В Одессе мы задержались на несколько дней. Противник успел сбросить много мин в море. Нужно было подождать, пока их вытралят. В эти дни наши войска освобождали низовье Дуная.

Снова вышли в поход, оставив плавбатарею в Одессе.

На подходе к устью Дуная, сигнальщик доложил:

— Прямо по носу плавающий предмет, расстояние три кабельтова.

Опять мины — и не одна! «Железняков» застопорил ход. Мины расстреляли из малокалиберных пушек. Черные рогатые шары взрывались, вздымая огромные фонтаны воды.

До нас в Дунай вошли бронекатера. Они были грозной силой для врага. У противника не было таких катеров, но зато он имел соединение крупных артиллерийских кораблей. Это соединение называлось «Дунайской дивизией» — семь мощных мониторов, сторожевые катера, тральщики.

Главная сила «Дунайской дивизии» была в мониторах. В начале войны они отсиживались в своих базах, так как все выходы из них были нами заминированы; тралить же мины врагу не давали наши артиллерийские батареи и корабли.

В августе 1944 года, когда наши войска прорвали южный фронт и неудержимым потоком двинулись в Молдавию и на территорию Румынии, «Дунайская дивизия» находилась в подчинении немецко-фашистского командования. Она оказывала упорное сопротивление советским войскам.

Мониторы румыно-фашистской «Дунайской дивизии» заняли огневые позиции в низовьях реки. Они были хорошо замаскированы и отлично снабжены.

Когда наши бронекатера ворвались в Килийское гирло Дуная, монитор противника встретил их мощным артиллерийским огнем.

Бронекатера искусно маневрировали между всплесками снарядов. Первая пара катеров поставила густую дымовую завесу, закрыв остальные.

Короткий рывок — и шесть бронекатеров вырвались из дыма. Дружным залпом в упор из орудий и реактивных минометов монитор был уничтожен. Под мощное «ура» он перевернулся вверх килем и затонул. Залп угодил в бортовую башню главного калибра. Башня, весившая 50 тонн, была сорвана с палубы и выброшена за борт.

Покончив с монитором, прикрывавшим вход в устье, бронекатера и минные катера полным ходом пошли вверх, к Килии и Измаилу. Им пытались преградить путь сторожевые катера, но один из них, тяжело подбитый, выбросился на мель, а остальные сдались.

Когда на открытом плесе показался второй фашистский монитор, подоспели летчики-черноморцы.

Всего несколько минут занял бой авиации и бронекатеров с монитором противника. Взрывы бомб, огонь… Когда дым рассеялся, корабля уже не было. На воде плавали только кусты — остатки его маскировки. Подобранные люди не могли рассказать, что произошло: взрывом их выбросило за борт.

Еще один монитор — «Братиану» — прятался где-то в протоках. Наши корабли с ним не встретились.

Все свободные от вахты железняковцы выстроились на палубе, приветствуя жителей первого дунайского города Вилков.

«Железняков» шел самым малым ходом вдоль городской набережной. Люди на берегу что-то кричали, подбрасывали кверху фуражки, а девушки в праздничных платьях кидали букеты цветов нам на палубу…

Три года назад мы уходили с Дуная. Да. Прошло три нелегких, штормовых года! Железняковцы стали закаленными в боях и тяжелых испытаниях моряками. Война была для них настоящей академией флотской службы. И она выдала им аттестат зрелости с отличием. Флагман флотилии «Железняков» снова вошел в Дунай.

Но война на Дунае — еще продолжалась…

Корабли Дунайской флотилии совместно с частями Советской Армии освободили Измаил и Килию. Советская Армия занимала город за городом; Бухарест был на горизонте. Румыния капитулировала и вышла из войны.

Но на «Дунайской дивизии» фашисты (открытые и замаскированные) подчинялись гитлеровским «инструкторам». Они отказались безоговорочно сдаться. А на кораблях — мы это знали — имелись большие запасы снарядов и горючего. Нельзя было допустить, чтобы ценные корабли были взорваны или затоплены.

Монитор «Буковина» стал пиратом двадцатого века: он бродил по протокам Дуная. Его разложившаяся команда громила и грабила суда и береговые склады. За монитором безуспешно гонялись наши бронекатера. Он ускользал от погони.

Монитор «Братиану» подошел к Измаилу и встал на рейде.

«Железнякову» с приданным ему отрядом бронекатеров была поставлена задача разоружить «Братиану».

Мы заняли выгодные позиции: одним залпом совместного огня «Железнякова» и бронекатеров монитор мог быть обезврежен. Но нам было приказано захватить корабль целым. Команда «Братиану» насчитывала 140 человек.

С борта «Железнякова» дали сигнал: я попросился в гости на румынский монитор. Это было под вечер. Я пошел на шлюпке один.

Михаил Коган знал, как действовать, если я не вернусь.

На «Братиану» меня встретили с опаской. Командир монитора разрешил людям с «Железнякова» посетить его корабль. Дали сигнал. Пришло восемь моих бывалых матросов. Я заранее поручил им изучить входы в кубрики, в машинное и котельное отделения, к погребам, к башням главного калибра и другим боевым постам. Рекомендовал познакомиться с личным составом и особенно с вахтенной службой.

Железняковцы быстро перезнакомились с недавними противниками, одарили их разными безделушками.

Я с командиром и его помощником обошел корабль, осмотрел машину, котельное отделение, один из погребов, башню главного калибра, офицерские каюты.

В кают-компании командир монитора представил своих офицеров. Беседа длилась час. Я видел, что все офицеры вооружены пистолетами, узнал, сколько их, пытался разобраться, кто из них не румыны, а немцы. Многие офицеры румынского монитора говорили по-русски: одни лучше, другие — хуже. Настроение у них было паршивое. Я осторожно прощупал: знают ли они о судьбе своих двух мониторов и о своих сторожевых катерах? Оказалось — знают. На многих лицах отражалась плохо скрываемая ненависть.

Правда, кое у кого из офицеров лица счастливые: уцелели! Они даже пытались шутить, рассказывали анекдоты об Антонеску.

Поблагодарив за гостеприимство, я сошел с корабля.

С нетерпением железняковцы ждали, когда им придется разоружать «Братиану».

За час до рассвета с «Железнякова» на дамбу сошли: представитель штаба, я, двенадцать хорошо вооруженных старшин и матросов, все бывалые люди — Андрющенко, Кирьяков, Личинкин, Перетятько, Евдокимов, Губа, Онищенко…

Я, Евдокимов и Личинкин пошли на борт «Братиану», остальные засели в кустах.

У трапа нас встретил вооруженный вахтенный. Услышав, что командир монитора «Железняков» идет к командиру монитора «Братиану» поговорить о срочных делах, он пропустил нас.

Старший вахтенный унтер-офицер, тоже вооруженный, хотел нажать на кнопку электрического звонка для вызова вахтенного офицера. Ловким броском Евдокимов обезоружил его.

Обезоружили и вахтенного у трапа. Осталось еще две вахты — на корме у флага и сигнальщик на мостике. Один вооружен автоматом, другой — пистолетом. Рядом с сигнальщиком стоял ручной пулемет. Мы с Евдокимовым прошли на мостик, а Кирьяков с Губой — на корму. Сигнальщик спал, сидя на банкете. Вахтенный у кормового флага прислонился к башне главного калибра; автомат висел через плечо, хозяин его, видимо, мечтал. Оба, сигнальщик и вахтенный у флага, были обезоружены и бесшумно выведены по трапу на дамбу.

По моему сигналу бесшумно, цепочкой прибежали железняковцы. Я с двумя матросами прошел в центральный кубрик, где спало около шестидесяти человек матросов; остальные разошлись по другим кубрикам, в машину, в котельное отделение, к погребам, башням и в офицерский отсек.

В кубрике вахтенные, сидя на банках, дремали. Включили полное освещение. Вооруженные автоматами железняковцы захватили пирамиды со стрелковым оружием. Подали команду: «Подниматься и выходить на берег!»

В офицерском отсеке разбудили офицеров и собрали в кают-компанию. Один из гитлеровских инструкторов пытался сопротивляться. Пистолет у него отобрали.

У командира я потребовал боевую и повседневную документацию корабля. Оказалось, сутки назад ее утопили в реке. Стало ясно: профашистское командование «Дунайской дивизии» подготовилось к «сдаче».