Макс небрежно передернул плечами.

– Выходит, что я передумал.

– А теперь изволь передумать еще раз! – обрушилась на него Эмбер. – Как ты посмел произнести такие отвратительные слова! Мне безразлично, что ты думаешь обо мне, но оставь в покое бедного Клайва.

– Ты же сама спросила меня, какого я мнения о твоем покойном муже, – хладнокровно сказал Макс. – Но я не собираюсь говорить о мертвом плохо и, если чем тебя обидел, прошу простить. Да по правде, я плохо знал этого парня и…

– Нет, ты его совсем не знал! – взорвалась Эмбер. – Когда ты меня бросил, мать попала в больницу, а я, узнав о своей беременности, погибала от страха перед будущим, и только Клайв Станоп спас меня. Поэтому не смей ни одним дурным словом чернить память человека, который исключительно по доброте душевной приютил мою семью. А сейчас, – мрачно продолжила Эмбер, с удовлетворением отметив про себя, что Макс с изменившимся лицом молча взирает на нее, – а сейчас, по-моему, самое время показать тебе дом. Я уверена, что тебе будет очень интересно осмотреть мое «богатое наследство», увидеть, как «хорошо и удобно» я здесь устроилась. – В заключение своей речи Эмбер саркастически усмехнулась и решительным шагом двинулась вперед, не беспокоясь о том, следует ли за нею Макс.

– Ну как, дошло до тебя наконец? – спросила Эмбер немного позднее, распахивая дверь очередной комнаты. В ней, как и в предыдущих, не было ни мебели, ни ковров, ни портьер – одни голые полы и стены.

Заметив, что, переходя из одной пустой комнаты в другую, Макс все больше мрачнеет, Эмбер испытывала сладостное чувство отмщения за те злые замечания, которые она выслушала от него по поводу ее якобы роскошного образа жизни. Но внезапно Эмбер это наскучило.

– Таких комнат еще, конечно, много, – сообщила она с усталым вздохом. – По правде говоря, мы уже давно на мели. Клайв промотал все свое состояние еще до нашей женитьбы. Но, пока он был жив, это меня не беспокоило. Я знала, что у меня есть крыша над головой, что я могу ухаживать за матерью и ребенком. А вот после гибели Клайва… – Эмбер помолчала. – Последние несколько лет мы сдаем комнаты, чтобы оплатить хотя бы часть счетов за дом. Но сейчас… Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что я вынуждена продать дом – мне просто уже не у кого занимать деньги, чтобы накормить и одеть семью. Как видишь, – Эмбер грустно улыбнулась и помахала рукой в сторону пустых стен, – твое обвинение, будто я вышла замуж за Клайва из-за его богатства, оборачивается скверной шуткой.

Вместо ответа Макс пронзительно взглянул на нее исподлобья и, оставляя следы на пыльном дубовом паркете, подошел к окну.

– Очевидно, мне следует принести глубокие извинения, – произнес он наконец, и его низкий голос гулко разнесся по пустой комнате. Сумерки раннего зимнего вечера скрывали его фигуру в полумраке. – Я понимаю, мне нет оправдания, но я думал… – Макс запнулся, тихо выругался сквозь зубы и провел рукой по густой шевелюре. – Значит, эти старинные портреты внизу и антикварная мебель…

– Не более чем витрина, – закончила Эмбер. – Как ты мог заметить, холл, гостиная и столовая обставлены надлежащим образом. Наши спальни уже гораздо скромнее, но все необходимое в них есть. И я постаралась сохранить в пристойном виде три комнаты для постояльцев. Вот так-то. Обстановка остальных комнат давным-давно пошла с молотка.

– Господи Боже мой! – вскричал Макс, резко отворачиваясь от окна. – Почему же ты мне не сообщила? Я бы позаботился о тебе. И не нужно было бы продавать дом и мебель. – Он обвел сердитым взглядом пустую комнату.

Эмбер, онемев от изумления, уставилась на него, но через несколько секунд разразилась истерическим смехом, обессилившим ее настолько, что она поспешила прислониться к стене.

– О Макс! – воскликнула она между взрывами хохота. – Ты совершенно неподражаем! – И, качая головой, она смахнула дрожащей рукой выступившие от смеха слезы.

– Не вижу, что тут такого смешного, – сердито бросил Макс.

– Если бы твои слова не насмешили меня до слез, то я, наверное, зашлась бы в крике отчаяния и боли. – Эмбер устало покачала головой. – Ради всего святого, ты ведь такой удачливый бизнесмен! Так неужели ты со своей смекалкой не мог вычислить, почему я приняла великодушное предложение Клайва выйти за него замуж?

Макс недоуменно пожал плечами.

– Я всегда думал… Я думал, что эта партия показалась тебе более выгодной. Я-то в то время не мог тебе ничего предложить и…

– Умоляю, не строй из себя дурачка, – нетерпеливо перебила она его. – Ответ прост до крайности. Я не могла сообщить тебе о себе и будущем ребенке только потому, что не знала, где ты.

– Это ложь! – закричал Макс.

– Ложь? Ложь, что ты клялся мне в вечной любви и предлагал жениться? Или ложь, что, сделав мне ребенка, быстро скрылся в неизвестном направлении?

– Клянусь тебе, я не подозревал, что ты в положении, – побледнев, сказал он.

– Ты, конечно, ничего не знал, как и я сама до поры до времени ничего не знала о моей беременности. Но ведь ты исчез, прекрасно зная, что у меня нет твоего американского адреса. Так ведь?

– Нет, Эмбер, ты ошибаешься! – проговорил сквозь стиснутые зубы Макс. – Как ты можешь думать, что я намеренно тебя обманул? Ради Бога, Эмбер, ты же понимаешь, что я не способен на такой поступок.

– Не способен? – с мрачной иронией переспросила Эмбер. – Интересно, как, не прибегая к помощи ясновидящих и не рассылая во все города Америки открытки с надписью «Разыскивается!», я могла связаться с тобой, если бы у меня появилось желание тебя увидеть? Впрочем, у меня не появлялось такого желания!

– Ты не понимаешь! – прорычал Макс.

– О, тут ты совершенно прав, – фыркнула Эмбер. – Я никогда не понимала твоего мерзкого поведения. И, откровенно говоря, сейчас слишком поздно разбираться во всей этой истории, – добавила она с тяжелым вздохом, почувствовав вдруг смертельную усталость.

Как часто в прошедшие годы Эмбер мечтала о том моменте, когда сможет выложить Максу все, что она думает о его подлом предательстве! Но вот Макс стоит перед ней, а ей кажется, что этот разговор начистоту не имеет смысла.

– Позволь, я тебе объясню…

– Нет, не позволяю! Мне это неинтересно, да и чересчур поздно для «объяснений»… Целых восемь лет прошло с тех пор, как ты подло бросил меня. Восемь лет, за которые я построила новую жизнь для себя и своей дочки… А сейчас, – Эмбер посмотрела на часы, – мне надо пойти и накопать на огороде овощей, пока совсем не стемнело. Ты же можешь продолжать осмотр дома, который, как мы оба прекрасно знаем, ты вовсе не собираешься покупать. – С этими словами Эмбер быстро вышла из кухни.

В главном зале заседаний мэрии раздавался гул веселых голосов и звон бокалов.

Построенный еще во времена Регентства, зал уцелел лишь стараниями городского совета. Он предназначался для собраний, танцевальных вечеров и банкетов, то есть должен был служить главным местом встреч жителей Элмбриджа. Войдя в зал и оглядевшись в этом красивом помещении, Эмбер сразу приметила множество своих друзей и знакомых. Она подумала, что горожанам повезло – не во всяком городе его жителям удается собраться в таком замечательном старинном особняке.

– Все идет как по маслу, – сообщил ей Филип, подавая бокал с вином. – Горожане настроены решительно против строительства бассейна.

– Но спасти мельницу будет трудно, – вздохнула Эмбер. – Тем более что разрешение на снос уже получено.

– Бюро погоды предсказало снегопад в конце недели, так что до Нового года вряд ли что-нибудь сдвинется с мертвой точки. Хотел бы и я, как строители, передохнуть. К сожалению, в это время года на нас, врачей, самый большой спрос.

– Да, знаю, эту неделю ты был очень занят. А сегодня у тебя тоже прием?

– Увы, да. – Молодой доктор устало улыбнулся. – Но надеюсь, что мои пациенты будут чувствовать себя хорошо, во всяком случае пока продолжается сегодняшний вечер. Кстати, я тебе рассказывал о планах строительства моей новой приемной? Я очень заинтересовался проектом и…