— Тирта!

Она снова решилась открыть глаза. Лицо Алона, сбоку оно освещено странным голубым огнем. В глазах его страх. Но вот страх растаял, мальчик улыбнулся, рассмеялся, как будто избавился от огромной тяжести.

Тирта увидела рядом сокольничего, тот держит в руках меч, рукоятка которого сверкает, и голубое сияние окутывает ее с головы до ног. Вместе с теплом возвращаются силы, вливаются в пустоту. Тирта даже не осознавала, что в ней такая пустота, пока она не заполнилась. Она осторожно приподняла голову. И тут же рука оказалась у нее под головой, помогла приподняться. На мгновение она ощутила прикосновение к щеке железного когтя.

Алон сидел на корточках прямо перед ней, внимательно смотрел на нее. Сокольничего она теперь не видела: он ее поддерживал. Он отложил меч в сторону. Поток энергии, исходящий от него, слабел: теперь оружие лишь слегка светилось.

— Я… вернулась… — Губы с трудом произносят слова. Собственный голос она еле слышит. — Вы меня вернули.

Потому что от них двоих (нет, троих: она не должна забывать пернатого брата; она чувствовала, что он принимал участие в ее спасении) пришло это тепло, помогло ей победить в схватке с тем, что ждет в доме Ястреба.

Ждет? Тирта впервые почувствовала, что может ясно мыслить. Она нашла не только развалины. В них поселился неведомый ужас. Чего он добивается? Того, что ищет она сама, но по-прежнему не может назвать?

Логика говорит, что так должно быть. Итак…

Она повернула голову, пошевелила плечами, хотя еще не пыталась освободиться от поддержки сокольничего. Ей нужна сильная рука, она напоминает, что девушка должна сказать этим двоим. Она должна принять решение, и тогда у нее не будет выбора — ради чести Ястреба.

— Ты нашла дорогу? — Алон задал этот вопрос, прежде чем она смогла заговорить.

— Нашла.

— Тогда мы можем идти. — Он оглянулся через плечо, словно собирался немедленно седлать лошадь и ехать.

— Не «мы». — Тирта полностью овладела собой. — Это только мой поиск. — Она посмотрела прямо на сокольничего, — Я освобождаю тебя.

Возьми с собой Алона. Есть за горами те, кто даст ему приют. Трегарты. Они знают, что Сила не всегда распространяется по одинаковым каналам. Отсюда я поеду одна.

Он разглядывал ее тем же ровным взглядом, каким смотрел, когда она хотела разорвать их договор.

— Двадцать дней — не меньше.

Тирта села прямо, и он спокойно отодвинулся от нее. Сокол негромко крикнул и сел ему на запястье с когтем.

— Я никого не поведу в это… — Резко сказала она, намеренная на этот раз добиться своего.

Но хоть Тирта, считала себя сильной, своего она не добилась. Сокольничий упрямо заявил, что выполнит свою часть договора. Она дважды приказывала ему отвезти Алона через горы, клялась, что она удовлетворена, что он ей ничего не должен, — он отказался. Тирта думала было ускользнуть тайком от своих спутников, но потом решила, что этот упрямец все равно последует за ней. А на следующее утро Алон подтвердил ее подозрения, когда они остались одни.

Сокольничий пошел за водой к ручью.

— Он упрям, — заметил Алон. — Эти птичьи люди привыкли выполнять то, что считают своим долгом. Так что он последует за тобой до конца. Ты от нас не избавишься, леди. — И он улыбнулся.

Тирта не хотела испытывать чувство вины.

— В доме Ястреба ждет опасность. Она уже обрушилась на меня.

— А разве ты ее не победила? — прервал он. — Да, она ждет, но ты не отступила перед ней. И этот мастер меча не позволит предчувствию помешать ему. — Он помолчал немного и добавил:

— И я не позволю. — Он коснулся груди, прижал руку к мятой поверхности рубашки, которую Тирта выстирала в ручье. — Что-то есть во мне такое, с чем я должен научиться жить. Она боится меня? — Лицо его нахмурилось. Он спрашивал не девушку, а самого себя, и Тирта хорошо это понимала. — Но в ней много Силы, ее всегда можно ощутить. А я не Мудрый. Но кто я тогда? — Снова он обратился к Тирте. — Ты видела таких, как я?

Мне многое рассказывали об Эсткарпе. Там сохраняется старинное знание, которое здесь Древние забыли.

Тирта занялась своими седельными сумками.

— До сих пор я не видела мужчины, который обладал бы Силой. Колдуньи, которые правят на севере, говорят, что это противоестественно и потому связано с Тьмой.

Алон одним гибким движением вскочил на ноги и стоял, глядя на нее широко раскрытыми глазами.

— Я не… — Протест его был быстрым и резким.

— Думаешь, я не знаю? Тьма не может скрыться от людей с нашей кровью. К тому же есть и мужчина, Саймон Трегарт, обладающий Даром. Но он не нашей крови, он чужак, пришедший через Врата. Правда и то, что два его сына обладают необычными способностями. Вместе со своей волшебницей-сестрой они ушли на запад, в Эскор, чтобы очистить эту землю от зла и снова открыть ее для людей.

— Но мира это не принесло, потому что здесь жило зло, и теперь они с ним воюют. Те люди Древней Расы, которые ответили на призыв Трегартов и пошли на восток, встретились со многими опасностями. За последние годы многое рассказывали, может, искажая, как часто бывает. Но мы слышали о выигранных и проигранных сражениях, о стране, раздираемой на части существами, не похожими на человека. И, может, из Эскора они проникли сюда, на запад. — Тирта сидела, сжав руки, и задумчиво разглядывала Алона. — Ты говорил, что ты сын человека, которого знал этот Парлан, — продолжала она.

— Я говорил, что так сказали мне, — быстро поправил он. — Правда в том, что Яхне принесла меня в клан Парлана и рассказала эту историю. И меня приняли, потому что человек, которого она назвала моим отцом, был братом Парлана по клятве Меча, и он действительно погиб, а его жена исчезла после битвы, и считалось, что она была убита во время отступления. — Он глубоко вздохнул. — Так говорила Яхне, но можно ли верить ее рассказу? Существуют Врата.

Я слышал, что через них пришел Трегарт. И когда-то ими воспользовались колдеры, чтобы проникнуть в наш мир и захватить его. Может, я такой же чужак?

Глаза его широко распахнулись, и на лице было то же напряженное ожидание, как в тот вечер, когда она просила помощи в своем видении.

— Внешне ты выглядишь как человек Древней Расы, — заметила Тирта. — Но у тебя есть дар, и величину его я не могу определить. У меня самой он небольшой. Я немного умею лечить; в состоянии транса могу видеть многое; вижу сны. Я не твоя Яхне.

И я не хочу идти навстречу опасности, которой не понимаю.

— Но ты должна идти к дому Ястреба, — сказал он медленно, и ей не нужна была способность читать мысли, чтобы понять, что он хочет спросить ее о причине.

Но еще более странное чувство она испытала, потому что впервые в жизни захотела поделиться своей тайной. Как будто этот маленький мальчик, со своей странно взрослой речью и явным пониманием, имеет право знать, что влекло ее все эти годы. Но сейчас не время для этого, даже если она готова нарушить осторожное молчание многих лет, потому что быстрым шагом вернулся сокольничий, неся в когте фляжки с водой, а здоровой рукой сжимая рукоять ружья-игольника.

— Мы выступаем. — Он прошел мимо них к лошадям, давая ясно понять, что нужно торопиться. Тирта и Алон не стали задавать вопросов, они принялись седлать своих лошадей. Поехав впереди, сокольничий повернул на север, оставив ручей, и повел пони рысью — лучшим ходом в такой пересеченной местности.

Тирта поравнялась с ним.

— Что ты видел?

— Возможно, нас не заметили. — Он снова надел шлем, а сокол поднялся в воздух и улетел расширяющимися кругами. — Но на другом берегу ручья свежие следы.

Она напряженно думала. Что она сделала, когда вовлекла их в свой поиск вчера вечером? Если поблизости есть кто-то, наделенный хотя бы слабым даром, он мгновенно насторожится, так, словно она оставила ясный след к их лагерю. Возможно, ее поступок был опрометчивым, безрассудным.

— Разбойники? — спросила она. Конечно, здесь прежде всего следует ожидать людей с равнин, но не тех, кто обладает даром. Эти люди могли появиться здесь случайно.