Нижний ярус, самый удобный, белоснежного цвета, занимали Посвященные, истолкователи воли Царствующих Жрецов. Далее, по порядку, шли голубой, желтый, зеленый и красный, занятые представителями Писцов, Врачей, Строителей и Воинов.

Торн, как я заметил, не присутствовал на втором ярусе. Я улыбнулся про себя. «Лично я, – говорил он, слишком практичен, чтобы участвовать в правлении, чреватом опасностями.» Вероятно, если бы город осадили, Торн не заметил бы этого.

Я был рад тому, что моей касте, Касте Воинов, был отведен последний ярус. Была бы моя воля, я бы вовсе не относил воинов к Высшим Кастам. С другой стороны, я считал, что Посвященные тоже сидят не на своем месте, ибо они полезны обществу даже меньше воинов. Воины, по крайней мере могут защищать город, а что могут делать Посвященные, кроме того, чтобы служить мишенью болезней в силу своей профессии.

В центре амфитеатра находился трон, и на нем, в государственной мантии – простой мантии коричневого цвета, скромнейшей из одежд присутствующих, восседал мой отец – Правитель Ко-Ро-Ба, а ранее убар. У его ног лежали шлем, щит, копье и меч.

– Выйди вперед, Тэрл Кэбот, – сказал отец и я стал перед троном, чувствую, что глаза присутствующих устремлены на меня. Позади стоял Старший Тэрл. Я заметил, что прошедшая ночь почти не отразилась на его облике. И на миг я ощутил ненависть к нему.

Старший Тэрл сказал:

– Я, Тэрл, меченосец из Ко-Ро-Ба, клянусь, что этот человек достоин стать членом Касты Воинов.

Отец отвечал ему согласно ритуалу:

– Нет башни в Ко-Ро-Ба крепче клятвы Тэрла, меченосца нашего города. Я, Мэтью Кэбот из Ко-Ро-Ба принимаю ее.

Затем, начиная с нижнего яруса, каждый член Совета называл свое имя и объявлял, что он тоже верит клятве меченосца. Когда они закончили, мой отец вручил мне предметы, лежавшие у его ног. К левой руке он прикрепил щит, на плечо повесил меч, в правую руку вложил копье и медленно надел на голову шлем.

– Ты принимаешь Законы Воина? – спросил отец.

– Да, – ответил я. – Принимаю.

– Какой у тебя Домашний Камень?

Чувствуя, каким должен быть ответ, я сказал:

– Мой Домашний Камень – это Домашний Камень Ко-Ро-Ба.

– Этому ли городу ты посвящаешь свою жизнь, меч и честь?

– Да.

– Тогда, – сказал отец, кладя руки мне на плечи, – властью Правителя этого города в присутствии Совета высших Каст, я объявляю тебя Воином Ко-Ро-Ба.

Отец улыбнулся. Я был горд, слыша одобрение Совета, выражавшееся криками и горийскими аплодисментами – быстрыми ударами правой ладони по левому плечу. Никто, кроме кандидатов в Касту воинов, не мог войти в Зал Совета вооруженным. Если бы братья по касте были вооружены, они постучали бы наконечниками копий по щитам. Теперь же они выражали свое одобрение на гражданский манер, делая это, может быть чересчур громко для столь почтенного собрания. Каким-то образом я чувствовал, что они действительно гордятся мной, не знаю уж почему. Я еще не сделал ничего, чтобы заслужить их одобрение.

Вместе со Старшим Тэрлом я покинул зал Совета и вошел в комнату, где мы стали ожидать отца. На столе лежало множество карт. Старший Тэрл подошел к ним и, подозвав меня, стал водить по ним пальцем.

– Вот здесь, – сказал он наконец, указывая на низ карты, – лежит город Ар, древний враг Ко-Ро-Ба, главный город Марленуса, который хочет стать убаром всего Гора.

– А какое это имеет отношение ко мне? – спросил я.

– Ты будешь должен отправиться в Ар и выкрасть его Домашний Камень, чтобы принести его в Ко-Ро-Ба.

Я оседлал своего черного тарна, щит и копье были прикреплены к седлу, меч болтался на плече. По сторонам седла висело метательное оружие: арбалет с дюжиной стрел слева, лук с тридцатью стрелами справа. На седле было легкое вооружение тарнсмена – пища, компас, запасная тетива и перевязочный материал. К седлу была привязана, покрытая плащом раба, девушка в бессознательном состоянии – Сана, рабыня башни, которую я видел в свой первый день пребывания на Горе.

Я помахал на прощание рукой Старшему Тэрлу и отцу, дернул за первый повод и отправился в путь, оставив позади башню и крошечные фигурки на ней. Набрав высоту, я выровнял тарна и дернул за шестой повод, взяв курс на Ар. Минуя цилиндр, где Торн хранил свои рукописи, я был рад увидеть маленькую фигурку писца, стоящего у грубо вытесанного окна. Я понял, что он, может быть, ждет меня несколько часов. Помахав ему, я перевел взгляд на холмы, лежащие впереди. Теперь я уже не чувствовал того восторга, как в первом полете. Я был сердит и встревожен, был в ужасе от гнусного плана, который должен был осуществить, и думал о девушке, привязанной к седлу.

Как я был удивлен, когда она появилась в той маленькой комнатке, где мы со Старшим Тэрлом очутились после Совета, выйдя вслед за отцом. Она стояла на коленях в позе башенного раба, в то время как он объяснял мне план Совета.

Власть Марленуса, или большая ее часть, строилась на его мистической способности побеждать, которая никогда не покидала его. Непобедимый Убар Убаров, он храбро отказался снять свой титул после Долинной Войны, 12 лет назад, и люди не покинули его, не предали обычной для зарвавшегося убара смерти. Солдаты и Совет города, поддавшись его посулам, поверили обещаниям богатства и власти Ару.

И у них были основания для такой доверчивости – вместо того, чтобы превратиться в обычный осажденный город, каких было множество на Горе, он стал центральным городом, в котором хранилась дюжина Домашних Камней ранее свободных городов. Теперь поднималась целая империя Ара, военизированное, мощное, надменное государство, уничтожающее своих врагов и простирающее свою власть на все большее число городов, долин, холмов и пустынь.

С течением времени Ко-Ро-Ба будет вынужден выставить пригоршню своих тарнсменов против тарнсменов Ара. Мой отец, как правитель Ко-Ро-Ба, пытался сколотить союз против Ара, но свободные горийские города считали себя слишком независимыми и в гордости своей предпочитали действовать в одиночку, отказываясь от союза. Они выгнали посланников отца рабскими кнутами из Залов Совета, что само по себе в другой обстановке повлекло бы за собой объявление войны. Но отец знал, что свара со свободными городами

– это безумие, которого добивается Марленус. Уж пусть лучше Ко-Ро-Ба считают городом трусов. Но если бы Домашний Камень Ара, символ величия империи, был бы похищен из города, чары Марленуса были бы разрушены. Он стал бы предметом насмешек, особенно для свободных людей – вождь, потерявший Домашний Камень. Ему крупно повезет, если его не казнят публично.

Девушка на седле шевельнулась, действие снотворного проходило. Она застонала и повернулась ко мне. Как только мы взлетели, я развязал путы на ее руках и ногах, оставив только пояс, прикрепляющий ее к спине тарна. Я не мог допустить, чтобы план Совета исполнился целиком, во всяком случае относительно ее, хотя она согласилась сыграть в нем свою роль, зная, что это будет стоить ей жизни. Я ничего не знал о ней, кроме того, что ее зовут Сана и она рабыня из города Тентис.

Старший Тэрл говорил мне, что Тентис известен своими тарнами и находится далеко в горах, чье имя он носит. Налетчики из Ара нападают на стада тарнов и цилиндры, где была пленена девушка. Она была продана в Аре в день Любовного Пира и куплена агентом моего отца. Ему, в соответствии с планом Совета, нужна была девушка, которая ценой собственной жизни захочет отомстить людям Ара.

Но я не мог не жалеть ее, даже в жестоком мире Гора. Она перенесла слишком многое, и явно не принадлежала к числу девиц из таверны, рабство, в отличие от них, не было для нее идеалом жизни. Несмотря на ошейник, она была свободной. Я почувствовал это еще в тот момент, когда отец приказал ей встать и перейти к новому хозяину. Она встала, и, ступая босыми ногами по каменному полу, подошла ко мне, упала на колени и, опустив голову, протянула ко мне скрещенные руки – ритуальный жест подчинения: я мог связать их. Ее роль в плане была проста, но фатальна.