— Иит?

Но это был не Иит.

— Подожди…

Подождать что, кого? Мне было безразлично. Иит? Нет, Иит был мертв, и я буду мертв. Смерть была воплощением безразличия, она не требовала внимания, или чувства, или мысли — а я хотел именно этого — покончить с этой суетливой жизнью, которая так больно ранила тело и душу. Иит умер, и я умер, или, вернее, умру, если только это покалывание прекратится и оставит меня в покое.

— Не спи!

Не спи? Раньше мне показалось «подожди». Хотя это не имело значения. Ничего уже не имело значения.

— Не спи!

Крик у меня в голове. Мне было больно, и эта боль пришла извне. Я покачал головой в разные стороны, как будто пытаясь вытрясти этот голос из моего сознания.

— Проснись! Не спи!

Боль, которую причинил этот приказ, вырвала меня из оцепенения. Я застонал, заскулил, умоляя темноту оставить меня в покое, отдать меня несущей покой смерти.

— Не спи! — гудело внутри моего черепа.

Теперь я уже слышал свой собственный жалобный плач, но остановиться никак не мог. Однако вместе с болью пришло сознание происходящего, и появился барьер, удерживавший от соскальзывания назад в пустоту.

— Не спи… держи…

Держать что? Мою качавшуюся голову? Здесь нечего было держать.

Потом я ощутил не только слова, которые блуждали по моему измученному сознанию, но что-то еще — какую-то опору, за которую могли держаться мои немощные мысли.

Широко раскрыв глаза, я напряженно вглядывался в темноту. Каким-то образом я понял, что эта помощь будет поступать ко мне ограниченное время. И за это время я должен был сделать все возможное, чтобы помочь самому себе.

Я с трудом поднялся на ноги, прижимая к себе Иита здоровой рукой, в то время как другая бесполезно свисала вдоль тела. Нужно двигаться, но куда? В этом мешке темноты я был абсолютно беспомощен и готов снова впасть в оцепенение.

— Жди — будь готов…

В этом послании чувствовалось напряжение, как будто тот, кто отправлял его, преодолевал какое-то препятствие.

Ну что ж, я был готов, но как долго нужно ждать? Время, казалось, остановилось в этом мраке.

Затем послышался слабый скрип и у меня замерло сердце — оказывается, я все же не лишился зрения! Справа от меня появилась полоска света. Пошатываясь, я направился туда и, когда узкая щелка превратилась в достаточно широкий для меня проем, мигая от яркого света, протиснулся наружу.

Оказавшись в центральной шахте корабля, слишком изможденный, чтобы повернуться и посмотреть, кто же освободил меня, прислонившись плечом к стене, я не сразу смог воспринимать окружающее.

Зильрич, которого я оставил прикованным к постели, неуклюже опирался двумя руками о пол, и было видно, что возбуждение, которое помогло ему доползти до двери моей клетки, явно на исходе. Он с видимым напряжением приподнял голову.

— Ты… свободен… От тебя… остальное…

Свободный, но безоружный и, как закатанин, почти обессилевший, хотя и не сдавшийся. Я как-то уложил Иита на пол, обхватил Зильрича здоровой рукой и отволок его в кровать, из которой он выбрался. Затем, спотыкаясь, я забрал мутанта и вернулся назад, прижимая его к себе, хотя никакая ласка не могла вернуть жизнь в это маленькое тельце.

— Скажи мне, — я говорил на бэйсике, радуясь, что могу избежать соприкосновения со сбивавшим с толку сознанием чужака, — что случилось?

— Рызк, — Зильрич говорил медленно, как будто каждое слово давалось ему с трудом, — идет на Лилестан… вернуть меня… драгоценности…

— И передать нас в руки властей, — закончил я, — возможно, как сообщников Гильдии.

— Он… хочет… восстановления в правах. Я не знал, что ты вернулся живым… до твоего импульса. Он сказал… вы умерли… когда мы вошли в гиперпространство.

Я опустил глаза на прижатое ко мне безжизненное тельце.

— Один из нас действительно умер.

В пределах корабля я был свободен, но этого недостаточно, чтобы повлиять на ход событий. Рызк доставит нас на Лилестан, и там мы, вернее я, обнаружу, что правосудие настроено ко мне недоброжелательно. Дело было не только в том, что обстоятельства сложились в пользу пилота. При помощи сканера они вынут из меня все, что касается камня предтеч. Камень предтеч!

Иит спрятал его на шлюпке. Насколько я понимал, Рызк ничего не знал об этом. Если бы я смог найти камень! Его, несомненно, можно использовать в качестве оружия. Хотя я пока не представлял, каким образом. Иит знал, где камень, но Иит был мертв.

Чаша — если бы она была у меня, то по свечению маленького камешка я бы смог разыскать мой камень.

Драгоценности — где они?

— В сейфе.

Зильрич настороженно рассматривал меня, но ничего от меня не скрывал.

Сейф! Если Рызк запер его своим пальцем, то шансов достать чашу у меня не было. Открыть дверь хранилища сможет только Рызк.

— Нет.

Похоже, закатанин мог читать мое сознание не хуже Иита, но сейчас это не имело значения.

— Нет — сейф закрыл я.

— Он согласился на это?

— Ему пришлось. Что это за вещь, которую ты должен иметь — к которой тебя приведет чаша — что это за оружие?

— Я не знаю, можно ли это использовать в качестве оружия. Это источник необыкновенной энергии, который не укладывается в привычные нам рамки. Иит спрятал его на спасательной шлюпке, и чаша найдет его.

— Помоги мне… дойти до сейфа.

Хромой вел калеку, и совсем маленькое расстояние превратилось для нас в тяжелое путешествие. Я поддерживал закатанина, когда он привел в действие механизм запора сейфа, я быстро схватил чашу. Он крепко прижимал ее к себе, пока я вел его к кровати.

Прежде чем отдать мне чашу, он внимательно осмотрел ее со всех сторон. В конце концов он похлопал когтем по крошечному камню предтеч.

— Это то, что ты ищешь.

— Мы с Иитом уже давно искали его.

Скрывать дальше правду было бессмысленно. Мы уже не могли совершить задуманный полет к неизвестным звездам в поисках древней планеты, которая была источником камней, и главным сейчас было найти то, что спрятал Иит.

— Это карта, и ты разыскиваешь обозначенное на ней сокровище?

— Большее, чем то, что ты нашел в усыпальнице.

И как можно короче я рассказал ему о камнях предтеч — о том, который находился в кольце моего отца, о тех, что оказались в тайнике на неизвестной планете и о том, который спрятал Иит. Признался я и в том, как мы с Иитом использовали его.

— Понимаю. Тогда возьми ее.

Зильрич протянул мне чашу.

— Найди этот спрятанный камень. Похоже, мы были на краю грандиозного открытия, когда нашли ее, — но нужно дважды подумать прежде, чем рискнуть выпустить на волю такие силы.

Я прижал к себе чашу, как раньше прижимал Иита, и, прислоняясь плечом к стене, с трудом поковылял от каюты Зильрича до ведущего вниз к шлюпке трапа. Последние шаги я делал едва передвигая ноги.

Я оказался в судне, которое так хорошо нам послужило. Превозмогая себя, я передвигался по шлюпке, удерживая чашу на небольшом отдалении от себя и наблюдая за камнем предтеч. Он тускло засветился, потом ярко вспыхнул. Я не представлял, как смогу использовать его в своих поисках, потому что в этом свечении не было видимых изменений. Все же нужно было попробовать.

Я начал с хвостовой части, но каких-либо изменений в яркости камня на чаше там не произошло. Когда же на обратном пути, я подошел к правому борту суденышка, чаша пошевелилась, вырываясь из моей руки. Я отпустил ее. Когда камень предтеч проснулся в первый раз, он привел меня через космическое пространство к покинутому кораблю, на котором были его сородичи, теперь же чаша, вырвавшись из моей руки прилипла к прикрывающей корпус облицовочной панели корпуса. Я рванул на себя край панели, надеясь, что Иит не смог закрыть ее слишком плотно. Когда ногти сломались, а пальцы были изрезаны острыми краями обшивки, я был близок к отчаянию. С одной рукой мои возможности были ограничены.

Но я не прекращал своих попыток и, наконец, отковырнул панель, за которой прямо передо мной оказался ослепительно сияющий камень. Чаша рванулась к нему, и я даже не пытался разъединить их. Вместе с чашей и камнем я отправился назад.