– Это так называемая пашмина – лучший сорт кашемира. Раньше их называли «шали кольца», потому что пашминовую шаль можно пропустить через кольцо. Я хотел преподнести ее позже, но подумал, что сегодня вечером она будет тебе кстати.

– Спасибо, – повторила Хелена.

Ей было стыдно принимать от Невилла такой дорогой подарок, и в то же время она радовалась ему как знаку внимания.

Повисла тишина, которую тут же заполнили шум волн за бортом и стук машин. В конце концов Хелена почувствовала себя неуютно и скосила глаза на Яна. Тот сидел, откинувшись на спинку стула и заложив ногу на ногу. Легкий бриз теребил кончики воротника его рубахи, казавшейся в полумраке ослепительно-белой, трепал темные волосы. Хелена призналась себе, что Ян хорош собой, и она, пожалуй, пообщалась бы с ним и в более интимной обстановке.

– Мы так редко видимся, – сказала она, чтобы нарушить ставшее невыносимым молчание, и залилась краской.

– Я должен работать.

Некоторые из масляных фонарей уже погасли, отчего на палубе стало еще темнее. Хелену это беспокоило, и в то же время ей нравилось быть с Яном наедине.

– Возможно, я скажу глупость, но я не знала, что у владельца чайной плантации так много бумажной работы.

– Это не глупость, а вполне законное замечание. – Он глубоко затянулся. – Нет, у меня есть и другие дела: планы, проекты… В Порт-Саиде я получил несколько писем и телеграмм, на которые должен ответить.

Ян замолчал, и Хелене показалось, что он сказал не все, что хотел.

– Мохан рассказал мне о… – Что-то помешало ей выговорить название чайной плантации, словно это было святотатство. – О твоем доме в горах. Мне так не терпится попасть туда.

– О доме… – повторил Ян, следя глазами за извивающейся струйкой дыма. – У меня нет дома. Есть места, где я задерживаюсь более-менее длительное время. Шикхара – одно из них.

Хелена быстро встала, чувствуя, как по спине снова пробежал холодок.

– Мне холодно, я хочу в постель.

Лишь только она произнесла эту фразу, щеки ее загорелись. Хелена вдруг поняла, что ее слова могут быть истолкованы Яном как приглашение последовать за ней в каюту. Однако Невилл сидел неподвижно, не то не уловив в ее фразе никакого намека, не то просто не расслышав ее за своими мыслями. В этот момент от Яна веяло таким одиночеством и тоской, что Хелена протянула руку, чтобы коснуться его плеча, однако замерла в нерешительности. Невилл взял ее ладонь. Его рукопожатие было теплым и крепким.

– Спокойной ночи, Хелена, – прошептал он.

– Спокойной ночи, Ян.

Он остался сидеть на палубе, а она пошла вниз. Джейсон уже спал в своей каюте, но Хелена так легко проскользнула по коридору, что не могла ему помешать.

Семь островов вокруг глубоко вдающегося в Аравийское море полуострова, поросших пальмовыми лесами, покрытых малярийными болотами и постоянно затопляемых наводнениями – вот что такое была Бом Баия – «хорошая гавань», португальская колония начала шестнадцатого столетия. Это безлюдное, за исключением нескольких рыбацких деревень, место, благодаря своим удобным бухтам, стало для европейцев воротами в Индию. В 1662 году, после свадьбы принцессы Екатерины Браганса и Карла II, острова в качестве приданого невесты перешли к Англии. Ост-Индская компания арендовала их за символическую сумму – десять фунтов в год. Исказив португальское название, англичане стали называть это место Бомбеем.

Постепенно болота осушили, на острова хлынули люди, и вокруг стен древней португальской крепости стал расти город. Как центр торговли между Востоком и Западом, он обещал поселенцам работу и деньги, поэтому сюда стали стекаться представители самых разных религий и национальностей: гуджаратцы с севера и мератхи, бывшие до англичан хозяевами западного побережья; джайны – члены аскетической секты из Раджастана и парсы, бежавшие от преследований в Персии; евреи, армяне, сикхи, китайцы, наконец, индуисты и мусульмане со всех концов страны.

Бомбей рос за широким фронтом плавучих доков, лабиринтом амбаров, контор и бедняцких лачуг. Частые пожары оставляли шрамы на стенах его домов, вынуждали к спешной застройке. Уродливый, неуютный, нелюбимый, ставший столицей «компании Джона» – так называли в народе Ост-Индскую компанию, он сказочно обогатился на торговле хлопком. Особенно во время войны между американским Югом и Севером, когда поставки из Нового Света прекратились. В пригородах с прохладным климатом стали расти дворцы богачей, шпили англиканских церквей гордо пронзали тропическое небо, центр заполонили пряничные фасады викторианских особняков.

Джейн щелкнула замком и вздохнула. Двое тощих темнокожих юношей тотчас подняли сундук на плечи и унесли прочь. Служанка повернулась к Хелене.

– Что-нибудь еще, мадам?

– Нет, Джейн, спасибо.

Молодая горничная, чуть постарше самой Хелены, строго посмотрела на хозяйку.

– Вам надо на палубу, мадам. Мистер Невилл наверняка уже ждет вас.

Хелена взяла себя в руки, в конце концов, деваться ей действительно некуда.

– Вы правы, пойдемте.

– В таком случае я с вами прощаюсь и желаю всего наилучшего. – Джейн присела в книксене.

– Вы… не идете?

Хелена посмотрела на нее с удивлением.

Джейн рассмеялась.

– О нет, мадам! Никакая сила не заставит меня сойти на этот берег. Мистер Невилл хорошо заплатил мне за это путешествие, но мое место остается там, на Гросвенор-сквер. Обратный билет уже заказан. Остается навести здесь порядок… – Она оглядела безупречно чистое помещение. – А потом я отдыхаю целых три недели. В Лондоне снова будет много работы. Дом должен содержаться в идеальной чистоте, в конце концов, мы не знаем, когда ждать господина Невилла. Но вам не о чем волноваться, – улыбнулась она хозяйке. – Мистер Невилл, конечно, подготовил для вас все в лучшем виде. Он никогда ничего не оставляет на волю случая.

– Не сомневаюсь, – пробормотала Хелена.

То, что Ян содержит прислугу в огромном лондонском доме и может вернуться туда в любое время, будто со званого ужина, давало некоторое, хотя и слабое представление о размерах его состояния. Там, на столе, конечно же, его каждый день ждут свежие цветы.

Хелена выдавила из себя улыбку.

– В таком случае, Джейн, я благодарю вас за все и желаю всего хорошего.

Только вот почему она должна снова и снова расставаться с теми, к кому привыкла?

Яркий солнечный свет, отражаясь от камней мощеной набережной, после полумрака каюты резал глаза. Не меньше неудобств доставляло многолюдство. Слева и справа от «Калики» тут же выстроились рядами катера, пароходы и легкие парусные суденышки – пережиток уже ушедшей эпохи мореплавания. Раздавались команды, пыхтели машины, кули[4] бегали с тележками, нагруженными ящиками и тюками. Кого здесь только не было! Китайцы с длинными косичками и евреи в круглых черных шапочках, из-под которых свисали пейсы, тюрбаны всех мыслимых расцветок, лица – от слоновой кости до эбенового дерева, красные, синие и черные мундиры. Люди болтали, хохотали, торговались, английская речь мешалась с испанской и французской, прерываясь странными для европейского уха напевными руладами хиндустани. По сравнению с Бомбеем Порт-Саид казался уютным сонным гнездышком.

У трапа их уже ждала повозка, запряженная парой вороных лошадей. На козлах сидел индус в белой ливрее. Ян открыл дверцу и остановился, поджидая Хелену. Джейсон уже прыгал на обитых светлой кожей сиденьях, кричал и махал сестре рукой, и Мохан Тайид напрасно призывал его к порядку. Хелена глубоко вздохнула и поспешила вниз по трапу.

– Извини! – закричала она Яну уже издали.

– Нет причин извиняться. – Невилл помог жене подняться по ступенькам, после чего сел сам и закрыл дверцу. – До вокзала всего несколько кварталов, но пешком здесь лучше не ходить. Вещи я уже отправил. – Ян постучал в стенку, и повозка легко покатилась по мостовой.