придется кое-что изменить.
Аня сняла мерку, записала, затем достала из-за зеркала закройный угольник, нанесла чертеж на материал и стала кроить, поясняя.
— Смотри, я делаю с запасом. Так что шей платье не в обтяжку, а полуприталенное. Оно тебе лучше пойдет — будет скрывать полноту. И давай сделаем пояс — тогда ты не будешь выглядеть монолитом.
Сравнение с «монолитом», как видно, не понравилось Любе, — на ее лице появилась ироническая ухмылка. Поглядывая в окно, забирая по частям крой и свертывая в рулончик, она отвечала с веселым вызовом:
— Ничего, и на полных женщин охотников немало! Так что мне бояться нечего. А вот ты, я вижу, никак не раздобреешь.
— Что-то не поправляюсь.
— Родить надо, милая. Как родишь одного да второго, так сразу где что и возьмется.
Не в меру болтливая соседка говорила с той житейской прямотой, с какой иногда говорят между собой женщины. Аню это смущало, — она краснела и старалась отмахнуться.
— А, зачем мне поправляться!
— Как это зачем?.. Да ты станешь еще красивее. Мужчины будут на тебя так заглядываться, что у твоего Алексея сердце от ревности заболит, все свои принципы позабудет. — Она помолчала секунду-другую. — Нет-нет, тебе надо замуж, напрасно ты время упускаешь. Позже и родить труднее. Так что думай, милая. Знаешь, что и тебе посоветую?
Она наклонилась и стала шептать на ушко молодой хозяйке.
— Не надо, Любушка! И иди уже, все сделали. Как раз успели.
Сулима вдруг спохватилась.
— Ох и забарилась я! А мне бы надо еще к врачу сбегать, принимает жена командира полка. Командирша, куда твое дело! Вот кто может…
Она вдруг прикрыла ладонью болтливый рот. Все ее крупное статное тело сотрясалось от сдерживаемого хохота. Аннушка недоуменно воззрилась на нее.
— Что ты, голубушка?
— Да так, смешинка в рот попала… Ох, милая, никуда твой Олекса не денется! Женится он на тебе, как пить дать.
Благодаря отзывчивую мастерицу, соседка удалилась. Аня свободно вздохнула, подобрала несколько мелких лоскутков, выбросила их. Еще раз осмотрела себя и квартиру, села у окна. «Ну и говорунья эта Люба! — подумала она. — Да и почему ей не говорить?.. И муж у нее неплохой, и девочки такие миленькие. Да ну ее к лешему, эту Любу! Вместе с ее советами. Только голова от нее разболелась».
Аня и сама не знала, отчего ей вдруг сделалось грустно. Сейчас придет Алексей — они долго не виделись, — радоваться бы, песни петь, а ей грустно. Никогда еще не бывало, чтобы она печалилась перед встречей.
Сначала думала, что виной тому соседка с ее советами, потом вспомнила, что и заведующий ателье, отпуская ее с работы, в шутку говорил о свадьбе. И сама она давно мечтает о том же. А свадьбы, наверное, никогда не будет.
Вспомнилось, как накануне заветного дня сестра Елена принесла фату. Тонкая белая материя манила взгляд, просилась в руки. Аня прижалась к ней лицом, стала смотреть сквозь нее, и все приобрело необыкновенно волнующий, счастьем осененный цвет. А на завтра, помогая сестре одеваться, восторженно говорила: «Голубушка моя, ты похожа на королеву!» Елена отвечала с задумчивой улыбкой: «Придет твой день, Аннушка, ты тоже станешь королевой».
Смотрела в окно, а все-таки не заметила, когда он пришел. Спохватилась лишь после того, как на лестнице послышались шаги: быстрые и легкие, они свидетельствовали о том, с какой окрыленностью идет человек. Шаги затихли у ее квартиры. Это Алексей!..
Аня вскочила на звонок, сердце у нее забилось сильно. Она забыла о своей грусти, лишь подумала: хорошо, что все заранее приготовлено! Алексей не любит, когда она пытается сделать это при нем… Подбежав к двери и не спрашивая, открыла в счастливой уверенности. Он стоял торжественный, улыбающийся, с букетом розовых тюльпанов в руке.
— Заходи, Алешенька! — радостно приветила она. Едва он перешагнул порог, едва захлопнулась за ним дверь, как она обняла его, порывисто прижалась. Он поцеловал ее, говоря:
— Вот и я!.. Здравствуй, Аннушка! Это тебе, моя родная.
И протянул букет. Тюльпаны были до того нежные, прекрасные, что у нее перехватило дыхание. От цветов веяло той поэтичностью, которая в восприимчивой душе вызывает светлые, возвышенные чувства.
— Извини, пришлось немного задержаться, — сказал он.
— Кто приходит с таким букетом, тому все прощается, — рассмеялась она, любуясь тюльпанами. — Но где же ты достал их?
Загоров считал, что вовсе не обязательно рассказывать, как он на попутной машине поехал за несколько километров в цветочное хозяйство и как вышла задержка на обратном пути.
— Где достал, неважно, — отвечал он с рыцарским великодушием, — важно, чтобы они нравились тебе, моя дорогая.
— Очень нравятся, Алешенька. Такая прелесть! — Она поднесла тюльпаны к смуглому лицу; из-за розовых бутонов блестели ее агатовые глаза. — Проходи, голубчик мой.
— Спасибо.
Он снял фуражку, неторопливо причесал русые, шелковистые волосы, заботливым взглядом окинул себя. Казалось, он родился военным и никогда никем иным быть не может. Прошли в комнату.
