В течение первых секунд он не был уверен, действительно ли он похищен и находится сейчас в летающей тарелке. Ему это казалось скорее перенесением в другое измерение, в другое место во Вселенной — сонное и поросшее джунглями место.
Он, собственно, не видел летающую тарелку. Когда она зависла над головами убегающих людей, он, судорожно сжимая Мяу, захлебывался и боролся с соленой водой, а когда был поднят наверх, то первой мыслью, которая пришла ему в голову, было предположение, что следующая волна подхватила его, вознесла высоко-высоко, и он теперь плывет на ее гребне.
Только мгновением позже перед его глазами мелькнули три короткие, но необычно четкие картины: первая — огромная, острая, фиолетово-зеленая морда кошки, вторая — пара смотрящих на него глаз с неестественной пятикольцевой радужной оболочкой, окружающей черные, пятисторонние звезды зрачков, третья — длинная, изящная лапа величиной с человеческую руку, с узкими голубыми подушечками и четырьмя фиолетовыми когтями. Он подумал, что именно эти когти вонзились ему в воротник куртки, а может быть, даже и в шею, принуждая поспешить.
В следующий момент он уже плыл, медленно вращаясь, по теплому, кое-где отливающему зеленью розовому морю.
И неожиданно в этом море появилось темное отверстие, в которое он увидел Марго — она стояла по бедра в грязной пенящейся воде, держа в руке какой-то серый блестящий предмет, и смотрела наверх на него, а рядом с ней — Брехта, покрытого клочьями пены, Раму Джоан, вымазанную песком, и ее золотисто-рыжие волосы, мокрые и спутавшиеся. Неожиданно все эти люди, находящиеся внизу, начали стремительно уменьшаться — у Пола даже создалось впечатление, что он рассматривает их через бинокль, повернутый наоборот. Именно в этот момент он осознал, что находится на борту летающей тарелки, которая прежде едва мелькнула у него перед глазами, тарелки, которая летит сейчас со скоростью большей, чем минометный снаряд, и, несмотря на это, не чувствуется никакого ускорения. И тогда, когда он это понял, входное отверстие заслонили какие-то розовые пятна, постепенно вырисовавшиеся в странные розовые цветы, да, да, именно в розовые цветы.
В его мыслях настойчиво начало повторяться одно-единственное слово — антигравитация! Если у этой машины собственное гравитационное поле нулевое — вероятно, также и нулевая инерция, — то это объясняло бы и отсутствие притяжения, и то, что он сейчас парит — вместе с каплями воды, оставшимися на его одежде, в низком помещении, поросшем цветами, воздух в котором пропитан духами.
Он почувствовал неожиданную резкую боль в левой руке, словно ее ужалило несколько ос: это Мяу, испуганная странными толчками и необычным состоянием своего тела в этом странном помещении, вонзила в его руку когти. От неожиданной боли Пол отшвырнул от себя мокрую кошку, которая, переворачиваясь в воздухе, тут же исчезла среди цветов, оставляя за собой облако желтовато-розовых лепестков.
В следующий миг его что-то схватило сзади и перевернуло, он ударился спиной о твердую, гладкую, как шелк, поверхность. Больше всего его поразило то, что лапа, которая оплела его шею — блестящая, необычайно сильная, покрытая зеленоватым мехом с поперечными фиолетовыми полосами, — имела два локтя.
Так быстро, что он не успел к нему присмотреться, зелено-фиолетовое существо что-то сделало с его запястьями и щиколотками. Лапы с фиолетово-серыми когтями начали щипать его, не причиняя, однако, боли. В какой-то момент он почувствовал себя так, словно его оплела змея. Потом тигриное существо отпрыгнуло и исчезло в цветнике вслед за Мяу, размахивая длинным пушистым хвостом с фиолетово-зелеными полосами и поднимая облако лепестков.
Пол пытался подняться, но оказалось, что он может двигать только головой. И, хотя гравитация продолжала оставаться нулевой, он лежал спутанный, не имея возможности оторваться от пола, что он осознал еще более явственно, когда посмотрел вверх и в неполных трех метрах над собой (а может быть, и под собой, или где-то сбоку — он не знал, как назвать такое направление) он увидел свое отражение: он лежал распростертый, мокрый, грязный, бледный, с вытаращенными глазами, и этот смешной и ужасный вид усугубляли многочисленные повторяющиеся с постоянным уменьшением отражения отражений.
Постепенно он начал воспринимать форму и оборудование внутренней части воздушной машины, на которой находился. Большинство цветов, которые он видел, были зеркальными отражениями. Потолок и пол образовывали округлые, плоские зеркала, расположенные метрах в трех от друга и имеющие шесть метров в диаметре. Он лежал посреди одного из них. Стены между зеркалами украшали экзотические цветы с огромными лепестками. Здесь были большие и маленькие цветы, бледно-желтые, светло-голубые с зеленым оттенком, однако преобладали розовые или светло-красные. Цветы выглядели настоящими, поскольку их листья и стебли изгибались в неповторимой искусственной форме серпов, копий, очевидно, гидропонная рама заполняла свободное пространство между сужающимися боковыми краями этой тарелки.
Но этот летательный аппарат с сечением треугольника растения не заполняли целиком, потому что перед собой Пол увидел серебристо-серый пульт управления — во всяком случае, плоскую металлическую тумбу с гладкими серебристыми выпуклостями и странными геометрическими узорами. С трудом поворачивая голову, он увидел подобные пульты в остальных углах. Все три были установлены в вершинах равностороннего треугольника, вписанного в машину, и каждый из них был прикрыт заслоном буйных цветов так же, как бывают прикрыты типично потребительские предметы — жаровня для кофе, умывальник, телефон или стереофоническое оборудование в тесной комнате женщины, придающей значение моде и эстетике интерьера.
Все помещение заливал яркий теплый свет, идущий из… нет, Пол не знал, откуда он льется. Словно собственное внутреннее солнце — странное это чувство.
Все более странным становилось впечатление, что кто-то вторгся в его разум и читает его мысли, как карты. Он припомнил избитое утверждение, что тонущий в течение нескольких секунд переживает всю свою жизнь, и тут же задумался, происходит ли то же самое с человеком, тонущим в цветах или распятым тигром, который намеревается, скорее всего, разорвать его на части и потом сожрать?
Еще более странным было впечатление, что кто-то вторгся в его мысли очень быстро, и от этого смог уловить только какие-то неясные, отрывочные фрагменты мыслей. Нельзя забывать, что он был очень ошеломлен происшедшим и в его мыслях был полный кавардак. Что за унижение! Несколько картин, которые удалось ему заметить под конец этого «таможенного досмотра» разума касались главным образом зоопарка и балета.
Он постарался взять себя в руки и осмотрелся. Однако не было видно ни тигриного существа, ни Мяу, невидимое солнце продолжало нести тепло. Цветы застыли в неподвижности и выделяли удушающий запах духов.
Дон Мерриам находился в середине своего третьего витка вокруг Странника. По правую сторону от него находилась усеянная зелеными пятнышками ночная сторона странной планеты, которая продолжала от этого напоминать ему брюшко паука. Перед собой он видел скопление звезд, а слева — черную, продолжающую удлиняться элипсоидную Луну с паутинообразными нитями, тянущимися от ее носа и ясно выделяющимися на сверкающем фоне неба. Дон замерз и устал, он больше не пытался даже установить радиосвязь с Землей.
На фоне Странника, между планетой и кораблем, у самого скопления звезд, появилась туманная желтоватая точка. Точка молниеносно превратилась в желтую горизонтальную черточку, потом — в две черточки, между которыми черное пространство выглядело, словно модные флюоресцентные автомобильные фары, а через минуту перед его взором начали обретать контуры два желтых растущих веретена.
Только тогда космонавт понял, что это не выпуклость на поверхности Странника, а какие-то материальные объекты, которые мчатся прямо на Бабу-Ягу. Он содрогнулся и закрыл глаза. Когда он открыл их, то обнаружил, что без видимого замедления желтые веретена внезапно оказались по обеим сторонам его кораблика. Они находились так близко от него, что экран не мог охватить их целиком.
