— С Первым мая вас, господа коммунисты… — И, осветив наши лица карманным фонариком, он удивляется:

— Смотри-ка, совсем сопляки… О, даже барышня есть!

В голосе шпика звучит злое торжество. Да! У него есть все основания быть довольным. Улов, действительно, неплох. Сейчас он засвистит в свистульку, сбегутся шпики, и всё кончено. Утро мы будем встречать в каталажке.

В это время неподалёку раздаётся пронзительный вопль:

— А… а… а…

Мы вздрагиваем. От этого истошного крика в ночной тишине становится жутко.

— Что такое? Кто там? — нервно бросает в темноту шпик. Видно, и ему не по себе.

Крик обрывается и опять звучит с новой силой. Но теперь сквозь вопли можно различить и слова:

— Дяденька, дяденька, помогите!

Из ночи возникает щуплая фигурка мальчика. Он бежит к нам, продолжая кричать. И вдруг мы узнаём его: да ведь это Серёжка!

Вопль смолкает. И тут происходит нечто совершенно неожиданное. Остановившись напротив шпика, Серёжка делает резкий взмах рукой.

Шпик, охнув и уронив пистолет, хватается обеими руками за глаза. Он падает на землю и катается по ней, воя от боли.

Мы моментально разбегаемся в разные стороны. Схватываю за руку Серёжку и что есть силы тащу за собой.

Сзади раздаётся пронзительная трель полицейского свистка. Это ослеплённый шпик зовёт на подмогу.

Отбежав от места происшествия кварталов за шесть, я перехожу на шаг. Теперь можно перевести дух. Мы около вокзала. Несмотря на поздний час, здесь многолюдно. Опасность миновала.

— Чем ты его? — спрашиваю у Серёжки.

— Солью. И табачной пылью. Это я в выпусках «Великого сыщика Шерлока Холмса» вычитал, — скороговоркой отвечает он. — Вы не думайте, что я только Шерлока Холмса читаю. Это так, от нечего делать, в школе, когда скучный урок. А ведь я и «Как закалялась сталь», и «Мать», и «Белеет парус одинокий» читал и другие книги, которые вы Пете давали.

Я всё знаю: и про Павлика Морозова, и про Чапаева, и про Испанию.

Всё знаю.

— Не так громко, — шепчу я. — Ведь мы ещё не дома.

— Ладно, не буду, — говорит он и продолжает так же быстро и громко:

— Петя меня с собой взять не хотел, на ключ закрыл. А я, — он хихикнул, — а я уже давно научился дверь гвоздём открывать. Выскочил из дому, да как побегу за ним. И хорошо, что побежал, правда?.. Петя всё думает, что я маленький. А у меня мускулы во какие. Вы только пощупайте.

— Здорово! Прямо стальные… Ты, Серёжа, поступил, как настоящий пионер… Знаешь, что такое пионер?

— Ну, ещё бы… Это те, кто комсомольцам помогают. У них красные галстуки. Им говорят: «Будь готов», а они отвечают: «Всегда готов». Я по радио слышал.

Мы подходим к дому Петра. Пётр и Ирма уже ожидают нас здесь: значит, всё сошло благополучно.

— Нужно расходиться, товарищи!

Подаю руку Серёжке:

— Ну, спасибо тебе, выручил. До свиданья!

— До свиданья… А скажите, у вас принимают в пионеры?

Дома я долго не могу уснуть. Всё думаю о Серёжкином смелом поступке… «У вас принимают в пионеры?..» Силис как-то спросил, почему при комсомольской организации нашего района нет ещё ни единой пионерской ячейки. Не помню, что ему ответил. Кажется, сострил, что-де для детского сада подполье не приспособлено. А ведь Силис прав: надо создать, просто необходимо. Разве Серёжка не достоин быть пионером-подпольщиком? И ведь у многих из нас есть замечательные братишки и сестрёнки. На следующем заседании райкома обязательно поговорю с ребятами об этом…

Быть тебе, Серёжа, пионером! И подпольное имя мы тебе дадим — Павка. Расти таким, как Павка Корчагин… Начало этому уже положено…

Я засыпаю в эту первомайскую ночь с мыслью о первом пионере нашего района.

— Дзинь… дзинь… дзинь…

Старенькие стенные часы в соседней комнате, звеня и шипя, бьют девять раз. Как я зачитался!

Встаю из-за стола и распахиваю окно. В душную комнату врывается вечерняя прохлада, а вместе с ней сигналы автомашин, звонки трамвая.

Субботний вечер… Как чудесно! Завтра не придётся вставать спозаранку и бежать в осточертевшую мастерскую Отто Кенига. Воскресенье! Можно спать хоть до обеда.

Сладко потягиваюсь и, стоя у окна, жадно вдыхаю свежий воздух.

— Здравствуйте, Имант! — перекрывая уличный шум, доносится до меня сильный мужской голос.

Атлетически сложенный человек средних лет стоит на балкончике соседнего дома и машет мне рукой. Сдержанно киваю головой в ответ.

— Скажите, отец ваш дома? Хочу у него немного проводки занять.

— Да, дома.

Отхожу от окна в глубь комнаты.

Терпеть не могу этого господина. Его зовут Курмис, Ансис Курмис, По соседству с нами он поселился недавно, но уже успел обстоятельно познакомиться со всеми жильцами соседних домов. Вежливый, предупредительный, спокойный, он быстро снискал уважение всех, в том числе и нашего участкового надзирателя Осиса. Не раз я видел их вместе за кружкой пива в трактирчике рядом с нашим домом.

Присаживаюсь к столу и снова беру книгу. Но мысли не дают покоя Курмис не выходит из головы.

Он работает бухгалтером в какой-то большой фирме готового платья, Мать слышала от соседки, что хозяева им очень довольны и уже дважды делали прибавки к жалованию.

Вот Курмис и старается. Работает день и ночь, как вол. Сколько раз я его встречал в поздние часы на улице. «Гуляете всё? Да, молодость, молодость… А я вот только кончил работу. Всё сводил концы с концами. Сам господин Кюзе попросил…»

Ещё бы! Наверное, за очередную прибавку готов хозяевам руки лизать.

Но, в конце концов, довольно! Какое мне до него дело? Усаживаюсь поудобнее и углубляюсь в книгу. Почитать не удаётся, мешают голоса в другой комнате. «Наверное, к отцу пришли», — досадую я. Но моя догадка оказывается неверной.

— Имант!

— Что, отец?

— Выйди-ка сюда. Тебя спрашивают.

— Меня? Сейчас иду.

Кто же это может быть? Как будто никто из друзей не собирался сегодня навестить меня.

Встаю с места и открываю дверь.

— Господин Курмис?

От удивления даже забываю поздороваться. Курмис идёт мне навстречу и протягивает руку, которую я машинально пожимаю. У него коричневое от загара лицо; лишь под левым ухом тонкая белая полоска, словно след давнишнего пореза. Как он умудрился так загореть, сидя в конторе.

— Простите- меня, Имант, но у меня есть к вам просьба. Нам необходимо поговорить.

Поговорить? О чём? Ведь мы с ним едва знакомы.

— Проходите, пожалуйста, в комнату. Только, право, не знаю, чем могу быть вам полезен.

Курмис идёт в мою комнату и жестом просит прикрыть дверь. Пожимаю плечами, но просьбу выполняю.

— Слушаю вас.

— Разговор будет коротким. Я только что узнал, что с минуты на минуту меня могут арестовать. Поэтому пришлось нарушить правила конспирации и обратиться к вам, за помощью, как к члену «Союза Трудовой. Молодёжи».

Провокация! Наглая, нахальная провокация!

— О каком союзе вы говорите, господин? Я вас не совсем понимаю.

Курмис пристально смотрит на меня.

— Вы правы, что не доверяете мало знакомому человеку. Пожалуй, я также поступил бы на вашем месте. Но поймите: у меня совершенно-безвыходное положение и вы обязаны мне помочь.

Изображаю на своём лице удивление.

— Давайте прекратим этот разговор. Вы говорите загадками: «Меня могут арестовать»… Чепуха какая-то!

Курмис тяжело вздыхает.

— Действительно, положение… Но всё-таки вы должны поверить мне… Вот что, Имант. Мне известно, что вы член райкома четвёртого района. Ваше подпольное имя — Владимир. Мало?.. Известно мне ещё и то, что вы встречаетесь с Силисом. На днях он обещал вам устроить встречу с городским техником, чтобы договориться насчёт печатания листовок для молодёжи вашего района… Верно? Кстати, подпольная кличка городского техника — Глобус. Это вы тоже знаете… Теперь вам хватит?

Да, мне хватает вполне! Оказывается, охранка прекрасно осведомлена. В нашу среду вкрался предатель. Надо немедленно известить товарищей. Но прежде всего необходимо избавиться от этого типа.