Гарри, Герми и Драко целую неделю бились над тем, как получить доступ в остальные скрытые помещения, и это было не блажью, а суровой необходимостью. Маленькая спаленка девушки с трудом вмещала двоих, а поддерживать расширяющее пространство заклинание можно было лишь несколько часов в сутки, и это вызывало чуть ли не магическое истощение. К тому же Дрею был необходим выход в коридоры школы, который не заставлял бы его каждый раз идти через гриффиндорскую гостиную, где слизеринец мог попасться каждую минуту. Кстати, эти самые неизвестного назначения помещения находились как раз за крохотной ванной комнатой Мионы и раньше, судя по чертежам, их соединяла дверь. Драко, Герми и присоединившийся к ним позже Маркус потратили почти целые сутки, пытаясь восстановить этот проход. Всё было тщетно. Стена стояла, как влитая, не оставляя даже намёка, что здесь когда-то была дверь, и, если бы Гарри-Марк сам не видел старинные чертежи, он бы в это поверил. Они перепробовали всё, что знали, но не добились ничего. И только на следующий день в голове Гермионы зародилась идея, которая помогла им получить доступ в комнаты Годрика. Вечером после занятий она куда-то исчезла и вернулась, пряча под мантией книгу, унесённую втихаря из Запретной секции:
- Смотри, Марк, как ты думаешь, вот это может сработать?
Юноши внимательно вчитались в написанный архаичным языком ритуал, переглянулись и кивнули.
- Да, пожалуй. Но это Ритуал Крови, - задумчиво протянул Дрей. - Только потомок Годрика может воспользоваться им.
- Точнее, это Ритуал Признания, но для этого на стене должно быть что-то, чего мы не заметили. Какой-то знак, имеющий отношение к Гриффиндору, а мы облазили её всю, но ничего не нашли.
- Мы не отодвигали зеркало, - Миона решительно направилась в ванную и постаралась сдвинуть или снять волшебную стекляшку со стены. Зеркало только противно хихикало, время от времени вставляя ехидные комментарии. Только пятая попытка оказалась успешной. Магическую вещь необходимо было развернуть горизонтально и надавить на неё двумя руками, и тогда в открывшемся проёме появлялся геральдический лев Гриффиндоров.
Сам ритуал был несложным – всего одна фраза и капля крови Гарри-Марка, размазанная по маленькому, выбитому в камне барельефу. Юноша проделал всё необходимое, и после того, как изображение льва засветилось золотом, толкнул стену, и… ничего не произошло. Зеркало на стене просто заливалось злорадным смехом, пока Герми ему что-то сердито не прошептала, и хихиканье оборвалось мгновенно. А не сдержавший досады Марк выругался:
- Мерлиновы подштанники! Да чтоб Мордред побрал эту проклятую стену!
Вот тут-то в стене и возник дверной проём, который они так долго искали. На всякий случай ребята, прежде чем совать свой нос в помещения, где их могли ждать ловушки, выяснили, что дверь отзывается именно на упоминание этой части туалета великого волшебника и ни на что другое. Дальнейшее было делом техники: у Марка ушло всего минут десять, чтобы установить свободный допуск для Драко и Гермионы в помещения.
Остаток ночи они провели, приводя в порядок найденные комнаты. Покои были небольшими: уютная гостиная с камином (к сожалению, полностью блокированным), большая спальня с огромной кроватью, шикарная ванная и кабинет, уставленный стеллажами с рукописями Основателя. Гермиона тут же вцепилась в них мёртвой хваткой, и парням пришлось уговаривать ее отложить их чтение на потом.
Друзья закончили убираться почти в семь часов утра, на сон времени уже не оставалось. Быстро привели себя в порядок и по обнаруженному в гостиной второму выходу выскользнули в коридор. Снаружи вход был замаскирован очень искусно, и никому бы и в голову не пришло, что в этой нише скрывалась дверь. К тому же портрет Полной дамы находился за поворотом и не мог засечь странные перемещения старшекурсников. Весьма довольные собой Гарри и Миона, больше не скрываясь, пошли в Большой зал, а специально отставший от них Драко прокрался к спуску в Подземелье, скинул мантию-невидимку, спрятал её под одежду и своей обычной неторопливой королевской походочкой отправился на завтрак.
На занятиях прокуролесившим всю ночь студентам тяжеловато пришлось. Даже обычно самая активная на курсе Гермиона едва не засыпала, стараясь как можно меньше обращать на себя внимание преподавателей. На счастье, в понедельник по расписанию не было Зелий, иначе друзьям-приятелям пришлось бы очень туго. А в Чарах, Трансфигурации и ЗОТИ они всегда опережали однокурсников, так что обошлось без особых эксцессов. Правда, профессор МакГонагалл всё же кинула в их сторону пару заинтересованных взглядов, но ребята смылись из кабинета, как только прозвенел звонок, и избавили себя от необходимости отвечать на неудобные вопросы. Такое везение не могло длиться бесконечно, и «гром» таки грянул. После обеда на Гербологии уже вконец вымотанные и слишком рано успокоившиеся друзья допустили ошибку. На сдвоенном занятии шестых курсов Гриффиндора и Слизерина студенты должны были заниматься подкормкой бешеных огурцов, славившихся своей непредсказуемостью и чувствительностью к определённому виду удобрений. Их слизь в малых дозах добавлялась в Противоожоговое зелье, но в большой концентрации сама могла вызвать сильные ожоги. Из последних сил борющийся со сном Гарри пропустил мимо ушей почти всю лекцию профессора Спраут и, когда настало время переходить к практике, просто от усталости перепутал навоз гиппогрифов с драконьим, подсыпав последний под корни почти взрослых растений. Он ещё успел увидеть расширившиеся в ужасе глаза Гермионы, а в следующий момент в теплице №4 начался кромешный ад. Привередливые магические растения, оскорблённые таким обращением «в лучших чувствах», открыли прицельный «огонь» по нарушителям своего спокойствия. Со всех сторон раздавались крики ужаса, визг девчонок и ругань парней. Студенты, застигнутые врасплох, метались, пытаясь увернуться от бьющих в них струй едкой слизи, но у них ничего не получалось. Первыми опомнились профессор Спраут и Гермиона и погнали слегка дезориентированных шестикурсников к выходу из теплицы. Потом все удивлялись, узнав, что эта «огуречная катастрофа» заняла всего минут пятнадцать. Но этого времени вполне хватило, чтобы шестнадцать человек (Гойл с Креббом, получившие ранения в стычке, всё ещё «загорали» в Больничном крыле под охраной авроров) были изгвазданы с головы до пят в вонючей и вызывающей зуд жиже.
- Мистер Поттер! Двадцать баллов с Гриффиндора! О чём вы думали?! От вас я этого никак не ожидала! Отработка в течение недели для восстановления вот этой самой погубленной вами теплицы, - маленькая и кругленькая, обычно добродушная преподавательница Гербологии чуть не подскакивала на месте от злости, но, увидев плачевное состояние студентов, засуетилась вновь. - Немедленно все в душевые! Девушки – налево. Юноши – направо. Я дам эльфам указание принести вам чистую одежду. Необходимо немедленно смыть всю эту слизь!
Душевые, прилегающие к каждой теплице, были пристроены как раз для таких случаев, но не рассчитаны на большое количество пострадавших, и в небольших помещениях было довольно тесно. Об отдельных кабинках речь даже и не шла, но всем было не до возмущений. Уж очень хотелось поскорее смыть едкую слизь, попавшую на открытые участки кожи и пропитавшую всю одежду студентов. И только когда мокрые и слегка продрогшие – всё же не лето на улице – Гарри, Драко, Симус, Рон, Невилл, Дин, Блейз и Тео вывалились в раздевалку и принялись лихорадочно натягивать на себя чистую одежду, принесённую эльфами, на устроившего им грязевую ванну гриффиндорца посыпались шуточки и ехидные комментарии. Больше всех старался, естественно, Дрей. Его же положение Слизеринского принца обязывало, да и легенду о вражде с Поттером надо было подновить. Гарри огрызался, как мог, иногда в шутку, иногда всерьёз. Голова его болела от недосыпа, отравления проклятой слизью и насмешек друзей и соперников. Чувство юмора, столь свойственное ему обычно, по-видимому, взяло отгул и отбыло в неизвестном направлении. В груди парня зарождалось глухое раздражение на гриффиндорцев, на слизеринцев… да на всех подряд, и неизвестно, во что бы это вылилось, однако Рон, верный друг и товарищ, одним грубоватым комментарием перевёл слова всех присутствующих в безобидную шутку и сам же первый захохотал над нею. Через минуту все находившиеся в раздевалке захлёбывались смехом, не в силах остановиться. Поттер с трудом перевёл дух, окинул однокурсников уже осмысленным взглядом и… застыл на месте. В метре от него, растеряв всю свою холодную сдержанность, так свойственную ему обычно, запустив руку в растрепавшиеся мокрые чёрные волосы и прищурив от смеха серые глаза, хохотал Теодор Нотт. Гарри-Марк не мог поверить своим глазам. Этот жест и этот смех, как будто немного всхрапывающий, ему были хорошо знакомы. Так же как и лучистые серые глаза, черты повзрослевшего за лето лица, интонации голоса… и юный Иллюзор, не задумываясь о последствиях, спросил:
